– Давайте сходим туда на моем «Наутилусе», – добавил Немо. – Скажете, кто вы, – и, если сможете убедить ваших старых друзей прийти на помощь «Прекрасной Леокадии», возможно, мы сумеем дать пиратам сражение.
Все прошло как нельзя лучше. Фарандуль разыскал свою семью, выросших и превратившихся в красавцев-орангутанов молочных братьев; ему не составило труда увлечь за собой с сотню старых товарищей по лесу, и мы видели, с каким рвением они налетели на пиратов.
У этих двуруких железные головы
Что до фантастических существ с железными головами, то это была рота водолазов, любезно предоставленная капитаном «Наутилуса».
Водолазы также проявили себя с наилучшей стороны!
Различные подразделения небольшой армии, собравшись на пляже, перезнакомились между собой, чего не могли сделать в пылу битвы.
Матросы и обезьяны разглядывали друг друга со взаимным удивлением; но больше всего бравых орангутанов, похоже, заинтриговали люди с железными головами, водолазы с «Наутилуса». Как же! Еще одна новая человеческая раса! Это разрушало все их представления об устройстве материального мира, и так уже расстроенные появлением на их острове в компании подобных ему существ Фарандуля… Но эти странные особи с большими круглыми кумполами и хвостом на голове – откуда взялись они?
После сражения Фарандуль снова – в который уже раз! – угодил в жаркие объятия приемного отца и пятерых братьев. Какая радость! Какая картина!
Какая радость!
Вокруг них толпились другие орангутаны, которые также были рады снова увидеть ту маленькую пропавшую обезьянку, с которой все они играли в годы своей молодости! Чувствовалось, что они уже не рассматривают Сатюрнена как пораженного прискорбным недугом бедняжку: ведь на примере матросов «Наутилуса» они успели убедиться, что подобное строение тела присуще всей этой расе.
Фарандуль и капитан Немо пожелали закатить в честь победы грандиозный пир. Как только пляж расчистили, все занялись подготовкой к банкету: сорок обезьян отправились на поиски кокосовых орехов, бананов и прочих фруктов; повара с «Наутилуса» и «Прекрасной Леокадии» зажарили с полдюжины опоссумов, приготовили под различными соусами нескольких черепах, менее героических, чем те, которым довелось сыграть роль крепостной стены, но столь же сочных, и вскоре уложенные на траве доски покрыли чистые скатерти.
Самые почетные места заняли Фарандуль, его братья и приемный отец, капитан Немо, старший помощник Мандибюль и командир отряда водолазов.
Обезьяны и матросы расположились за другими столами; можно было заметить, что орангутаны с беспокойством следят за каждым движением водолазов, словно спрашивая себя: как вообще эти существа с железными головами без отверстий намереваются питаться?
Когда же водолазы, прежде чем приступить к трапезе, скинули с себя скафандры, радость обезьян не знала границ – проблема разрешилась: эти неизвестные двурукие также относились к фарандулийской расе!
И как только он питается!
Торжество прошло в атмосфере безудержного веселья. Разумеется, обезьяны не пожелали прикасаться ни к чему другому, кроме фруктов, однако же согласились осушить несколько бутылок шампанского, выставленного на столы добрым капитаном Немо. Некоторые с непривычки слегка опьянели, но кто бы в этот праздничный день стал их за то порицать?
Затем состоялся большой совет, на котором капитану Немо была единогласно объявлена глубочайшая благодарность и было решено отвести пироги и барки пиратов в указанную славным капитаном Немо бухточку и там тщательно укрыть. Немо, ко всему прочему, посоветовал Фарандулю не показываться на Борнео до окончания судебного разбирательства.
Фарандуль, все столь же деятельный, назначил отплытие на утро следующего дня: «Прекрасной Леокадии» и самой большой из пиратских лодок предстояло вернуть обезьян на родину.
Утром, с восходом солнца, два этих судна были уже готовы к отплытию; приближалась минута прощания. Капитан Немо, который проникся особым уважением к Фарандулю, явился последний раз пожать ему руку, и Сатюрнену пришлось принять в качестве сувенира шесть великолепных водолазных скафандров Денейрýза[3].
Пообещав друг другу встречаться как можно чаще, они расстались, но лишь после того, как в честь великодушного капитана Немо были даны двенадцать ружейных залпов.
Плавание выдалось спокойным. Трехмачтовик шел одним курсом с пиратской баркой, в которой разместились несколько человек с «Леокадии» и десятка три обезьян, демонстрировавших явную готовность стать прекрасными матросами.
За шесть дней они добрались до Обезьяньего острова, где их прибытие, о котором сигнализировали дозорные, вызвало такое волнение, что все население, за исключением разве что больных, толпилось на пляже, пока к берегу приставали шлюпки с орангутанами, судя по их надменному виду, определенно гордившимися – и по праву! – прошедшей кампанией.
Мы не станем описывать во всех подробностях теплый прием, оказанный «Прекрасной Леокадии», и последовавшие празднества; к тому же Фарандуль, одержимый жаждой деятельности, в одно прекрасное утро объявил о намерении снова выйти в море.
