Средний слой это – довольно значительная социальная группа, численность которой быстро растет. В него входит мелкая буржуазия города и деревни, некоторая часть лиц свободных профессий и служащих. Эта группа более стойко выдерживает удары экономического кризиса. Растет и численность ремесленников – например, в строительной промышленности, в обработке кожи и мехов. Итальянские социологи отмечают также, что наемные работники, имеющие фиксированный и контролируемый государством доход, все чаще одновременно обращаются и к самостоятельному труду. К традиционным средним слоям относятся и лица свободных профессий: врачи, адвокаты, журналисты, работники искусств, архитекторы и т. п. Это явно привилегированная прослойка, состоящая из замкнутых каст. Достаточно в нее попасть, чтобы почти автоматически стать состоятельным человеком. Так, например, врач, получивший выгодную практику, очень быстро богатеет. Но доходную практику, кабинет в центре города, клиентуру получить не просто. Чаще всего они передаются по наследству.
На первом этаже дома, где я жил, находился кабинет дантиста. У него иногда лечили зубы я и члены моей семьи. Для того чтобы поставить простую пломбу, надо было заплатить в зависимости от сложности работы от 20 до 50 тыс. лир (сейчас конечно же еще дороже). За день такой врач с помощью медсестры (обычно его родственницы) может принять 20–30 пациентов. Следовательно, зарабатывает он не менее полумиллиона лир в день, причем большинство визитов он не регистрирует в ведомости, которую должен сдавать в налоговое управление.
В привилегированном положении находятся журналисты. Никакой «свободы печати», конечно, как и везде на Западе, нет и в помине. Газеты и частные телеканалы принадлежат магнатам, которые и «заказывают музыку», фактически подкупая «свободных журналистов». У меня было много знакомых среди итальянских работников печати и телевидения, и я не мог не заметить, как сильно влияет на их мировоззрение привилегированное положение. Наиболее талантливые из них включаются в правящий истеблишмент. Их привлекают к руководству газетами и журналами, вводят в состав их акционерных советов. Про модных писателей, режиссеров и актеров и говорить нечего – они получают астрономические гонорары. Тактику подкупа интеллигенции и привлечения ее на свою сторону глобалисты проводит в Италии неукоснительно.
Аналогичную политику проводят власть имущие и в отношении государственных служащих. В этом итальянская буржуазия строго следует совету Николо Макиавелли. В своем трактате «Князь» он указывал на необходимость для правителя создания привилегированной элиты, которая могла бы служить ему надежной опорой.
Усиление различий в жизненном уровне отдельных слоев общества, хроническая безработица привели в Италии к формированию так называемых маргинальных групп населения. К ним относятся все те, кто постоянно остается вне производства, не имеет никаких перспектив на трудоустройство, существует за счет случайной работы или временных пособий. К маргинальным слоям относятся и владельцы мельчайших предприятий, деятельность которых зачастую не обеспечивает их владельцу даже прожиточного минимума, представители надомного «черного труда», часть крестьян, ремесленников и мелких торговцев, переселившихся в города севера безработных с юга Италии.
Увеличение численности маргиналов среди молодежи чревато опасными социальными и политическими последствиями, ведь именно они являются питательной базой для неофашизма и ультралевого терроризма. Сегодня это стало еще более опасным, т. к. масса маргиналов пополняется за счет притока мигрантов из стран Востока и Африки. Это стало огромной проблемой, которую пока никак не могут решить.
Казанова и «человек с улицы»
Этот фильм Федерико Феллини не показывали в кинотеатрах. Его не возили на кинофестивали, кинокритики не писали по поводу его хвалебных статей, а в биографии знаменитого режиссера о нем нет и не будет ни строчки. Но это не потому, что Феллини работал над ним только 9 дней, а на экране его демонстрация продолжается всего 60 секунд. Дело в том, что речь идет о… рекламном киноролике, который «волшебник кино» снял для итальянского телевидения.
Сюжет его прост. В купе международного вагона едут двое: эффектная блондинка в джинсах и пожилой синьор в котелке и галстуке бабочкой. Утомленная дорогой блондинка то и дело нажимает на кнопки реле дистанционного управления, и за окном поезда, как на экране телевизора при переключении программы, мелькают разнообразные сюжеты. Щелк – и за окном вдруг возникает знаменитая падающая Пизанская башня, а на ее фоне в лучах заходящего солнца в сопровождении чудесной музыки Никола Пьовани появляется… огромная бутылка аперитива «Кампари»…
Этот сюжет просмотрели самые известные в Западной Европе авторы рекламных роликов англичане Питер Гоулд и Джед Фарди и пришли в неописуемый восторг. Когда же они узнали, кто создал этот маленький шедевр, то в один голос воскликнули: «Ну, это нечестная конкуренция!»
Вряд ли Феллини собирался конкурировать с авторами рекламных роликов. Снять ролик он согласился только после продолжительных уговоров со стороны миланской рекламной фирмы БРВ, да и то категорически запретив упоминать свое имя в титрах. По словам директора фирмы Джулио Ромьери, Феллини сделал это не ради денег, а для развлечения.
Кстати, съемками рекламных роликов не брезговали и другие знаменитые итальянские режиссеры: Антониони, братья Тавиани, Серджо Леоне. А играли в них, прославляя «лучшие в мире аперитивы», «стиральный порошок, который стирает так чисто, что чище уже никак нельзя», «прекрасный кофе по-итальянски», самые популярные актеры, что сегодня происходит уже и у нас.
