В книге сицилийского писателя Данило Дольчи «Спреко» приводится характерная исповедь одного из главарей мафии:
«Таким уж я родился… Кто бы ни попросил меня о помощи, я сразу стараюсь ее оказать – так уж меня устроила природа… Завтра, например, я должен бросить все дела и ехать в Агридженто. Меня попросили устроить так, чтобы сын одного из моих знакомых не провалился на экзамене…»
Система отношений внутри мафии, и это отмечают все исследователи, базируется прежде всего на взаимных услугах и содействии, а уже потом на страхе и терроре. Сицилиец привык к тому, что ему нечего ждать помощи от погрязших в коррупции государственных чиновников и что для быстрого и эффективного решения любого вопроса надо обращаться к «почтенному обществу». «Там, – пишет английский журналист П. Никольс, – где государство слабое, а законы не исполняются, в народе укореняется убеждение, что надеяться можно только на влиятельного и сильного «друга». Так складывается определенная мораль, определенный образ жизни».
«Мафия, – далее делает вывод писатель Л. Бардзини, – это философия жизни, моральный кодекс сицилийцев… В этом смысле каждый сицилиец – мафиозо».
В некоторых фильмах и книгах «про мафию» во всех подробностях показан пышный ритуал приема в это «тайное общество». Все это неправда. У сицилийской мафии нет и никогда не было ни ритуала приема, ни списка членов, ни сложных обрядов, как, например, в масонских ложах. В этом заключается одна из основных трудностей борьбы с мафией. Как можно разгромить организацию, у которой нет ни программы, ни устава, ни списков членов, ни протоколов собраний? Вот еще один из парадоксов мафии: она диктует законы, но в то же самое время она же и «не существует».
…Когда этот человек умер, ему устроили похороны, каких еще никогда не видела Сицилия. Усыпанный цветами катафалк везли двенадцать черных, как ночь, вороных жеребцов. Следом шли тысячи заплаканных людей. Рыдали бесчисленные оркестры. Толпы монахов со всех монастырей Сицилии несли кресты и зажженные свечи. Власти прислали своих представителей даже из Рима. А над церковью, где происходило отпевание, колыхался на ветру огромный плакат: «Он был человек чести!»
Все сицилийские газеты поместили пространные некрологи и, словно соревнуясь между собой, расхваливали достоинства и заслуги покойного. По их словам, он являлся «олицетворением Силы, Доброты, Справедливости и Неподкупности». Так хоронили в 1954 ГОДУ последнего главаря традиционной мафии, «капо дей капи» Калоджеро Виццини, известного под кличкой дон Кало. Всю жизнь он прожил в небольшом городке Виллальба, откуда управлял делами обширной, но не видимой простым глазом «империи», империи мафии.
Основной ячейкой мафии на Сицилии является «семья», или «коска». Но вступить в нее нельзя. Нужно родиться на острове. Отец, мать, братья, сестры, кумовья, зятья, их соседи и знакомые – все они входят в сложный конгломерат родственных отношений и деловых связей, который и составляет первичное «организационное» ядро мафии. И именно в этом ее сила. Мать не выдаст сына, а брат не предаст брата.
На родстве и общности интересов основывается и главный закон мафии – закон омерты, или обет молчания. Его соблюдают не только из страха перед расплатой за нарушение неписаных законов мафии, это некая круговая порука, система пассивного сопротивления властям «из Рима», которые во всех случаях рассматриваются, как враждебная и угнетающая сила.
«Семьи» мафии в борьбе за свои интересы вступали в контакты с другими «семьями». Из числа семейных боссов выделялись люди, которые благодаря ловкости, уму, связям, а потом и богатству превращались в общепризнанные авторитеты. Самого авторитетного человека в этой среде называли «капо дей капи». Первым таким верховным главарем мафии стал в начале века Вито Кашаферро, которого с почтением именовали дон Вито.
Он вышел из бедной семьи и едва умел читать, но именно к нему обращались для решения всех важных вопросов. Дон Вито был похож на английского пастора – высокий, с окладистой белой бородой, всегда в элегантном темном костюме. Когда он совершал поездку по острову, мэры городов и поселков встречали его в парадных мундирах и целовали ему руку.
