Как мне понравился Ташкент! После стольких лет разлуки моя мама рядом! Но я чувствую, что не смогу здесь уже жить. Меня хватило на то, чтобы сказать людям из НКВД «нет», но я не настолько сильна, чтобы выдерживать постоянное нервное напряжение. Недели две-три переждем и, если ничего не случится, уедем в Душанбе. Видно у нас с Любой и Александром одна судьба. Вот и будем в Душанбе свой крест нести вместе. – Клавдия помолчала, а затем смущенно сказала:
– Дорогой Ашот, у меня еще одна новость для тебя. Я снова беременна. В такой тяжелый момент еще и это свалилось мне на голову.
Ашот засмеялся и вдруг сказал:
– Клава, а может это и к лучшему? Месяца через три у тебя появится животик. Как приедем в Душанбе, сразу вставай на учет в женскую консультацию. А какой ты осведомитель с животом? Даже если тебя и вызовут в НКВД, по этой причине они от тебя отцепятся. А жизнь есть жить. Люди в войну детей рожают, – и Ашот обнял и поцеловал свою дорогую жену.
Они пробыли в Ташкенте еще три недели. Их никто не беспокоил, о них словно забыли. Возможно Соловьев оценил честный и прямой ответ Клавдии понял, что она действительно не годится для такой работы. Объяснив окружающим, что хотят быть рядом с друзьями, с которыми столько вместе всего пережили, Ашот с Клавдией оставили деньги Марии Федоровне. Дочь и мать на прощание обнялись и поплакали, а вечером сели в поезд и продолжили свой путь в Душанбе, город, который станет последним пунктом их скитаний по стране…
Коломна, 2010
Часть III. «1937 год»
Когда поезд шел по Гиссарской долине, до Душанбе оставалось немного более часа. Все чаще слышалась местная речь. Ашот сказал Клавдии:
– У меня такое чувство, словно я подъезжают к Тегерану. Люди разговаривают на фарси, я их понимаю. Персы произносят многие слова мягче, у таджиков свое наречие, но мне ясен смысл их разговоров. А ты помнишь горы Эльбрус, наши поездки туда? И здесь я вижу горы, а вдали – величественный Памир со снежными вершинами. Дай бог, чтобы в этом городе наша жизнь сложилась более благополучно!
К небольшому зданию вокзала они подъехали поздно вечером. Сдав вещи в багажное отделение, взяли машину и попросили шофера отвезти их в гостиницу. Город был слабо освещен. Машину потрясывало на дороге, вымощенной крупным камнем.
В одноэтажной скромной гостинице их встретил приветливый дежурный, который сказал, что он один выполняет функции администратора, дежурного и горничной. И засмеялся. Ашоту и Клавдии понравились его мягкие восточные манеры и искренняя приветливость. Они с интересом разглядывали его. Это был смуглый мужчина средних лет с красивыми темными глазами. Говорил он на русском языке с акцентом. И Ашот, затем и Клавдия обратились к нему на фарси. На лице дежурного мелькнуло радостное удивление и он ответил им так же.
Олег уже спал, и Клавдия, не зажигая света, положила его на кровать в предоставленной им комнате. Из коридора в полуоткрытую дверь проникал свет и им все было видно. Положив вещи в шкаф, семейная пара вышла к дежурному. На его столе стоял чайник и пиалы. Он, видно, собирался пить чай. Увидев их любезно предложил лепешки и свежезаваренный зеленый чай. Ашот с Клавдией проголодались и с удовольствием приняли приглашение. Клавдия принесла колбасу и сыр, и они вместе поужинали.
Дежурный объяснил им, что из пяти комнат гостиницы заняты только три. Жильцы двух комнат ушли к родственникам и сегодня ночевать не придут. Удобств в гостинице нет. Вода и все прочее – во дворе. Показал он и просторную кухню. Здесь стоял титан с кипяченой водой. Дежурный пояснил, что три раза в день воду в титане кипятят, так что проблемы с чаем не будет. Если нужно сварить ребенку кашу, то к услугам керосинка, а также конфорки печки, которую протапливают рано утром и вечером дровами и углем. Хотя октябрьские дни еще достаточно теплые, но ночами уже холодно. Электрический свет – роскошь и его подают всего на несколько часов, а к часу ночи отключают. При надобности керосиновая лампа всегда стоит на столе дежурного.
Город только частично электрифицирован. Сейчас на многих улочках ставят столбы и протягивают провода к домам. На реке Варзоб недалеко от города строится ГЭС, но она еще полностью не вошла в строй. Началось строительство городской канализации и водоканала.
– Ведь Душанбе, – объяснял дежурный, – был небольшой кишлак, где по понедельникам устраивали базар и сюда приезжали из близлежащих селений люди что-то продать или купить. Почти до конца двадцатых годов здесь было неспокойно – орудовали банды басмачей. Так что городом – столицей он стал совсем недавно, но уже есть театр, кинотеатр, парк для отдыха, появились двухэтажные здания. Но в целом люди живут в одноэтажных глинобитных домиках или из саманного кирпича, имеют небольшой двор и фруктовые деревья. В городе одна центральная улица, которая тянется от вокзала в направлении гор, а ее пересекают небольшие улочки.
