Без единого слова старейшина и его отряд покинули лагерь. Трабадек припустил за ними и на кельтском наречии, которое, по его сходству с санскритом, тибетцы поняли, попросил их снова приехать с предложением руки и сердца где-то этак через год.
– Для вас одного? – спросила девушка.
Трабадек именно это и подразумевал, но оскорбленная брюнетка-тибетка повернулась к нему спиной. Еще одна упущенная возможность для бедняги Трабадека!
Сватовство
Тем временем, через несколько дней после столь оригинального сватовства, Фарандуль, устав дожидаться пиратов, задумался: а стоит ли их вообще тут ждать? Не направились ли они куда-то еще? Высланные в разведку Мандибюль и четверо матросов с неделю бродили по окрестным дорогам, но ни малейшего следа пиратов так и не обнаружили.
По возвращении разведчиков Фарандуль, долго не колеблясь, снял лагерь и направился прямиком в Катзи, чтобы пройти в китайские провинции через Мимиац, между цепью гор Байго-Кхарат и горой Канга.
Там снова возникли ужасные трудности. Вследствие абсолютного отсутствия фуража купленные в Тибете лошади подохли все до единой, и лишь спустя месяц, отразив несколько нападений тибетских разбойников, усталые и обессиленные матросы прибыли в китайскую провинцию Сычуань, или Четырех Долин.
Дальше нужно было продвигаться как можно скорее, так как из разговоров с повстречавшимися им на улицах китайцами переводчик выяснил, что двумя неделями ранее белого слона видели в Чэнду, столице провинции.
Что делать? В этом отдаленном уголке бескрайнего пространства, которое зовется Китаем, лошадей было не сыскать: редкие китайцы помнили, как некогда на юге мандарины ездили верхом на небольших лошадках. И тем не менее догонять ушедшего далеко вперед слона было нужно. Продвигаться пешком было нецелесообразно – так наши друзья рисковали и вовсе потерять след похитителей.
К счастью, когда матросы искали какое-нибудь транспортное средство, Фарандуль заметил необычную повозку, ехавшую по поддерживаемой в довольно неплохом состоянии дороге. То был колесный портшез, более того – портшез, снабженный парусом! Наделенные богатым воображением китайцы изобрели это более чем странное средство передвижения еще несколько веков тому назад – оно было причудливым, но вполне подходящим!
Портшез стои́т всего на одном-единственном колесе, расположенном в середине; путешественник устраивается с одной из сторон повозки, а свои вещи – мешки, сумки и т. п. – размещает с другой стороны в качестве противовеса. Небольшая передняя мачта поддерживает широкий парус, который надувается ветром и утраивает скорость. Главным условием является именно наличие ветра.
Судоходство по грунтовой дороге
К счастью для колесных портшезов, на этом обделенном лошадьми высоком плато ветер дует почти постоянно и иногда даже слишком сильно. Портшез, которым любовались наши матросы, вез молодую китаянку из высшего сословия; положив вытянутые ноги на дощечку, та сидела в грациозной позе с веером в руке. Рикша, подгоняемый ветром, летел вперед что было сил. У этих водителей колесных портшезов, как и у индийских или японских рикш, чрезвычайно развитые легкие; они могут бежать шесть часов, не останавливаясь ни на секунду, и после небольшой передышки пробежать еще шесть часов.
Фарандуль, не торгуясь, оплатил услуги двадцати пяти портшезов-парусников из расчета сорок сантимов в день. Когда же он объявил, что по окончании работы рикши получат внушительные чаевые, славные китайцы пообещали служить верно и бегать быстро.
Каждый из матросов устроился в своем портшезе так, как это и было необходимо, с эквивалентным его весу багажом на противоположной стороне тележки и с заряженным оружием под рукой на случай неприятной встречи. Семь дополнительных портшезов следовали в арьергарде в качестве запасных.
Как раз поднимался порывистый ветер, и рикши распустили паруса – к величайшей радости матросов, давно уже не ходивших под парусом! Уррра! Ветер надул полотнища – и двадцать пять портшезов стремглав унеслись вперед!
Фарандуль и Мандибюль вместе мчались во главе эскадры, изучая край с биноклем в руке и регулируя направление движения.
До самого вечера эскадра плыла вперед по ветру с одной и той же скоростью. Следующий день также выдался удачным, но на третьи сутки ветер переменился, и нашим друзьям пришлось лавировать при норд-норд-осте, добрую половину дня, как на море, идя одним галсом.
Это судоходство по грунтовой дороге в портшезе-паруснике было вполне приятным: пусть здесь и потряхивало чуть сильнее, нежели на воде, но и опасных сюрпризов – так, по крайней мере, полагали наши матросы – подобная навигация таила в себе куда меньше, чем настоящее плавание. В среднем за день удавалось проделать порядка двадцати пяти лье. Матросы, знакомые с использованием паруса, как могли, помогали рикшам маневрировать. Не было утрачено ни единого дюйма паруса – портшезы не шли, а буквально летели вперед, и порой, когда повозки набирали ход, у рикш появлялась возможность несколько минут передохнуть, повиснув на оглоблях.
