То было начало блокады.
В течение следующих нескольких дней ни с одной из сторон не наблюдалось особого движения. Небольшой ручеек, пробегавший по пещере и спускавшийся через одну из щелей к черепашьему оврагу, позволял осажденным не умереть от жажды; по утрам они приносили черепахам, составлявшим бастион, свежей травы, что позволяло несчастным пресмыкающимся поддерживать существование.
Фарандуль уже начинал скучать и потому искал способ форсировать ход событий.
В надежде на какое-нибудь полезное открытие он вместе с Мандибюлем досконально обследовал все разветвления грота. Эти разветвления уходили довольно далеко вглубь горы, но, как правило, резко заканчивались непроходимой стеной.
Одна из таких расселин, весьма узкая, увела их на многие десятки метров от товарищей.
– Ну и что будем делать? – спросил старший помощник Мандибюль. – Черт бы побрал этих пиратов!
– Ах! Будь здесь мои обезьяны, долго бы они нас в осаде не продержали! – ответил Фарандуль.
– Я могу вас спасти! – внезапно произнес чей-то громкий голос в глубине галереи.
Фарандуль и Мандибюль выхватили свои револьверы.
– Не бойтесь, я – друг! – продолжал голос, и, к величайшему изумлению обоих моряков, из темноты вышел незнакомец.
– Ничему не удивляйтесь, ни о чем меня не расспрашивайте, просто выслушайте, – сказал он. – Я – такой же европеец, как и вы, и я вас спасу.
Трое мужчин присели на обломки скалы. Разговор выдался долгим.
Так как они договорились не раскрывать секрет незнакомца матросам «Прекрасной Леокадии», мы тоже пока что сохраним его в тайне от читателей.
Задумка Бора-Боры
Мандибюль вернулся в пещеру один. Он довольствовался тем, что сказал: капитан таки нашел способ всех спасти и сейчас работает над претворением своего плана в жизнь. Все, что требуется от матросов, – это терпеливо ждать, не ввязываясь в бесполезное сражение. Атаки пиратов, если такие последуют, нужно решительно отбивать, стреляя в каждого, кто окажется на расстоянии ружейного выстрела.
Фарандуль отсутствовал две недели, две недели, в течение которых разбойники, не возобновляя штурма, старались всячески затруднить жизнь матросам «Прекрасной Леокадии». Старший помощник Мандибюль все эти пятнадцать дней буквально пылал злобой; что до самих матросов, то они жаждали лишь одного – выйти и изрубить пиратов в куски!
Вскоре ситуация из критической превратилась в безнадежную!
Ужасному Бора-Боре также пришла в голову одна мысль, и сейчас мы увидим, в сколь незавидное положение она поставила матросов.
Утром сотни две пиратов вскарабкались на гору с тыльной стороны и закрепились прямо над платформой, в том самом месте, откуда бил источник, сбегавший затем ручейком в грот через щели в скальной породе.
Презренные негодяи притащили с собой котелки и несколько десятков вязанок хвороста, а затем разожгли с дюжину костров, над которыми и подвесили свои доверху наполненные родниковой водой чугунки́.
– Что, черт возьми, они собираются там варить? – проворчал старший помощник Мандибюль.
Ответ не заставил себя ждать.
Внезапно настоящий душ из кипящей воды пролился на несчастных черепах бастиона, и потоки горячего пара заполонили пещеру. Будучи не в силах захватить черепаший бастион с бою, злодеи попытались восторжествовать над ним посредством медленной варки!
Котелки исправно кипятили воду на протяжении всего дня; бедняжки-черепахи умирали в ужасном бульоне, беспрестанно проливавшемся на их спины. Мандибюль метал громы и молнии!
И ничего-то ведь не поделаешь! К вечеру шесть черепах сварились заживо, и матросы, чтобы добро не пропадало, съели их на ужин. Под покровом ночи в черепаховую цитадель заместо съеденных были установлены шесть запасных.
Напрасный труд! На следующий день осажденные были вынуждены констатировать еще восемь смертей и пустить на суп еще восемь проварившихся черепах.
Бастион продержался неделю, по истечении которой состоял уже только из пустых и разбитых панцирей. Экипаж «Прекрасной Леокадии» жирел на глазах, но уже начинала ощущаться жажда, так как пираты нашли способ подогревать сам родник, в результате чего вода до матросов доходила только горячая.
Так обстояли дела, когда в один прекрасный вечер старший помощник Мандибюль, вернувшись из горного лабиринта, собрал своих людей и сказал, чтобы начинали готовиться к выходу – завтра, мол, будем выбираться.
– Стало быть, старпом, есть новости? – спросил матрос Турнесоль.
– Прощай, горячая вода, – капитан вернулся! – ответил Мандибюль. – И, тысяча чертей, мы идем врукопашную! Завтра с первым же ружейным выстрелом на пляже атакуем тех шельмецов, что остались внизу!
Ночь показалась слишком долгой бравым матросам, утомленным наваристым черепаховым супом, которым Бора-Бора в отместку за басиланского шрапнельного кабана потчевал их вот уже целую неделю.
Едва рассвело, Мандибюль приказал им спуститься в лощину, и все, с ружьями наизготове, замерли в ожидании условного сигнала.
