Кроме напитков в баре всегда можно купить самые разнообразные бутерброды – так называемые трамедзини, корнетти – нечто вроде нашего рогалика, пирожные. Во многих барах продаются коробки конфет, шоколад, авторучки, сигареты, марки. Открыт бар с 6 утра до 23 часов вечера без перерыва на обед. Это не создает проблем для персонала, так как бар, как правило, заведение семейное. Городские власти выдают частному владельцу лицензию на открытие «торговой точки», а как она будет управляться – это его дело. Соблюдение расписания работы, наличие в баре номенклатуры товаров и напитков проверяют специальные инспектора муниципалитета. Если владелец их нарушает, то лицензию могут и отобрать.
Выгодно ли содержать бар? Видимо, да, раз их в Риме, да и в других городах Италии, такое множество. Цены на напитки и продукты владельцы не вправе изменять. Их устанавливает специальный межминистерский комитет. Конкуренция? Да, но в рамках стандартных для всех цен. Только в барах самой высшей категории напитки стоят дороже, чем в остальных. Рентабельно это заведение по той причине, что в нем работает минимум персонала: хозяин, его жена, дети, иногда наемный бармен. Разливают кофе, стоят за стойкой, моют посуду, метут пол, протирают витрины, сидят за кассой, получают товар – все делают сами хозяева. Конечно, это нелегкий труд. Преимущества своего положения владелец бара видит в том, что это – «собственное дело», «семейное предприятие», которое перейдет по наследству детям. Любой государственный служащий или высококвалифицированный рабочий на большом заводе зарабатывает больше, чем владелец маленького бара, но… попробуй получи место служащего или рабочего в солидной фирме!
Есть, конечно, в центре города большие бары, которые уже давно не «семейное предприятие». Там хозяин нанимает официантов, барменов, а сам разве что сидит за кассой. Но таких баров немного.
Магазинов в Риме несметное количество. Согласно статистике, на каждую тысячу жителей их приходится гораздо больше, чем в любом другом городе Западной Европы. На больших улицах и проспектах практически все первые этажи заняты магазинами и лавками. Витрины убраны очень красиво, с большим вкусом. Нет никакой бутафории, выставлены только продаваемые товары, снабженные этикетками с ценами. Прежде чем зайти, каждый может убедиться, по карману ли ему покупка. Ценники отсутствуют только в очень дорогих магазинах, предназначенных для людей с тугими бумажниками. Там цены устанавливают в зависимости от того, на сколько «тянет» клиент. Очень много магазинов с обувью, одеждой, кожгалантереей, то есть с теми товарами, которыми славится Италия. На центральных улицах они рассчитаны на туристов, которым выгодно покупать эти вещи на Апеннинах, потому что у них дома итальянская обувь или текстильные изделия стоят гораздо дороже. В небольших лавках, где продавцы – сами хозяева, обслуживают очень вежливо. Там с клиентом приветливы, угодливы. В больших универсальных магазинах – УПИМ, СТАН ДА, «Ринашенте» – совсем другая картина. Перед клиентом никто не суетится.
Кассиры равнодушно зевают на высоких табуретах, а продавщицы, сбившись стайкой в углу, спокойно болтают о своих делах. Хочешь – покупай, хочешь – нет. Служащих это не волнует.
– Синьорина, – обратишься к одной из них с вопросом, – а нет ли у вас того-то?
– А?! – Равнодушно машет она рукой. – Смотрите сами, синьор. Все выставлено на полках!
В капиталистическом Риме социальные контрасты – на каждом шагу. Так писали мы в советские времена, но они никуда не делись и сегодня. Кварталы богатые и бедные. Элегантные, утопающие в зелени виллы и обшарпанные бетонные коробки «народных домов». Сияющие хромом «мерседесы» и потрепанные «чинквеченто» (маленькие «фиаты»). Пуленепробиваемые стекла роскошных ювелирных магазинов центра и развалы поношенной одежды на рынке в Порта-Портезе. Впрочем, такое сегодня – в любом городе Европы. С той только разницей, что сегодня улицы европейских городов заполонили мигранты из стран Востока и Африки, которых тогда в Риме еще не было. Гастарбайтеры, конечно, были, но из Турции, Югославии, а в основном, с отсталого юга самой Италии.
Жители Рима жалуются, что в городе очень шумно. Непрерывно гудит поток автомобилей, воют сирены полицейских и санитарных машин, грохочут отбойные молотки на дорожных работах, ревут сверхмощные мотоциклы «кавасаки» без глушителей, на которых носятся отпрыски богачей. Санитарный отдел Римского муниципалитета установил, что один только шум, производимый движением городского транспорта, составляет в среднем 65–70 децибелов – это значительно выше того уровня, который безболезненно может воспринимать человеческое ухо.
Но в Риме есть и немало тихих, спокойных мест, где кажется, что время остановилось. Много узких переулков, где не проехать машине, уютных двориков с фонтанчиками, старинных площадей, больше похожих на театральные декорации.
Старинные римские площади – островки какой-то особой жизни, одно из чудес «вечного города». Я любил приходить на площадь Испании весной, когда местные жители выносят из домов кадки с распустившимися азалиями и ставят их на ступеньки лестницы. Все вокруг словно купается в красно-розовой пене миллиардов свежих лепестков.
