Фарандуль еще издалека узнал белевшие более чем в двух лье впереди треугольные паруса пиратской джонки и теперь делал все возможное для того, чтобы не потерять ее из виду. Это было не так-то просто: цветочное судно с вялым ходом не было создано для быстрой навигации. Впрочем, оно и не отставало, так что с наступлением сумерек джонка все еще была видна впереди.
– Мы приближаемся к побережью, – говорил Фарандуль, – наши воришки, вероятнее всего, выйдут в море, но вот куда именно направятся? У их джонки прекрасный ход, а кто знает, как поведет себя в морских водах наш цветочный корабль?
– А что с нашими китайцами? – спросил Мандибюль. – Будем их высаживать?
– Сейчас не получится, мы не можем потерять даже часа без риска упустить джонку, поэтому возьмем их с собой. Это станет для них небольшим увеселительным путешествием.
Джонка и цветочный корабль, разделяемые всего несколькими километрами, прибыли на следующее утро в устье Голубой реки, миновав посреди ночи город Чжэньцзян.
Едва началась бортовая качка, прекрасные пленницы цветочного судна заметно встревожились, но Фарандуль, умевший убеждать дам, быстро их успокоил, пообещав им обычную морскую прогулку.
Обнаруживший на борту китайскую подзорную трубу Мандибюль покачал головой, глядя, как пиратская джонка исчезает вдали.
– Да-да, – ответил Фарандуль, – я тоже вижу: они направляются в Японию.
Так как стояла чудесная погода, никто и не думал на что-либо жаловаться.
– Занятное путешествие! – бормотал Мандибюль на протяжении всех тридцати дней, что длилась их гонка за пиратами. – Да и экипаж занятный! Будь у нас еще и кухня получше, я бы и вовсе мог плавать так вечно!
Пиратская джонка быстро заметила, что является предметом настойчивого преследования, и потому попыталась затеряться посреди лабиринта островов архипелага Льеу-Кьеу, но все было тщетно: цветочный корабль то и дело ее отыскивал и держался за ней на расстоянии в пару лье. Тогда, изменив тактику, она устремилась прямиком к японскому побережью в поисках возможности где-нибудь пристать к берегу незамеченной. Спустя две недели гонки вдоль побережья джонке все же удалось исчезнуть под покровом свирепого ночного шторма.
Цветочному кораблю, который бросало из одной стороны в другую, с огромным трудом удалось выдержать бурю. Лишь благодаря сноровке и выучке экипажа корабль не налетел на рифы, но напрасно утром обеспокоенный Фарандуль окидывал взглядом горизонт – пиратской джонки нигде не было видно. В течение трех дней судно заходило во все, даже самые незначительные прибрежные гавани: ни в одной из них следов кораблекрушения обнаружить не удалось, стало быть, перевозившая белого слона джонка вышла из шторма целой и невредимой. Вскоре Фарандуль был уже уверен в том, что пираты высадились на берег во владениях князя Мико, одного из наиболее могущественных дáймё Японской империи, князя почти независимого и враждебно относящегося к европейцам.
Фарандуль не колебался: он взял курс на Иокогаму, открытый для европейцев город во владениях микадо, пристал там с цветочным кораблем к берегу и распрощался со своими теперь уже бывшими пленницами с немного даже задевшей их поспешностью. Но время подгоняло; спустя два часа, потраченные на покупки в городе, Фарандуль снова вышел в море со своими людьми на небольшой рыбацкой лодке, тайно высадившей их следующей ночью уже на землях князя Мико.
Здесь следует несколькими штрихами набросать портрет этого князя, известного в Европе лишь своими постоянными разногласиями с микадо.
Этот князь по имени Си-камито-кайдо был тогда в меру зрелым молодым человеком лет тридцати пяти – тридцати шести, с красноватым лицом и вспыльчивым характером – словом, натурой буйной, как и все влиятельные феодалы империи, и даже чуть более буйной, нежели другие. Его предки жили независимо, лишь изредка выплачивая небольшую дань тайкуну или микадо, императору или же его мажордому. Да и сам сеньор Кайдо желал лишь одного – следовать примеру своих предков и по возможности сохранять независимость от своего сюзерена, но, увы, времена изменились, микадо теперь снова держал скипетр твердой рукой, сломив сопротивление тайкуна и доведя большинство могущественных вассалов короны до положения обычных префектов!
Развлечения на борту
Вот и Кайдо, князь Мико, наследник древнего рода влиятельных даймё, уже ощутил на себе тяжесть широкой длани микадо. Его права правящего князя были значительно урезаны, и, быть может, уже не далек был тот день, когда в патримониальных владениях у князя осталась бы лишь видимость прежней власти.
Кайдо был решительно настроен всячески отдалять этот день и защищать свои прерогативы пядь за пядью с помощью вооруженных, как правило, двумя-тремя саблями дворян из его провинции.
Министры князя всецело поддерживали его энергичные усилия в этом направлении. К несчастью, ему давно уже самым роковым образом не везло: все его затеи постоянно и неизбежно проваливались и давали повод для размышлений. Видя, что самые его продуманные аферы заканчиваются неудачей, обеспокоенный Кайдо решил посоветоваться со своими друзьями, с министрами и, наконец, совершенно уже отчаявшись, с самыми прославленными бонзами и астрологами. Звезды, расспрошенные этими учеными людьми в тишине и одиночестве, ответили, и вот, в один прекрасный день, бонзы и астрологи, несколько испуганные этим поручением, лично явились сообщить князю Кайдо о результатах их исследований.
