Утоленная жажда наводит на мысль о голоде; вскоре Боpa-Бора проголодался и приказал своему шеф-повару приготовить обед.
Шеф-повар пиратов
Пока кулинар насаживал на вертел огромного кабана, убитого утром одним из малайцев, остальные члены банды решили – так сказать, в качестве закуски – оказать честь провизии, перевезенной на берег с «Прекрасной Леокадии».
Минут пять блюдодел предавался сему серьезному занятию относительно сосредоточенно, но по прошествии этого времени ему захотелось развлечений; он обвел завистливым взглядом пятьдесят своих товарищей, которые, образовав большой круг у костра, жадно уничтожали столь дорогой сердцу капитана Ластика коньяк.
И тут под этим забронзовевшим от индийского солнца черепом родилась удачная мысль: чтобы получить свою долю спиртного, всего-то и нужно, что заменить себя у поджаривающейся на огне туши одним из пленников.
Увесистыми пинками повар раскидал по сторонам нескольких матросов, пока наконец не добрался до Сатюрнена Фарандуля, которому перерезал путы и объяснил, что от него требуется.
– С радостью! – с улыбкой ответил наш герой.
И двое мужчин направились к месту пиршества.
Все шло просто замечательно. Почтенное собрание веселилось до упаду; в пылу дискуссии двое или трое пиратов по недосмотру уже вонзили свои столь хорошо наточенные крисы в животы соседей; не обращая внимания на эти мелочи, повар устремился к бутылкам с горячительными напитками с видом человека, которому срочно необходимо наверстать упущенное.
Оргия началась
Стоя у костра, Фарандуль оценивал ситуацию. Громоздкое и стесняющее оружие – ружья, пистолеты, ятаганы, – а также многочисленные патронташи, пороховницы и ящики с патронами были свалены в кучу метрах в двадцати от пиратов.
Этого было достаточно; в голове Фарандуля уже зрел план.
Он перевернул кабана, затем, сделав вид, что нуждается в дровишках, вышел из круга и направился к пиратскому оружию; спутники юноши, издалека следившие за каждым его движением, решили было, что он собирается подхватить как можно больше сабель и рвануть к ним, чтобы перерубить веревки.
Они ошибались. Сатюрнен Фарандуль насобирал веток и листьев, проворно покидал патронные сумки и пороховницы на ветки, засыпал листьями и со всем этим грузом вернулся к кабану.
Ни один из пиратов не удостоил его даже взглядом.
Времени у Сатюрнена было хоть отбавляй. Он превратил брюхо кабана в превосходную адскую машину: в самом низу – порох на ложе из сухих листьев, в середине – патронные сумки, сверху – камни, собранные вокруг костра; довершал этот минный горн фитиль, позаимствованный у одного из ружей.
Когда все было готово, Сатюрнен подвесил фитиль над огнем, подул в костер – пламя занялось еще больше – и неспешно вышел из круга отдыхающих.
Долго ждать не пришлось.
Не увидев его на рабочем месте, повар направился к кабану, небрежно помахивая крисом, но не успел наклониться, чтобы проверить степень прожарки, как из животного вырвался сноп огня, и прогремел оглушительный взрыв – сдетонировала адская машина.
И вот уже – ни кабана, ни кулинара: первого разорвало на части, второму снесло голову! Десятка два пиратов, извиваясь и корчась, валялись на земле; патроны и камни, которыми Фарандуль начинил своего кабанчика, ударили, будто залп картечи, вправо и влево, ломая руки и ноги, пронзая грудные клетки, выбивая глаза и раскалывая черепные коробки.
Стремительный, словно молния, Фарандуль, подхватив охапку оружия, бросился к своим товарищам. Пятнадцать взмахов ножа избавили их от веревок, после чего, не теряя времени, все вооружились и, ведомые Фарандулем, обрушились на растерянных и ошеломленных пиратов.
Видели бы вы это зрелище! Те, кого пощадила картечь, как и те, кого лишь слегка посекло камнями, выхватывали свои знаменитые клинки и защищались словно черти!
Но как противостоять отважным морякам, вознамерившимся взять реванш? Не прошло и пары минут, как два с половиной десятка разбойников усеяли своими телами морской берег, тогда как оставшиеся убежали вглубь острова, словно стервятники, которых вспугнули, не позволив растерзать добычу.
В общем и целом из строя были выведены человек сорок или сорок пять малайцев, но – увы! – экипажу «Прекрасной Леокадии» пришлось оплакивать потерю своего командира. Бравого капитана Ластика, собственноручно отправившего к праотцам двух малайцев, проколол насквозь смазанный ядом крис пирата Бумбайи.
Взрыв
Издав последнее «Онфлёрские громы!», капитан Ластик испустил дух, в то время как Сатюрнен, в свою очередь, пронзил саблей ужасного Бумбайю.
На то, чтобы долго предаваться печали, не было времени. Сатюрнен слышал, как в бою Бора-Бора сетовал на задержку отряда своих «торговых представителей», прибытия которого он ожидал с минуты на минуту. К тому же с полутора десятка разбойников, в том числе и сам Бора-Бора, убежали и вскоре могли вернуться с подмогой и перебить матросов.
Стало быть, нужно было незамедлительно грузиться на судно и уносить ноги подальше от рокового острова. После того как все оружие пиратов и тело капитана Ластика были перевезены на борт трехмачтовика, а пироги корсаров – затоплены, экипаж корабля поднял якорь.
