Едва он произнес это последнее слово, как произошла ужасная перемена! Воздушный шар вдруг опрокинулся – теперь он летел вверх дном – и высыпал в межзвездное пространство часть тех, кто в нем находился. Остальные отчаянно вцепились в корзину или же болтались в атмосфере, держась за веревки сети. Воздушный шар по-прежнему следовал за минаретом, но, внезапно изменив направление, тот оторвался от кометы и теперь летел куда-то с ужасной скоростью и свистом…
– Сатурн! – прокричал Сервадак на ухо своим товарищам. – Мы падаем на Сатурн!
Пальмирин Розетт при этом слове вновь воспылал жаждой астрономических знаний, забыв о белых и черных королевах, он издавал крики радости, к которой, правда, примешивался и страх.
На борту минарета никто не произнес и слова – все затаили дыхание в ожидании ужасных осложнений.
Это беспокойство продлилось три часа. Сатурн приближался с головокружительной скоростью. Минарет давно уже пролетел между планетой и ее кольцом. В начале третьего часа в нескольких лье от минарета показалась земля – приближался роковой момент.
Прошли еще две-три долгие, как целые века, минуты. Наконец внизу, под несчастными путешественниками, поднялся ураган криков, но кричали отнюдь не люди из воздушного шара…
Фарандуль распрямился…
Кричали с самого Сатурна!
Минарет, значительно замедлив ход, парил теперь менее чем в двадцати метрах от планеты, мало-помалу приближаясь к поверхности.
Испуганные сатурнийцы продолжали кричать. Впереди, на некотором расстоянии от минарета, устремляли в небеса свои копьевидные колоколенки высокие, элегантные архитектурные сооружения. Фарандуль едва успел окинуть их взглядом: его товарищи полезли внутрь минарета, и он поспешил последовать их примеру.
Спустя несколько секунд минарет с грохотом влетел в одно из замеченных Сатюрненом строений, разбил большое стекло, раздробил несколько перегородок и, пройдя сквозь все здание, остановился в кроне одинокого гигантского дерева, росшего посреди восхитительного цветника.
Посадка оказалась относительно мягкой: единственными ее прискорбными последствиями стали обморок трех из четырех королев да разбитый нос бедняги Ням-Няма, вывалившегося из минарета и едва успевшего зацепиться за одну из ветвей.
Воздушный шар, в котором летели Сервадак и его друзья, застрял с другой стороны здания, прямо на слегка поврежденном минаретом фасаде; внизу громко кричали, кто-то бегал туда и сюда. Дезолян уже намеревался слезть с дерева и сбегать за искрившейся в чудесном бассейне водой, чтобы плеснуть немного в лицо лишившимся чувств королевам, когда Фарандуль жестом остановил его.
С бессвязными воплями и угрожающими жестами куда-то бежала толпа сатурнийцев; посреди этой толпы, понурив голову, шли Сервадак и его друзья – уже закованные в цепи.
– Вот так влипли! – воскликнул Фарандуль. – Жители Сатурна выглядят не слишком приветливо!.. Странно, очень странно!.. Вы только посмотрите, как они сложены: крылья, хобот, плавники!
Уже пришедшие в себя королевы, выглянув из окон, не смогли сдержать возгласов удивления.
– Тише! Тише! – прошептал Фарандуль. – В нашу сторону никто пока не смотрит: они не видели, как мы упали, да и в этой листве мы незаметны!
Действительно, никто из сатурнийцев, похоже, пока не догадывался о присутствии в кроне дерева минарета: все их взгляды были направлены на пленников – Сервадака, его денщика Бен-Зуфа, Пальмирина Розетта, шестерых испанцев, двух офицеров и семерых английских солдат, упавших вместе с воздушным шаром и поднятых чуть живыми. Этих несчастных, уже закованных, как мы сказали, в цепи, с пристрастием допрашивали сурового вида сатурнийцы.
Все, что Сервадак смог сделать, так это поднять одну, отягченную цепями руку и указать на небо. По знаку главаря сатурнийцев, кивнувшего в направлении дальнего конца сада, пленников утащили в ту сторону.
Здесь самое время поговорить о странной внешности обитателей Сатурна: как и земляне, сатурнийцы имеют руки и ноги, правда пальцы на них сросшиеся, из-за чего эти конечности выглядят в какой-то мере похожими на плавники или ласты. Пока что ничего необычного: надеть сапоги, перчатки – так и вовсе никто ничего бы не заметил! – если бы не такая штука: на спине у сатурнийцев – два крыла, подобные крыльям летучих рыб! А теперь посмотрим на их лица: нос, атрофировавшийся хоботок у нас, у них сильно развился и теперь болтается посреди лица, как слоновий хобот! Этот огромный нос многофункционален: мы и сейчас видим, как ловко пользуются им заполонившие сад существа. Одни высокопоставленные сатурнийцы держат хоботом зонтик, другие собирают им цветы в цветниках; чуть дальше третьи порхают в воздухе и их развернутый нос становится третьим крылом. Наконец, в водоемах парка барахтаются юные сатурнийцы: для них нос в полной мере стал плавником и служит рулем для изменения направления.
