Дверь распахнулась, и появившийся мужчина тут же ее закрыл, прежде чем Луис успел заглянуть внутрь.
Он ошибся. Этот человек не походил на Дорна Старрета.
Незнакомец пристально вглядывался в Луиса.
— Мистер Чэлз Путсин? Пожалуйста, присаживайтесь.
Луис медленно сел, выгадывая время на размышление. Этот человек должен быть Дорном Старретом, и все же им не является. Маскировка здесь исключается: по меньшей мере на три дюйма ниже, совсем другая форма черепа, телосложение не такое крепкое. Тем более, он правша, а не левша, как Старрет.
Луис уже придумал себе историю — имена, даты, обстоятельства. Когда рассказывал, она ему самому показалась подлинной.
Мужчина слушал, проявляя нетерпение.
— Вероятно, я не сумею помочь вам, — перебил он. — Как это ни странно, но легкие случаи — самые сложные. Я специализируюсь на серьезных блокировках памяти. — Что-то в его глазах казалось неестественным, и в голосе тоже. — В любом случае, если вы зайдете через два дня, я посмотрю, что можно сделать.
Луис взял протянутый ему талончик и почувствовал, что его твердо выпроваживают из приемной. Это его обеспокоило: Луиза осталась в смежной комнате, но мужчина не позволил ему с ней увидеться.
Он в нерешительности постоял в коридоре. Весь разговор занял несколько минут, и за это короткое время первоначальные планы пришли в полное расстройство. Если это тип не является Дорном Старретом, тогда кто он и какое отношение имеет к делу? Бандит с Цереры не такой дурак, чтобы перепоручить решение своих проблем постороннему человеку. Такое дело исполняется в одиночку с начала до конца — или должно исполняться.
Луис спустился на лифте до первого этажа, вышел из здания и бесцельно побрел по улице. Его беспокоило нечто странное в человеке с верхнего этажа. Потребовалось время, чтобы разобраться, что именно.
Человек не являлся Старретом и все же изменил облик: радужки глаз казались окрашенными в неестественный цвет, да и голос ему не принадлежал или, скорее, проходил через искусственную гортань, вставленную в горло, хотя пользование ею причиняло болевые ощущения. И лицо его словно помыли химическим раздражителем, из-за чего подкожные ткани отекли, и оно стало полнее.
Луис тяжело вздохнул. Он бессознательно уловил мелкие детали, на которые обычный человек не обратил бы внимания. Это позволяло предположить, что в своей прошлой жизни он учился распознавать приемы маскировки.
Но еще важнее было то, что мужчина изменил внешность. Причина очевидна — он не хотел будить чужие воспоминания.
Но как же его зовут? Перед тем, как выйти из здания, Луис поинтересовался, но этот человек никак не зарегистрировался. И Луиза ему подсказать не могла. Теперь ее нельзя рассматривать как источник достоверной информации. Он сам должен выяснить, и возможным здесь представляется только один способ.
Луиза осталась наверху, но физическая опасность ей не грозила. В остальных случаях полиция может вести себя вяло, но когда дело касается убийства, она беспощадна, и «эксперт» это знает. Она могла лишиться воспоминаний о последних неделях — жалко, конечно, но это не катастрофа.
И все же, кто этот человек и с кем он связан?
Остаток дня он провел, закупая снаряжение — не очень много, потому что деньги быстро таяли. Луис подумал, не вернуться ли в Приюты, но потом решил, что лучше не надо. Луиза, наверное, уже пришла, и у него появится искушение остаться на ночь.
Когда стемнело, и свет в офисах погас, он арендовал аэромобиль и вскоре посадил его на крыше нужного здания.
Проходя по крыше, Луис с заученной легкостью оценивал внутренние размеры здания, словно прошел когда-то расширенную подготовку, хотя сам период обучения начисто забылся, остались только навыки. Он опустился на колени и приварил два маленьких стержня к нужному участку перекрытия, потом подрегулировал горелку и вырезал в металле небольшое круглое отверстие. Прислушавшись и не уловив никаких тревожных сигналов, поднял вырезанный кусок. Внизу не было ничего, кроме темноты.
Луис привязал к аэромобилю веревку. Потом сбросил ее вниз и соскользнул в дыру. Если он не ошибся, то находился как раз там, где нужно, и миновал все системы сигнализации. Внутри могли находиться другие, но он ничуть не сомневался, что сможет обойти их, соблюдая обычные меры предосторожности.
Луис включил маленький фонарик и понял, что рассчитал правильно и попал прямо в «лабораторию памяти», ту комнату, которую хотел увидеть днем, и в которую его не впустили. Прямо перед ним находилась дверь в приемную, а за ней — коридор. Он повел лучом фонарика по дуге, осветив стол и какую-то установку, назначения которой не знал. За спиной обнаружилась еще одна дверь.
Подергав запертый ящик стола, он извлек маленькое магнитное устройство, мастерски поводил им над скрытым механизмом замка, и тот открылся. Быстро просмотрев бумаги и документы, он нигде не увидел имени. Аккуратно закрыв ящик на замок, Луис подошел к установке.