Как нельзя вовремя! Сотни головорезов уже высыпали на пляж, неистово размахивая копьями и ружьями; прежде чем окончательно их покинуть, «Прекрасная Леокадия» дала по ним залп из своей единственной пушки.
Выйдя в открытое море, матросы отдали последние почести несчастному капитану Ластику.
Командование по праву переходило к старшему помощнику Мандибюлю, но тот, внезапно расчувствовавшись, заявил, что, так как Сатюрнен Фарандуль проявил себя в этом их злоключении с самой лучшей стороны и всех спас, он, Мандибюль, полагает, что именно Фарандуль должен стать капитаном; сам же он намеревается и дальше оставаться помощником капитана, теперь уже – героического Фарандуля.
Экипаж встретил эту краткую речь бурными аплодисментами.
Так Фарандуль стал капитаном «Прекрасной Леокадии»; впрочем, капитан Ластик, владелец трехмачтовика, давно уже назначил его своим наследником. Все, таким образом, устроилось к лучшему; в честь бедного Ластика матросы вздернули на рее парочку пиратов, которых обнаружили вусмерть пьяными на камбузе.
Волнения на море не наблюдалось, да и экипаж теперь уже не ослаблял бдительности.
Продолжая оплакивать бедного капитана, Сатюрнен Фарандуль вспомнил, что в конце битвы он схватил предводителя пиратов Бора-Бору за пояс (уже намереваясь раскроить ему череп), но тот вырвался и убежал, а пояс так и остался у него в руках.
Он сохранил этот пояс, но даже не подумал как следует его осмотреть. Теперь же любопытство взяло верх, и Сатюрнен, а вместе с ним и старший помощник Мандибюль принялись внимательно изучать трофей. Карманы, приделанные с внутренней стороны, были битком набиты различными документами; одни, покрытые цифрами, похоже, представляли собой торговые чеки, выписки из счетов, договоры; другие показались капитану Сатюрнену Фарандулю еще более интересными.
Он просмотрел их тщательно и благодаря своему знанию малайского языка в конечном счете понял, что держит в руках удостоверенный акт, учреждающий – под вывеской торговой фирмы «Бора-Бора и К°» – «Общество, пиратствующее в Зондских морях»!
Финансирование этого общества осуществлялось малайскими торговцами с острова Борнео, ответственными за сбыт товаров и помещение капитала.
Все бумаги были в порядке: Бора-Бора оказался человеком организованным.
Сатюрнен Фарандуль сумел прочесть даже детальную хронику операций, записываемых изо дня в день, но аж подпрыгнул, когда дошел до своеобразного текущего счета, содержащего перечень расписок в получении денежных средств и собственно сбережений общества «Бора-Бора и К°», общая сумма которых составляла пятьдесят четыре миллиона монет – золотых, серебряных или же медных, не уточнялось, – и все эти деньги лежали на депозите в одном из банков Борнео.
Фарандуль собрал матросов «Прекрасной Леокадии» и ознакомил с обнаруженными документами.
Над палубой разнеслось восторженное и дружное «ура!».
– Друзья! Эти богатства принадлежат нам, мы их завоевали! Каждый получит свою долю. А теперь – держим курс на Борнео! Но нужно быть настороже; Бора-Бора не умер, он попытается нас настичь!
Снова пираты!
Глава III
Осада и блокада. – Героическое поведение черепах Таинственного острова. – Ужасный бульон!
До Борнео «Прекрасная Леокадия» дошла, в общем-то, без злоключений.
От островов она старалась держаться подальше и не подпустила к себе малайские пирóги, уже было взявшие курс на корабль в проливе между островом Бангей и северной оконечностью Борнео.
Как только корабль встал на рейд, Фарандуль сошел на берег и вместе со старшим помощником Мандибюлем, оба – хорошо вооруженные, направился в обслуживающий пиратов банк.
Не углубляясь в объяснения, Фарандуль сунул под нос банкиру-малайцу, мутному субъекту с хитроватым взглядом, удостоверенный акт и сберегательную книжку общества «Бора-Бора и К°».
Банкир побледнел, однако же удивления не выказал.
– Деньги есть? – спросил Фарандуль.
– Ни один банкирский дом, каким бы солидным он ни был, не держит в своей кассе пятьдесят четыре миллиона монет, – уклончиво ответил банкир.
– Даю вам время до завтра, – произнес Фарандуль.
– Невозможно, сеньор! К тому же нужна подпись моего друга Бора-Боры, управляющего обществом. Он должен был вам это сказать, когда отправлял получить…
– Он никуда нас не отправлял; мы сами себя отправили.
– И, клянусь брюхом тюленя, вы все нам выплатите, старый мошенник! – вскричал Мандибюль.
– Не будет подписи – не будет денег, – заявил банкир, ничуть не смутившись.
– Что ж, тогда мы подадим в суд, – спокойно ответил Фарандуль.
И уже в тот же день, вследствие вчиненного иска, власти Борнео вынуждены были начать судебное разбирательство. Фарандуля ни на миг не покидало ощущение тревоги. Судя по всему, Бора-Бора успел предупредить банкира; возможно, он и сам уже находился на Борнео, выжидая возможности снова завладеть «Прекрасной Леокадией». Нужно было смотреть в оба, как говорил Мандибюль.