Феллини объяснял свое участие в прославлении спиртных напитков желанием «поразвлечься», но нам все равно трудно понять, как могут эти всемирно известные люди растрачивать свой талант на создание коммерческих поделок, заниматься, с нашей точки зрения, такой чепухой. Реклама в Италии, как, впрочем, сенгодня и в России, везде: на стенах домов, на заборах, на щитах вдоль автострад, в витринах магазинов, на крышах, на асфальте, под землей на станциях метро и даже… в небе – ленты с рекламными лозунгами тянут за собой самолеты. Рекламу печатают в газетах, журналах, на обложках книг и энциклопедий, в телефонных книгах и медицинских справочниках. Ее передают по радио, по телевидению, показывают в кинотеатрах перед началом сеансов. Она проникает всюду: рекламные листовки и проспекты бесплатно присылают по почте, кладут за дворники автомобилей, суют вам на улице в карманы, сбрасывают с самолетов.
«На страницах рекламных проспектов возникает сказочный, фантастический мир потребления, – пишет известный специалист по рекламе Энцо Сермази. – Гостиные, в которых стены скрываются за горизонтом, балконы, больше похожие на футбольное поле или на джунгли в миниатюре, бесконечные ряды книжных полок, которые висят даже в туалетной комнате, и повсюду – испанские гобелены XVII века и коллекции японских миниатюр».
Однако жизнь далека от этой сказки. «Вернувшись к реальности, – продолжает Э. Сермази, – мы оказываемся вновь в наших тесных квартирках, где комнаты больше напоминают телефонные кабины и где для того, чтобы открыть окно, надо закрыть дверцу шкафа».
Да, конечно, итальянцы живут по-разному и вовсе не так, как это происходит в фантастическом мире рекламы, хотя она и стала уже частью их «образа жизни» (впрочем, это происходит сегодня повсюду). Мне семь лет довелось жить в Италии, постоянно общаться с ее народом, и я пришел к выводу, что итальянцы чрезвычайно трудолюбивы. Я могу сказать это практически о каждом, кто жил и работал рядом со мной. Например, о портье дома, где я жил. Римское отделение ТАСС занимало два верхних этажа в шестиэтажном жилом доме. Во дворе еще один флигель, но поменьше. Ухоженные клумбы с Цветами, несколько деревьев, тщательно подметенные дорожки. За порядком во дворе и в доме следит портье – итальянский вариант нашего дворника. В Риме, да и в других городах, портье, как правило, набирают либо из отставных полицейских, либо из молчаливых и покорных южан. Портье нашего дома звали Фернандо. Он приехал в Рим с Юга несколько лет назад. У него семья: жена Луиза и дочь Изабелла.
Фернандо, как и большинство южан, – человек немногословный и даже несколько угрюмый. Работа у него тяжелая. Каждый день портье просыпается в 5 часов утра. Наскоро выпив кофе, он подметает двор, моет лестницы в двух флигелях, собирает выставленные у дверей полиэтиленовые пакеты с отходами в большой, тоже полиэтиленовый черный мешок с гербом Римского муниципалитета и выставляет его у ворот (позже его забирает машина с мусорщиками – «операторами экологической службы»). Затем Фернандо поливает из шланга цветы и деревья, протирает мокрой тряпкой парадные двери из литого стекла, выколачивает большие ворсистые половики, которые лежат при входе, убирает участок тротуара возле дома, пропалывает клумбы и т. д.
Закончив уборку до того, как встанут жильцы, он уходит в свою квартиру в подвале с окнами на выезд из подземного гаража под домом и спит часа два. Ровно в девять он надевает пиджак с галунами и занимает место в застекленной будочке при входе во двор. Теперь, собственно, и начинаются его обязанности привратника, по-итальянски «портьере», от слова «порта» – дверь. Портьере целый день сидит в будке, пропускает в дом жильцов и посетителей, разбирает почту и разносит ее по квартирам, помогает возвращающимся с рынка хозяйкам поднести тяжелые сумки с продуктами и отвечает на телефонные звонки. Одним словом, следит за порядком в доме. Дежурить у ворот он должен с девяти утра до девяти вечера. С часу до четырех обеденный перерыв – большая, как и во всех южных странах, послеполуденная сиеста. В этот час закрываются на перерыв учреждения и магазины, а жители отдыхают после обеда в своих домах.
Ровно в девять вечера Фернандо запирает ворота и входные двери, зажигает на лестницах свет, а во дворе – стеклянные шары фонарей на клумбах и удаляется в темную квартиру с окнами на гараж. Так продолжается 365 дней в году. Портье не имеет права ни на отпуск, ни на выходные. Правда, по воскресеньям он не моет лестницы и не подметает двор, но следить за порядком в доме он все равно обязан. Портье – узник в своем доме и добровольный раб хозяина. Он не может ни на минуту отлучиться и оставить без присмотра будку во дворе. Даже ночью, если припозднившийся жилец не может открыть ворота, он обязан встать и помочь ему попасть в дом. Его приковывает к месту невидимая, но прочная цепь – страх потерять работу и жилье, ведь у Фернандо, как и у многих мигрантов с Юга, нет никакой специальности. Он – бывший крестьянин, а куда тому податься в городе, если ему уже за сорок и надо кормить семью?