На этой лестнице из белого травертина, занимающей чуть ли не половину площади, идет своя, особая жизнь. Греются на ступеньках туристы, подставив горячему весеннему солнцу бледные лица, дремлют возле мольбертов уличные художники, раскладывают на одеялах свой нехитрый товар – проволочные браслеты, дешевые кольца, бусы из стеклышек, плетеные ремешки для часов – мелкие торговцу. Тихо плещется вода в мраморном фонтане-лодке, созданном фантазией Бернини, а со стороны церкви Тринита дей монти на вершине холма плывет колокольный звон – там замаливают свои и чужие грехи монахини из французского ордена Пресвятого сердца Иисуса…
Об этой романтической площади снимают фильмы («Девушки с площади Испании»), на ее лестнице объясняются в любви, а поэты сочиняют о ней стихи. Римский поэт Франческо Поссенти писал о ней:
Приди сюда весной, под вечер…
Чу! Перезвон волшебный с холма стекает,
В душе таинственно рождая
Спокойствие и мир.
Ощущение покоя и умиротворенности особенно сильно испытываешь в римские вечера, когда свежий ветер с моря разгоняет дневную духоту и уносит из города смрадные запахи бензинового перегара. В эти часы в квартале Трастевере, за Тибром, зажигаются огни бесчисленных ресторанов и тратторий. Столы выносят из душных комнат и ставят прямо на мостовую. В воздухе плывет негромкий говор, тихий перестук ножей и вилок. «О Рома миа белла!» – доносится откуда-то издалека страстный голос певца.
И не важно, что этого певца нанимают вскладчину хозяева ресторанов, что темнота и разноцветные фонарики не могут скрыть облупленные стены домов. Не портят настроение даже цены в меню, которые год от года становятся все внушительнее. В эти часы каждому, кто приходит сюда, жизнь кажется легкой, радостной и счастливой. Пусть хотя бы ненадолго исчезают все волнения, заботы и тревоги.
«Есть особое чувство Рима, – писал А. Муратов в своей замечательной книге «Образы Италии», – оно с трудом поддается определению, потому что слагается из повседневных и часто мимолетных впечатлений жизни в Риме. Оно растет с каждым новым утром, с каждым новым шагом, пройденным по римским улицам и окрестностям. Путешественники вдыхают его вместе с божественным, легким и солнечным воздухом Рима».
Эти слова написаны около века назад. Жители «вечного города» и туристы уже давно вдыхают не «легкий, божественный» воздух, а отравленный выхлопными газами автомобилей. Однако «чувство Рима», как я убежден, существует. Чем дольше живешь в этом городе, тем все отчетливее понимаешь, какой он громадно-необъятный, сложный и интересный. Об истории чуть ли не каждого дома, каждого камня можно писать книги, целые исследования. Чем больше его узнаешь, тем больше убеждаешься в том, как мало тебе известно. Каждая улица, каждая площадь, каждый переулок полны тайн и загадок. Много раз я ходил по площади возле Колизея и только через несколько лет заметил, что в ее центре есть круг, выложенный каким-то другим камнем. Что это? Почему? Оказалось, что это «мета суданте», буквально: место, куда приходят потные. Здесь когда-то был фонтан, в котором мылись гладиаторы.
Кстати, еще раз о римских фонтанах. Есть в городе громадные беломраморные фонтаны-дворцы, фонтаны-монументы вроде знаменитого фонтана Треви, куда перед отъездом из Рима бросают монетку, или фонтана «четырех рек» Бернини на площади Навона. Есть фонтаны-курьезы вроде фонтана «Баркачча» в виде мраморной лодки на площади Испании или сказочного тритона на площади Дель-Тритоне.
А римские обелиски? От 40-метровой колонны Траяна с барельефами из 2500 фигур до древнеегипетских обелисков, привезенных легионерами в период африканских походов. А римские церкви и соборы? Многие из них ничем не уступают музеям. В них можно увидеть скульптуры Микеланджело, картины Рафаэля. Необычен даже звон римских колоколов. Жители города утверждают, что колокола «разговаривают» между собой. Большой колокол собора Санта Мария Маджоре звучно объявляет: «Авемо фатто ли фачоли, авемо фатто ли фачоли!» (Мы сварили фасоль, сварили фасоль!) «Кон ке? Кон ке?» (С чем сварили? С чем сварили?) – торопливо спрашивают колокола собора Сан Джованни ин Латерано.
«С лучком! С лучком!» (Кон ле кодикелле! Кон ле кодикелле!) – звенят колокола церкви Санта Кроче ин Джерусалемме. То, что этот звон – настоящая музыка, доказал еще Пуччини, использовав его в прелюдии к третьему акту оперы «Тоска».
Можно без конца перечислять все те удивительные вещи, которыми полон Рим. Постепенно впечатления, наслаиваясь одно на другое, создают в душе то чувство восторга и преклонения перед этим необыкновенным городом, которое и называют «чувством Рима».
Но тогда почему же почти каждый при первом знакомстве с итальянской столицей испытывает разочарование? Мне тоже Рим поначалу не понравился, но я относил это за счет субъективных впечатлений, связанных с трудностями устройства на новом месте, дурной погодой и т. п. «Надо время, – пишет уже упоминавшийся Муратов, – чтобы испытать чувство Рима…»