Он не рассчитывал, что разберется в ней, но хотел хотя бы осмотреть. Установка состояла из сидения для пациента и металлического колпака, опускавшегося на голову. Луис откинул колпак и заглянул внутрь. Похоже, прибор имел две функции. Один контур проводов протяженнее и сложнее; он так и не понял, для чего его используют. Но второй Луис сразу узнал. При необходимости он мог служить регрессором, но если простое оружие являлось более грубым и не подлежало регулировке, то здесь предусматривалась возможность тонкой настройки, достаточной, чтобы удалить из жизни пациента всего один день, и не более того.
Это объясняло все, что случилось с Луизой. Над ней провели какой-то эксперимент, а потом память о нем удалили. Но «эксперт» потерял осторожность и начал удалять последний день раз за разом.
Луис опустил колпак на место. Так вот чем тут занимаются. Но кто такой этот загадочный «эксперт» и для чего ему эти игры?
Оставалась еще дверь за спиной, и ответ мог быть там. Луис внимательно прислушался, потом распахнул дверь и вошел.
Физически он не ощутил обрушившегося удара; ни одно механическое устройство не могло просто взять и отключить все его нервные окончания. Фризер. Лежа на полу, Луис с благодарностью думал: хорошо, что не регрессор.
Комнату залило светом, и вчерашний собеседник, улыбаясь, склонился над ним.
— А я надеялся, что ты вернешься, — с довольным видом произнес он. — Практически знал.
Где-то он оплошал… ошибся. Но где и в чем? На всякий случай Луис попробовал пошевелить пальцами. Дрогнули только первые фаланги, дальше — ничего. Беспомощный, он не мог произнести ни слова и вовсе не был уверен, что хочет в данный момент говорить.
— Ты угадал, я тебя не узнал, — продолжал незнакомец. — И все-таки ты себя выдал. Выдал, назвавшись Чэлзом Путсином, это мое имя. Теперь вспомнил?
Ну, конечно. Он выбрал имя «Чэлз Путсин» случайно, потому что оно о чем-то говорило, и все прошло бы хорошо, если бы вдруг не оказалось, что выбор отнюдь не случаен. Ассоциации вызвали из памяти неподходящее имя.
Память мгновенно вернулась к тем минутам, когда они с Боргенезе обсуждали имена. Что он тогда сказал?
Путей. Но это неправильно, полное имя — Путсин.
— Ты выглядишь значительно лучше, — сказал настоящий Чэлз Путсин, с любопытством разглядывая его. — Позволь мне рекомендовать тебе лечение регрессией. На самом деле, я и сам бы от нее не отказался, но здесь есть некоторые неудобства.
Да уж, неудобства. Например, опять начинать все сначала и не знать, кто ты такой.
Но Путсин оказался прав, физически Луис стал гораздо крепче. Фризер валит человека с ног и оставляет его без движения на полчаса. Но прошло всего несколько минут, а Луис уже мог двигать ногами, хотя и не подавал виду. Восстановление происходило удивительно быстро, и оставалось надеяться, что Путсин этого не заметит.
— Вопрос в том, что с тобой делать? — Казалось, Путсин размышляет вслух. — Полиция нетерпимо относится к убийствам. Может, мне рассеять тело на атомы… — Он покачал головой и вздохнул. — Но это уже пробовали, разницы нет никакой. Значит, тебе придется жить дальше, хотя, думаю, мое лечение ты не одобришь.
Луис не одобрял; ему предстояло то самое лечение, которое прошла Луиза, только более радикальное, потому что он уже разобрался в том, что здесь происходило.
Путсин подошел ближе, чтобы оттащить его к установке. Пришло время использовать сбереженные силы, и он это сделал.
Перепуганный Путсин успел выстрелить из фризера, но целиться пришлось в двигающуюся мишень, и невидимый энергетический луч только цапнул Луиса за ногу. Конечность онемела и потеряла чувствительность, но у него еще оставались две здоровые руки, и этого хватило.
Одной рукой он вырвал и отбросил фризер, второй схватил Путсина за горло. Почувствовал под пальцами искусственную гортань. Стиснул.
И держал, пока Путсин не обмяк.
Когда противник перестал дергаться, Луис сел, раздвинул ему челюсти, засунул пальцы поглубже в рот и выдернул из горла искусственную гортань. Теперь он услышит настоящий голос Путсина, и, может быть, это разбудит его воспоминания.
Он подполз к двери, поднялся на ноги и прислонился к стене. К тому времени, как Путсин очнулся, нога уже частично действовала.
— Теперь поговорим, — сказал Луис. Добавлять в голос грозных интонаций не пришлось — и без того получилось вполне пугающе. — И, надеюсь, ты понимаешь, что ответы я могу и выбить.
— Ты что, не понял? — Путсин презрительно рассмеялся. — Можешь пинать меня ногами, я ничего не скажу!
Он явно не боялся физической боли или считал, что не боится, но подчас это срабатывало одинаково. Луис озабоченно нахмурился. Он впервые услышал настоящий голос Путсина, и его обеспокоило то, что никаких откликов в памяти он не вызвал.
Луис наступил на вытянутую руку.
— Ты так думаешь? — спросил он и услышал, как захрустели пальцы.