В течение недели марш продолжался то при попутном ветре, то посредством лавирования. На восьмой день пути впереди показался Чэнду, но еще до въезда в город переводчик заскочил в одну из придорожных гостиниц и пообщался с хозяином заведения. Так наши друзья узнали, что городской мандарин, вероятно уже предупрежденный похитителями белого слона, путешественников не очень-то и жалует: его намерение заключается в том, чтобы впустить их в город и задержать там под каким-нибудь предлогом.
Что до слона, тот продолжил свой путь. Но куда он пошел? Направился ли в Пекин по северной дороге через провинцию Ганьсу, или Спасительного страха, или же через провинцию Шаньси, что лежит «западнее гор»? Или же спустился на юг, чтобы добраться в Кантон через Юньнань, или «облачный юг», и Гуанси, «просторный запад»?
А может, и вовсе двинулся в Нанкин через центральные провинции? Проблема! Ответ предоставили меры предосторожности, предпринятые мандарином Чин-ту. Покружив у городских стен в поисках хоть какого-то следа, наши друзья увидели, что все дороги свободны, за исключением как раз таки нанкинской, нелепое намерение охранять которую имел всего один-единственный взвод китайских солдат. Именно по этой-то дороге и следовало ехать.
При приближении матросов китайский пост схватился за оружие и принялся угрожающе потрясать щитами, но портшезы-парусники продолжали мчаться вперед. Обеспокоенные солдаты стали бить в гонги, но и это не остановило продвижения наших друзей. Лишь тогда, сочтя оказанное сопротивление достаточным, офицер протрубил отступление, освобождая дорогу.
Постовые бьют в гонги
Через три дня пути матросы выехали к Янцзы-цзян, знаменитой Голубой реке, китайской Миссисипи, которая тянется через Поднебесную империю на 4200 километров. Неистовый ветер надувал паруса; спустя пару часов следования вдоль реки ветер сделался шквальным, и портшезы буквально полетели вперед без какой-либо помощи рикш, едва поспевавших за своими тележками.
Можно было бы убрать паруса и дождаться окончания бури, но Фарандуль пожелал воспользоваться ураганом, чтобы проделать еще с дюжину лье; вскоре загрохотал гром и полил дождь. Из своих домишек жители прибрежных деревень с ужасом наблюдали за тем, как по залитой водою дороге стремительно несутся вперед двадцать пять портшезов-парусников.
На голом, лишенном всяческой растительности плато, где ничто уже не могло воспрепятствовать неистовым порывам шквального ветра, дела пошли еще хуже: несмотря на всю ловкость матросов, три портшеза столкнулись друг с другом. Порвались паруса, сломалось одно из колес, четвертая тележка, попытавшаяся забрать в сторону во избежание столкновения, приоткрыла для шквала свой бок и уже в следующее мгновение улетела в протекавшую метрах в двадцати внизу реку.
Пришлось остановиться, чтобы оказать помощь потерпевшим кораблекрушение: не без труда беднягу Турнесоля, вынужденного принять эту ванну, вытащили на берег вместе с его рикшей. Что до портшеза и багажа, то их поглотила река.
Несчастный случай
За исключением этого небольшого несчастного случая, день выдался славным: проделав тридцать пять лье, матросы въехали в провинцию с поэтическим названием Гуандун, что означает «изысканный регион».
Во избежание опасных происшествий в сумерках наши друзья еще засветло остановились на постоялом дворе близ Чунцина. Как раз таки там белый слон, в целях конспирации покрытый похитителями киноварью, провел ночь десятью днями ранее, так что Фарандуль и его друзья шли по верному следу!
Когда на следующий день снова двинулись в путь, буря уже закончилась, но устойчивый ветер обещал быстрое судоходство.
В силу того что край был густонаселенным, Фарандуль решил избегать городов и всех крупных поселений, которые встречались на их пути. То была мудрая мера предосторожности, так как в регионе наблюдалось некоторое волнение: в деревушках вокруг путешественников собирались толпы местных жителей, не выказывавших ни малейшего удивления, и сей факт, похоже, свидетельствовал о том, что появления европейцев тут ждали.
В двух днях пути от Чунцина наших друзей подстерегали дурные известия.
Наместник провинции и могущественный мандарин пятой для китайцев стороны света, иными словами – самого центра центральных провинций, вероятно подкупленный пиратами, собрал провинциальные вспомогательные войска, перед которыми была поставлена цель не пропустить «варваров»; слово «варвары», судя по всему, относилось к нашим друзьям. Прокламации, вывешенные даже в самых незначительных населенных пунктах, во всех деталях описывали бородатых мужчин с Запада, их одежду и оружие.
Тем не менее, несмотря на очевидную враждебность местных жителей, матросам удавалось еще с неделю продвигаться, не натыкаясь на реальные препятствия. Им попалось на глаза несколько вспомогательных отрядов, направлявшихся под командованием пожилых офицеров в расположение регулярной армии, но эти бравые вояки сделали вид, что не узнали «варваров», дабы не противостоять им в открытом бою.