Лагерь
Глава IV
Водолазы капитана Немо. – Старший помощник Мандибюль проглочен устрицей. – Любовь в скафандре
Перенесемся в лагерь пиратов, где вот-вот разыграются последние перипетии драмы. Презренные негодяи расположились группками на пляже, вокруг нескольких палаток, предназначенных для главарей; одни спят на траве, завернувшись в свои пледы, другие – вокруг костров, в которых последние, уже готовые угаснуть головешки выбрасывают время от времени во все еще звездное небо редкие искры и витки голубоватого дыма.
Перевернутые пироги да пересохший валежник – вот и все укрепления лагеря.
Бора-Бора просыпается и грозит горе кулаком.
– Они так и будут жрать своих черепах, – восклицает он, – до тех пор, пока мы не убедимся, что идти на штурм безопасно! Пошлю-ка я туда парочку разведчиков…
И Бора-Бора, рассовывая за пояс весь свой многочисленный арсенал, пинками расталкивает нескольких все еще дрыхнущих товарищей.
Едва он выходит из лагеря, как шагах в двадцати от него раздается ружейный выстрел! Повсюду слышатся дикие крики, и, прежде чем ошеломленные пираты успевают выхватить свое оружие, примерно сотня черных теней перескакивает через слабые укрепления лагеря и налетает на них!
И вот уже палатки сбиты и валяются в ногах у сражающихся; в предрассветном полумраке становится различимой жестокая рукопашная схватка! У напавших – численный перевес, земля усеяна трупами пиратов; все это похоже на некий адский хоровод, который кружится вихрем, сокрушая все на своем пути… Бора-Бора выхватывает свои пистолеты, но не может понять, в кого стрелять. Внезапно он содрогается от ужаса: эти новые враги гораздо хуже людей – это здоровенные обезьяны, вооруженные увесистыми дубинками.
Этот ураган четвероруких уже истребил половину пиратов; другие пытаются спастись бегством, но валятся наземь, сбитые ударами ужасных палиц.
Странная штука! Возглавляет этот обезьяний отряд какой-то человек – человек ли? – чередующий слова приказов с гортанными криками, от которых обезьяны подпрыгивают и бросаются в атаку.
Бора-Бора не верит своим глазам: при очередной вспышке пистолетного выстрела он узнает в этом человеке Сатюрнена Фарандуля!
В голове у главаря морских разбойников лишь одна мысль: собрать оставшихся в живых и поскорее отчалить; со стороны горы тоже уже доносятся звуки яростной ружейной пальбы, и вскоре те пираты, что блокировали матросов, также начинают отступать к морю.
Бора-Бора и десятка три выживших в этой жуткой резне бегут к лодкам. На берегу к ним присоединяются еще человек двадцать; все вместе они спешат спустить пирóги на воду.
Уже рассвело. Солнце заливает пляж своим нежным утренним светом, позволяя как следует разглядеть противников. Пираты с ужасом замечают, что на них несутся матросы «Леокадии» с одной стороны и обезьяны Фарандуля – с другой.
– Выходим в море! Скорее! – кричит Бора-Бора.
Но тут случается новое чудо, еще более необъяснимое!
Десятка полтора совершенно фантастических существ возникают вдруг из морских глубин! В округлившихся глазах пиратов стоит невыразимый ужас: у этих двуруких созданий, в одеждах из толстой кожи, совершенно круглые железные головы, на лице мерцает один большой желтый глаз; ни рта, ни носа нет вовсе! Но какая-то трубочка спускается от головы к закрепленному на спине мешку.
Бора-Бора не верит своим глазам…
Прежде чем Бора-Бора успевает поразмыслить над тем, как эти существа смогли выйти из глубоких вод океана, вооруженные железными топориками люди-рыбы стремительно набрасываются на преследуемых обезьянами пиратов.
– Вперед, «Прекрасная Леокадия»! Вперед, обезьяны! – кричит Фарандуль и ударом дубинки, с которой он обращается не менее ловко, чем его четверорукие союзники, разбивает череп уже ухватившемуся за борт своей пироги Бора-Боре.
Битва закончилась, едва успев начаться.
Те, кого не смогли достать дубинки обезьян или карабины матросов, пали под топорами фантастических существ, так кстати вышедших из глубин моря.
Полагаем, нам следует сейчас же дать читателю объяснение этих фактов. Человек, столь чудесным образом появившийся в пещере, был не кто иной, как знаменитый капитан Немо, которого знают все читатели господина Жюля Верна, то есть весь мир, что избавляет нас от необходимости приводить здесь его портрет.
Остров, к которому «Прекрасная Леокадия» пристала для ремонта, был тем самым Таинственным островом, где в недрах горы-цитадели располагался секретный порт капитана Немо, служивший основным местом стоянки его восхитительному подводному кораблю «Наутилусу».
Когда Фарандуль, в разговоре с Немо упомянул Обезьяний остров, капитан «Наутилуса» поведал юноше, что примерно в ста пятидесяти лье к западу находится остров, населенный одними лишь многочисленными трибами этих животных; после того как капитан Немо по просьбе Сатюрнена описал остров более подробно, у Фарандуля отпали последние сомнения.