Еще пять дней молодая семья наслаждалась отдыхом, пора было Ашоту устраиваться на работу, как вдруг…
Мария Федоровна ушла в гости к своим ивановским друзьям. Ашот с Олегом дремали в комнатке, Клавдия возилась на кухне. Раздался негромкий стук в дверь. Клавдия открыла ее. На пороге стоял молодой человек в хорошо сидящем на нем сером костюме.
– Вы Клавдия Ивановна Рыбина?
Несмотря на регистрацию брака она сохранила свою фамилию.
– Да, это я.
– Вам повестка. Там все ясно написано. Распишитесь.
Клавдия машинально расписалась в какой-то бумажке, и молодой человек ушел.
«Наркомат внутренних дел Узбекской ССР, кабинет № 6. Соловьев. Вторник, 11 часов утра», – прочитала Клавдия. У нее перед глазами плыли круги: буквы то прояснялись, то исчезали. Ее пошатывало.
Ашот услыхал стук и проснулся.
– Клава, что с тобой? – тревожно спросил он, выйдя в коридор и видя, что ее пошатывает. схватил на руки и отнес на топчан.
– Читай. Они следовали за нами.
– кто они?
– Читай!
Ашот знал по разговорам людей, что вызов в НКВД часто заканчивается арестом. Прочитав повестку, он медленно произнес: «Как быстро они нас нашли. А может их агент ехал в поезде? Мы так быстро собрались и уехали из Москвы двумя парами, что, возможно, это у них вызвало подозрение. Но что такого мы сделали, чтобы за нами следить? Мы не партийцы. Это там происходит чистка рядов. Мы – обычные люди, по воле судьбы прожившие несколько лет за границей. Неужели в каждом, кто был за границей, они видят потенциального врага? Абсурд какой-то».
– Никому ни слова. Если мама видела, что к нам кто-то стучал, скажем, что мужчина ошибся адресом.
Клавдия начала приходить в себя после шока. Вызов был на завтра.
– Надо все обдумать… почему молодой человек стучал тихо, был одет в обычную одежду и быстро ушел? Похоже, что он не хотел привлекать к себе внимание. Значит, я им нужна чтобы что-то выяснить. Что?
Историю отъезда в Иран я им могу рассказать. На Родину я вернулась осознанно, тянуло домой, – рассуждала Клавдия.
– Дорогой Ашот, порой лучше приготовиться к худшему, тогда что бы ни случилось будет казаться не таким уж и страшным, – обратилась она к мужу. – Если я не вернусь, то могут арестовать и тебя. Надо решить вопрос о нашем сыне, с кем его оставить. Мама просто материально не сможет поднять его. Я думаю, что надо обратиться к Прасковье Емельяновне, у них нет детей, может они вырастят Олега?
Лидия собирается разводиться с Борисом, но это вопрос времени, а пока – это единственный выход. Если завтра к вечеру я не вернусь, начинай действовать. А сейчас собираем Олега и идем гулять. Я не могу сидеть дома.
Они целый день гуляли у реки. Здесь никого не было, стояла тишина и можно было о многом поговорить, не боясь быть услышанными. Им плохо спалось в эту ночь, вспоминались самые интересные моменты в их жизни. Они долго тихо беседовали, обнимали и нежно гладили друг друга…
На другой день Клавдия дольше обычного приводила себя в порядок. Из всех платьев остановилась на темно-сером с белым воротником и манжетами. Она его редко надевала, но чувствовала себя в нем собранно и по-деловому. Собрать свою волю ей сегодня и предстояло. Ашот посадил Олега в коляску, захватил с собой для него еду, неизвестно сколько он будет ждать Клавдию. Предупредили Марию Федоровну, что уходят гулять надолго, на что в ответ она пожелала им счастливого пути, – и вышли из дома.
День был будничный, кругом кипела жизнь. Машины перевозили стройматериалы, краны рыли котлованы под фундаменты будущих зданий, везде суетились люди, перебрасывались репликами, смеялись, и Клавдия на фоне общей мирной суеты – вдруг визит в НКВД стал казаться не таким уж и страшным.
Она рассталась с Ашотом в небольшом тенистом сквере, а дальше пошла одна. Она не хотела, чтобы ее видели в сопровождении мужа и сына. Здание НКВД представляло собой ничем непримечательное длинное строение. Клавдия предъявила часовому повестку, и он сказал:
– Вас вызовут. Ждите у кабинета.
Мимо с деловым озабоченным видом проходили работающие здесь люди, и никто на нее не обращал внимания. Она ждала минут десять, прежде чем дверь открылась и мужчина в форме, по-видимому, узбек пригласил ее зайти в кабинет. Сам же остался в коридоре.
– Начинается, – подумала она, когда дверь за ней закрылась.
За столом сидел мужчина средних лет. Клавдия видела его светлые, гладко зачесанные назад волосы. Он, склонившись, что-то писал.
– Соловьев Николай Степанович, – представился он и внимательно взглянул на нее.
– Мы вызвали вас вот по какому вопросу, – он стал говорить не спеша, делая паузы. – Ташкент превращается во Всесоюзную стройку. Сюда едут люди из разных уголков страны. кто-то имеет добрые намерения, хочет здесь жить и работать… Но среди приезжих есть люди, которые занимаются подстрекательством, вредительством, огульно отзываются о советской власти. Нам нужно выявлять такие элементы…
– Кажется, я им нужна в роли осведомителя, просто он об этом не говорит, – подумала Клавдия.