Ашот спросил, где находится адресное бюро. Им нужно разыскать друзей. Объяснив адрес, дежурный посоветовал им прогуляться до спуска к реке Душанбинке – основной водной артерии города. Раньше к ней можно было попасть только в обход, это создавало большие неудобства. А от города она отделялась земляной горой. В горе взорвали проход, провели земляные работы и открылась красивая панорама на Гиссарскую долину, реку и горы. А реку сейчас перекрывают мостом, который свяжет город с близлежащими селами долины. Вода в реке чистая и очень холодная даже в сорокаградусную жару, так как берет начало с горных вершин.
Проговорив с дежурным почти до отключения света, Ашот с Клавдией, устав от дороги, крепко уснули на новом месте.
Утром Клавдия проснулась первая и настежь открыла окно, затянутое марлей. Благотворная струя прохладного свежего воздуха наполнила комнату. Небо было затянуто облаками, видно собирался небольшой дождь. Дежурный сказал, что марлю на окнах держат до первых холодов, когда исчезают комары. Среди комаров встречаются малярийные, которые заражают человека тяжелой формой малярии. Болезнь сопровождается очень высокой температурой и лихорадкой, и часто заканчивается смертельным исходом. Наркомат здравоохранения республики ведет активную борьбу с этой болезнью. В принудительном порядке врачи заставляют население пить хину и болезнь стала отступать. Кроме этого ведется работа по осушению болот, которые и являются рассадниками комаров.
Выйдя в коридор Клавдия увидела юркого невысокого юношу, который представился дежурным. Он сказал, что сменил своего напарника, они по очереди выходят на работу. На кухне уже кипела вода в титане и горела печь. Клавдия выпила чай и приготовила кашу Олегу. «Конечно, – думала она, – «это не московские условия, но и так жить можно».
Молодой человек предложил печь для манты, казан для плова и печь для шашлыка, если возникнет желание приготовить обед во дворе. Поблагодарив его, она пошла в комнату.
Ашот уже проснулся и был в хорошем расположении духа. Клавдия любила в муже то, что каждый поворот событий он воспринимал спокойно, без истерик и высказываний недовольства и быстро приспосабливался к новым условиям.
– Клавочка, если Александр уже работает, то возможно он мне подскажет, где найти работу. Город небольшой и я думаю, он ознакомился с организациями, которые здесь есть, – сказал Ашот, когда она вошла.
– Я чувствую, что тебе хочется работать. Надоело затянувшееся безделье. Давай позавтракаем и отправимся на розыски друзей, – ответила Клавдия.
В течение получаса потарабанил по крыше дождь, освежив пропыленную зелень, и вновь засияло солнце. Было тепло, около 20 градусов по Цельсию. Семейная троица отправилась посмотреть новый для них город. Прохожих встречалось немного. Чувствовалось, что население города немногочисленно. Кроме этого был будний день и дети учились в школе, а взрослое население работало. Они шли по главной улице и вскоре подошли к почте. Это было полукруглое двухэтажное здание с колоннами, видно недавно построенное. В одном из его окошечек и располагался адресный стол.
Миловидная светловолосая девушка довольно быстро нашла адрес Александра и сказала, что этот одноэтажный дом стоит на улице Ленина, главной улице города, рядом с парком. От почти он всего в десяти минутах ходьбы.
Они не смешили. По дороге зашли в парк. Здесь была детская площадка и Олег с удовольствием поиграл с детьми. Затем посидели под тенью зеленых деревьев. На широком деревянном помосте был постелен большой домотканый ковер, на нем сидели несколько мужчин, беседовали и пили зеленый чай. Тянуло запахом шашлыка.
– На обратном пути мы можем тут пообедать, – сказал Ашот.
– Да, мне здесь нравится, и Олегу есть где играть. Будем часто сюда приходить, – ответила Клавдия.
У выхода из парка начиналось длинное одноэтажное здание барачного типа, побеленное известкой и покрытое железной крышей. Здесь, по описанию, и должны жить их друзья. Клавдия предупредила Ашота, чтобы он при встрече не обмолвился о вызове в НКВД. Это известие может напугать друзей и посеять недоверие в их отношениях. Воспоминание об НКВД сразу испортило им настроение. Скоро они должны будут прописаться в городе и за ними могут установить слежку… Они шли по длинному темному коридору, а кругом двери, за каждой из которых течет своя жизнь. Постучали в последнюю дверь и ее открыла Люба. Она обрадовалась, увидев своих друзей, но удивления не выразила.
– Мы чувствовали, что вы приедете сюда, но не предполагали, что так скоро, – сказала она.
– Ташкент – прекрасный город, где бурно идет строительство. Народу туда нахлынуло много. Работу Ашот тоже нашел, – ответила Клавдия. – У мамы небольшой трехкомнатный домик. Ашоту навряд ли бы дали жилье, так как мы прописались у мамы. А если вернется Павлик? У него туберкулез и комната, где мы жили, по праву принадлежит тему. Мама не одинока. Рядом живут друзья, которые приехали из России, есть с кем общаться. Лида собирается разводиться с мужем. Нашла себе любовь среди новой власти. Он член партии, работает в Политиздате и его через несколько месяцев переводят в Душанбе. А Лидия, став его женой, переедет с ним. Мы с Ашотом подумали, да и решили переехать сюда, к вам поближе. Ашот пойдет работать. Ему дадут какое-нибудь жилье. А что еще надо?