Подводные разведочные работы
Пиратская барка была оставлена обезьянам вместе с двумя матросами, коим было поручено усовершенствовать мореходные навыки орангутанов, и «Прекрасная Леокадия» возобновила свое крейсерство в акватории архипелагов.
Фарандуль горел желанием заняться серьезными подводными исследованиями – нужно ведь было извлечь хоть какую-то пользу из столь щедро подаренных ему капитаном Немо скафандров!
Сам Сатюрнен, старший помощник Мандибюль и четверо матросов вскоре научились жить и передвигаться на больших глубинах, посреди гигантских подводных лесов, населенных океанийскими монстрами. Там-то у Фарандуля и проявились охотничьи инстинкты, которые до сих пор развивать ему было просто некогда.
Вооруженные до зубов – топорик в руке, два пневматических револьвера и острый кинжал за поясом – матросы устремлялись к липким скалам, в пещеры, где водились неизвестные человеку чудовища, каких может нарисовать лишь самое воспаленное воображение: шестиметровые омары, морские крокодилы, осьминоги-торпеды, крабы с тысячью клешней, морские змеи, рыбы-слоны, гигантские устрицы и т. д.
Между нашими героями и этими ужасными животными произошло несколько ожесточенных сражений. Одна из таких встреч чуть не стала роковой для старшего помощника Мандибюля: едва новоиспеченные водолазы прикончили пятнадцатиметровой длины змея, который, хотя его и застали за поеданием морского крокодила, чей хвост все еще торчал из его глотки, отчаянно защищался, как внимание матросов переключилось на другое необычное животное, внезапно возникшее на сцене.
То была гигантская устрица, метров трех в диаметре, очень выпуклая и приближавшаяся, семеня шестью короткими лапками. Ее приоткрытая раковина являла взору два круглых и неподвижных глаза, в которых читалась исключительная кровожадность.
– Лопни моя селезенка! – пробормотал старший помощник Мандибюль. – Да это же жемчужница! Вот так подфартило!
И, подойдя к устрице, он схватил ее за верхнюю створку, погрузив вооруженную кинжалом руку в приоткрытую щель.
О ужас! Устрица раскрылась настежь – и Мандибюля вдруг не стало! К счастью, Сатюрнен Фарандуль все видел; вместе с четырьмя матросами он немедленно подскочил к устрице, которая остановилась и, казалось, сладостно смаковала бедного Мандибюля.
Тем временем ухом припавший к раковине Фарандуль различил какую-то внутреннюю возню.
– Он еще жив! – вскричал капитан. – За работу, друзья!
Удары топоров градом посыпались на раковину слабо отбивавшейся лапками устрицы; вскоре она немного приоткрылась, чтобы вздохнуть, и несколько приглушенных звуков вырвалось из монстра; то был Мандибюль, кричавший: «Ко мне!.. Я нашел жемчужину!»
Фарандуль ударил по замку раковины – и верхняя створка приподнялась! Ее раскрыли руками, и наконец появились внутренности свирепого животного; старший помощник Мандибюль, в плачевном состоянии, был наскоро вытащен, после чего устрицу прикончили несколькими выстрелами из револьвера.
Мандибюль, проглоченный устрицей
Доставшаяся Мандибюлю жемчужина оказалась величиной с голову! Правда, после этого приключения старшему помощнику, к его крайнему неудовольствию, пришлось в течение нескольких дней соблюдать постельный режим.
«Прекрасная Леокадия» прошла через Торресов пролив и теперь находилась у входа в Зондское море.
– Тюленьи кишки! – ворчал со своей койки Мандибюль. – Когда-то в этих местах я уронил в воду мою любимую трубку, так теперь, с нашими скафандрами, я, быть может, сумел бы ее отыскать!
Трехмачтовик вот уже с неделю как бесцельно лавировал неподалеку от острова Тимор и Зондского архипелага, а все потому, что Сатюрнен Фарандуль, вдруг ставший любителем одиночных подводных прогулок, никак не соглашался покидать этот опасный район.
Если судить по картам, одна половина острова Тимор принадлежит голландцам, хозяевам всего архипелага, а вторая – португальцам, однако две эти нации располагают лишь кое-какими конторами на побережье. В действительности же весь остров, земля и население, принадлежит радже, старому и грозному Ра-Тафии, монарху даже слишком абсолютному, который посредством определенных концессий разрешает португальцам и голландцам торговать в некоторых точках побережья.
Ра-Тафия, старый малаец с седой бородой, любивший попиратствовать во времена своей буйной молодости, теперь практически не покидает дворца, где живет в окружении жен и бутылок со спиртными напитками. Подданные обвиняют его в том, что он покровительствует голландцам в ущерб португальцам – в знак признательности за кюрасо, преподносимый ему батавским правительством в качестве подати. Мы не можем позволить себе осуждать эту политику; в конце концов, у каждого монарха могут быть собственные симпатии, ведь сердцу не прикажешь.