– Вы несколько лет прожили в Иране, – продолжал соловьев. – Знаете нравы востока и вам легче общаться с местным населением. Нам нужно, чтобы вы посещали общественные места, рынки, мероприятия, прислушивались к тому, что говорят люди и сообщали нам о подозрительных личностях.
Клавдия уже ясно поняла, в какой роли она нужна этим людям. Мысли проносились молниеносно. Вот-вот она будет должна дать ответ.
– Я не смогу, – сказал ей внутренний голов. – почему? Я не смогу предавать людей.
– Если я соглашусь, – размышляла Клавдия, – то и мужа, и сына ставлю в зависимость от этой организации. Убрать меня с дороги они смогут и тогда, когда я буду работать на них. Бытует мнение людей, что когда осведомители выполнят ряд поручений, то на них тоже заводят дело, их арестовывают, или они погибают при трагических обстоятельствах. Отказавшись, я не запятнаю свою совесть и смогу честно смотреть людям в глаза.
– Вы согласны на нас работать?.. Ваш труд будет вознаграждаться, – ворвался в ее размышления голос Соловьева. Он поднял на нее глаза. У Клавдии уже был готов ответ, и она смело взглянув в глаза Соловьева, твердо и уверенно сказала:
– Я не смогу.
Он мгновенно опустил глаза. Клава видела его низко склоненную голову и руку, которая что-то писала. Она поняла, что он не хотел, чтобы она видела выражение его лица и обдумывал ее ответ. Через пару минут, не отрывая взгляда от бумаг и продолжая писать, он спросил:
– Это ваш окончательный ответ?
– Да. Я не смогу.
– Ты подписываешь себе приговор, – сказал ей внутренний голос. Воображение Клавдии стало рисовать то, что сейчас произойдет… Войдут часовые и куда-то ее уведут, а Ашот с малышом будет ждать, ждать… Сердце ее что-то сжало…
– Вы свободы. идите, – сказал Соловьев. Клавдия не поверила своим ушам. «Это ловушка», – подумала она. – «Я выйду в коридор и меня оттуда уведут», – и продолжала стоять.
– Что же вы стоите? – услышала она насмешливый голос Соловьева. – Вы свободны.
Клавдия повернулась и медленно пошла к выходу. Ей казалось, а может быть это было на самом деле, что за ней наблюдают. идти поспешно, показывать свой страх она не хотела. Слух ее был обострен до предела, она вслушивалась в окружающие ее звуки, боялась шума машины, собьет и все.
Но она уже дошла до сквера, где ее должен был ждать Ашот, а ничего подозрительного не произошло. Клавдия первая увидела Ашота. Он сидел на скамейке как окаменевший, смотрел в одну точку и, видно, тяжелые дума одолевали его. Она почувствовала острую жалость к своему мужу за ту судьбу, которую он несет из-за нее в этой стране. Ашот был так задумчив, что не слышал как она подходила. вдруг ей вспомнилась их встреча в Тегеране во время фильма – начало их любви.
– Это место свободно? – спросила она его.
Ашот скользнул взглядом по стройным ногам, пополневшей фигуре и взглянул в самые прекрасные глаза в мире…
– Клава, ты вернулась? – спросил он каким-то отрешенным голосом.
– Вернулась, – ответила Клавдия и села с ним рядом, она увидела в волосах своего мужа несколько седых волос.
– У тебя появились седые волосы.
– Бог с ними.
Они помолчали. Клавдия отсутствовала всего час. Солнце припекало. Олег, разморившись, уснул в коляске под тенью густой листвы. В сквере никого не было, редкие прохожие гуляли по аллее далеко от них.
– Что им надо было от тебя? – спросил Ашот, придя в себя.
– Предложили мне стать осведомителем.
– А как ты?
– Отказалась.
– И отпустили?
– Как видишь – отпустили. «Вы свободны» – так мне сказали.
– А еще будут вызывать?
– Не знаю.
– Значит, ты смогла сказать им «нет»?
– Если бы я согласилась, все равно была бы плохим осведомителем, – с усмешкой ответила Клавдия.
– Как мы будем жить дальше?
– Вот так и будем жить и ждать, вдруг снова кто-то постучит в дверь, снова вызов, или приедут ночью и заберут… Можно сойти с ума… Я поняла, как они вербуют людей. Сколько таких мужчин и женщин снуют в толпе и выслеживают. Нашлись и такие, кому это даже нравится. Я никому больше доверять не буду, даже собственной сестре. Лидия всегда искала выгоду, сходясь с мужчинами. За Бориса она вышла замуж из-за материального интереса, но со временем поняла, что жена расстрелянного губернатора и ее сын – это опальные люди. Советская власть пришла надолго и нужно искать кандидатуру в мужья среди этих людей. А как говорится «на ловца и зверь бежит». Появляется работник Политиздата, член партии, Михаил Зафран. Между ними любовь с первого взгляда. Он делает ей предложение, она собирается разводиться с мужем. Все прекрасно. А может быть этот Зафран – работник НКВД. В Политиздате их достаточно. И ему дали задание соблазнить Лидию, а через нее вести слежку за Сабуровой и ее сыном, их связями, разговорами. Если за нами следят, то наш визит к жене бывшего губернатора могут рассматривать с политической подоплекой. Завербованные агенты, переброшенные из-за границы – это мы. Ищут связь с людьми, которые недовольны советской властью – это Прасковья Емельяновна и ее сын. Вот так фабрикуются дела. И это все могло бы казаться анекдотом, если бы из-за таких заведенных дел люди не гибли и не садились в тюрьмы. Больше к Сабуровым не пойдем. Это опасно для них.