Красавица Ямида
Увы, оракулы были единодушны: правлению Кайдо предстояло и дальше оставаться бесталанным, разве что – здесь астрономы запнулись, – разве что князя Кайдо обманет его жена, и тогда для него все изменится, все у него станет получаться, правление его сделается счастливым и даже достигнет наивысшей степени благополучия.
Ирония судьбы заключалась в том, что князь Кайдо даже не был женат!
Князь, человек героический, прервал бонз и астрологов и заявил, что, отказываясь от целибата, он намерен тотчас же найти супругу, чтобы дать предсказанию возможность осуществиться! Нет ничего такого, на что он не готов пойти ради счастья своего народа! Раз уж боги того требуют, он пожертвует собой во имя спасения провинции, не пройдет и месяца, как он женится и будет обманут!
Тут же созванные министры высочайше одобрили решительность князя: наконец-то можно было потягаться с судьбой!
После трех недель дипломатических усилий провинции была объявлена важнейшая новость: могущественный князь Кайдо вот-вот женится на красавице Ямиде, единственной дочери некоего знатного даймё из Осаки.
Блистательный, однако же ревнивый как тигр, Кайдо с лихорадочным нетерпением ждал того момента, когда наконец будет обманут законной женой. Оракулы уточняли: достаточно будет одной-единственной измены. Кайдо больше и не требовалось; князь не стал скрывать от министров, что после измены он твердо намерен отрубить виновнику голову.
Именно там, в небольшой бухточке, расположенной в пятнадцати лье к югу от города Мико, и высадились инкогнито на берег Фарандуль и его матросы в одну из безлунных ночей. Зная о резкой антипатии могущественного Кайдо к европейцам, наши друзья приняли меры предосторожности: в Иокагаме они обзавелись восемнадцатью комплектами униформы японских офицеров, со шлемами, кирасами, кольчугами, веерами и саблями.
По высадке на берег они первым же делом выбросили в море свои уже ненужные европейские одежды и переоблачились в японские доспехи. Произошло полнейшее перевоплощение: теперь на всех были черные кирасы, разбитые на квадраты наручи и набедренники. Странные шлемы, закрытые гримасничающими масками с усами торчком, скрывали лица, из-за пояса у каждого торчало по три первоклассные дворянские сабли – лишь Фарандуль, на правах командира, вооружился четырьмя.
После нескольких часов отдыха наши герои направились прямиком в Мико, в надежде прибыть в город в тот же день.
Наши друзья отважно вышагивали среди веселых пейзажей, осыпаемые вежливыми приветствиями сельских жителей, которые принимали их за находящихся на прогулке знатных господ. Часов в одиннадцать утра проницательный взор Фарандуля заметил вдали многочисленный кортеж, двигавшийся по широкой дороге.
Несколько якунинов ехали во главе процессии, восседая верхом на небольших лошадях бурой масти с длинной гривой – особая местная порода! Далее следовала длинная вереница богато украшенных норимонов и паланкинов самых ярких цветов, каждый из которых несли двое крепких мужчин. В первом из этих норимонов восхищенный Фарандуль разглядел сказочно красивую японку лет восемнадцати с глубоким взглядом черных глаз, выщипанными бровями, на месте которых были нарисованы черные полосы, подкрашенными щеками и двойным рядом позолоченных зубов между приоткрытыми розовыми губами.
Восхищенный, как мы уже сказали, Фарандуль выехал на середину дороги, чтобы рассмотреть девушку получше. Внезапно процессия остановилась, якунины спешились, и человек, возглавлявший кортеж, после долгой серии приветствий, направился к Фарандулю, вероятно, для того, чтобы обратиться к нему с речью.
Не понимая ни слова по-японски, Фарандуль даже и не представлял себе, что бы это могло означать. Он поискал глазами переводчика и, не найдя его, вспомнил, что выслал его вперед для сбора информации о белом слоне.
Раздосадованный Фарандуль не знал, что ответить на эти любезности, но, когда юная японка вышла из норимона, выкрутился, рассыпавшись в торжественных приветствиях. Последовала новая речь главы кортежа и неожиданное ее завершение: закончив свои разглагольствования, этот любезный мужчина вложил руку юной японки в ладонь Фарандуля!
Эта рука была очаровательной, и Фарандуль запечатлел на ней поцелуй, что позволило ему не отвечать по-японски. Подняв голову, он увидел, что кортеж уже вновь двинулся в путь. Так как девушка не отнимала руки, Фарандуль вынужден был последовать за ней, даже не зная, к чему это приведет.
Куда они направлялись? И что все это означало? Молодая японка была столь красива, что Фарандуль, увлеченный попеременной игрой ресниц и веера этого прелестного дитя, пошел бы и на край света, не требуя никаких объяснений. Так далеко процессия не зашла: через несколько минут кортеж остановился перед величественным храмом, возведенным у самого склона какого-то холма и скрытым листвой.