Сатурнийцы: офицеры и солдаты постоянной армии
А сатурнийки, спросите вы? Если в двух словах, они просто очаровательны! Прекрасный пол широко представлен в толпе. Эти дамы внешне схожи с мужчинами, с той лишь разницей, что их сросшиеся пальцы кажутся более изящными, крылья – более деликатно очерченными, а более тонкий и гибкий хобот раскачивается более грациозно, подчеркивая плавность походки. Хоботы а-ля Роксолана особенно часто встречаются среди женщин розового типа, так как мы забыли сказать, что на Сатурне женский род насчитывает семь разновидностей: белую, розовую, зеленую, синюю, желтую, фиолетовую и темно-коричневую.
Семь женских разновидностей против одной мужской! Как мы видим, в этом плане Сатурн – планета куда более совершенная.
Каждый сатурниец в возрасте, определенном законом – возраст этот разнится в зависимости от широт, – обязан взять себе в жены по одному образчику каждого вида, выбранному путем жеребьевки, причем подобный брак является для вступающих в него лиц бесплатным и обязательным. Как нам представляется, это весьма мудрый социальный институт, существующий на планете на протяжении уже многих веков, правда, чтобы учредить его, сатурнийцам пришлось долго сражаться против упрямства ретроградных и реакционных умов!
Сервадак и его товарищи, грубо выведенные из парка, были брошены в подземелье башни, стоящей на страже главного входа дворца. Сидя там взаперти, эти бедняги, закованные в цепи и терзаемые предчувствием еще более варварского обращения, более шести с лишним часов предавались мрачным раздумьям.
Наконец, на седьмом часу ожидания, двери открылись, и с тысячью предосторожностей к пленникам приблизились вооруженные до зубов тюремщики, получившие распоряжение вывести чужеземцев наружу. Там, прямо перед башней, пленников ожидало многочисленное собрание – скорее гражданское, нежели военное. Были, конечно, в нем и старые усачи армейской выправки, но среди подавляющего большинства присутствующих Пальмирин Розетт уверенно признал собратьев – ученых!
Практически все они, как и земные ученые, были плешивые и имели при себе очки, зеленые козырьки и слуховые трубки.
В глазах бедного астронома мелькнул лучик надежды.
Эти ученые входили в комиссию, срочно собранную сатурнийскими академиями для изучения сверхъестественных существ, чудесным образом упавших с неба; им предстояло решить, следует ли пленников судить как преступников или же рассматривать как естественные феномены. Словом, перед сатурнийскими академиками стояла довольно деликатная проблема.
Пленники, с Сервадаком во главе, один за другим предстали перед комиссией. Их осмотрели издали и осторожно, покрутили и так и сяк, заставили пройтись, попытались даже вынудить полетать; с любопытством изучили их руки, с презрением – нос.
Пальмирин Розетт, знакомый с нравами и обычаями научных обществ, следил за дискуссией, почти понимая, о чем идет речь; по жестам он определил, что было сделано, поставлено на голосование и практически единодушно принято некое предложение.
Сатурнийцы: члены академий и научных обществ
Наконец один из сатурнийских ученых сказал несколько слов солдатам и, возглавив кортеж, вместе с пленниками вернулся в парк. В присутствии огромной толпы, сбежавшейся со всего города, пленников провели в ту часть парка, которая была отделена решеткой и рвом. Над входными воротами висела большая табличка, живо заинтриговавшая пленников.
Что она означает? Куда их ведут? На бойню? А может, в тюрьму?
Ответ был получен уже через несколько минут. Вдоль широкой аллеи, надвое разделявшей эту часть парка по всей ее длине, располагались небольшие, снабженные решетками загоны и различной величины клетки, запиравшиеся на широкие и тяжелые задвижки. Почти все эти загоны и клетки были заняты столь же необычными, как и сами сатурнийцы, животными. Там содержались подобия наших слонов, львов, тигров и другие звери, не поддающиеся определению, гибридные существа с крыльями птиц на телах мастодонтов, чудища с шестью конечностями и даже двумя головами, огромные птицы с клювом, снабженным длинными клыками, и т. д. и т. п.
Дойдя до середины аллеи, кортеж остановился. Две клетки, самые просторные, все еще пустовали. Открыв дверцы, сатурнийцы затолкали внутрь пленников, предварительно сняв с них цепи.
– Зоологический сад! – воскликнул Пальмирин Розетт. – Теперь мы являемся частью зверинца!.. Негодяи! Постыдились бы так поступать со своим собратом!..
И все пленники, разъяренные таким отношением, бросились к решеткам клеток и принялись неистово эти клетки сотрясать. Толпившиеся снаружи сатурнийцы в испуге отпрянули, но прибежавшие служители зверинца просунули между прутьев длинные шесты и как следует огрели ими самых буйных.
О ярость! О боль! Какой позор для столь известного астронома, как Пальмирин, для офицеров вроде Сервадака и англичан! Оказаться в клетках – как обычные животные! Претерпеть побои свирепых работников зоопарка на глазах у бестолковой толпы!
В довершение же унижения в час раздачи пищи с бадьями, полными темного, почти черного мяса, явились кормители животных и, переходя от одной клетки к другой, принялись бросать внутрь окровавленные куски! Соседние звери издавали протяжные завывания; в клетке напротив, как могли наблюдать незадачливые земляне, местные «медведи» залезали на стволы деревьев и нелепо раскачивались на них, чтобы получить свой обед!