Как-то Кашаферро лично застрелил американского следователя Джо Петрозино, прибывшего на Сицилию для борьбы с мафией. В результате дон Вито оказался за решеткой, но из-за этого его влияние и могущество нисколько не уменьшились. «Впервые, – писали газеты о его пребывании в палермской тюрьме «Уччардоне», – в этом мрачном застенке, переполненном свирепыми разбойниками и убийцами, воцарился порядок. Заключенные беспрекословно подчинялись дону Вито, а не начальнику исправительного заведения. Дон Вито отдавал приказы, награждал послушных и наказывал виновных. Заключенные считали за самую большую честь разрешение заправить за доном Вито постель или подмести пол в его камере».
«Даже в наши дни, – повествует хроника, – узники «Уччардоне» с «почтением и трепетом» рассматривают вырезанную лично доном Вито на стене своей камеры сентиментальную надпись: «Только тюрьма, нужда и болезни обнаруживают истинное сердце человека».
Вито Кашаферро придумал и внедрил ставшую классической систему «у пиццу» – выплату дани в обмен за покровительство. «У пиццу» переводится с сицилийского диалекта как «клюв птицы». Предложение «смочить клюв» означает скромное угощение, чаще всего традиционный стаканчик сицилийской марсалы в благодарность за проделанную работу. «У пиццу» платит торговец фруктами, чтобы его товар не облили кислотой, бакалейщик – чтобы ему не разбили витрину, любой торговец или предприниматель, желающий избежать «осложнений».
«У пиццу» платили даже нищие за разрешение клянчить милостыню в квартале или поселке, контролируемом тем или иным кланом мафии, даже влюбленные юноши – чтобы беспрепятственно прогуливаться под окнами своей избранницы.
Во времена фашизма мафия утратила былое могущество на Сицилии. Фашизм, как и любая диктатура, не терпел разделения власти. Кроме того, после прихода к власти чернорубашечников сицилийской буржуазии стал не нужен союз с «почтенным обществом». Фашисты железной рукой подавили народные выступления, запретили рабочим бастовать, а крестьянам – требовать реформ. В фашистах буржуазия видела куда более надежную опору, чем в мафии.
Основные «кадры» «почтенного общества» были уничтожены, рассеяны по тюрьмам и ссылкам, кроме того, многие воевали в армиях Муссолини в Африке, Албании и далекой России. Уцелела мафия только в сельских районах, до которых у фашистов не дошли руки.
Возрождение «почтенного общества» связано с оккупацией Сицилии англо-американскими войсками.
Что же, значит, мафия участвовала в антифашистской борьбе? Это ли не парадокс? Нет, за все время правления дуче мафиози ни разу не выступили против его режима. Но в конце войны «почтенное общество» поняло, что крах режима Муссолини неизбежен, и быстро переориентировалось на американцев, убедившись, что именно они будут скоро хозяевами Италии.
Со спецслужбами США мафия поддерживала контакты задолго до высадки на Сицилии. Будущий командующий союзными войсками полковник Чарльз Полетти побывал на острове примерно за год до высадки и долгое время жил на вилле одного из мафиозо. А когда он появился на Сицилии в составе американских войск, то его личным переводчиком был некий Вито Дженовезе, впоследствии могущественный главарь «Коза ностры». Полетти сразу же попал под влияние «почтенного общества».
«Патриотом» Сицилии и «благодетелем» своих сограждан считал себя наследник дона Вито – новый «капо дей капи» Калоджеро Виццини, уже упомянутый выше дон Кало. В 1943 году преданные ему мафиози помогали союзным армиям, высадившимся в Сицилии. По приказу дона Калб пастухи проводили бронетанковые колонны англо-американских войск к городам, мафия разоружала фашистские гарнизоны и снабжала дезертиров гражданской одеждой. Операция по высадке в Сицилии координировалась спецслужбами США, которые воспользовались для этого услугами главаря американской «Коза ностры» Сальваторе Лючано по прозвищу Лаки (счастливчик).
Накануне высадки американские истребители сбросили над сицилийским поселком Виллальба, где жил дон Калб, желтый платок с вышитой на нем большой буквой «Л». Это было сигналом к выступлению мафии. Когда англоамериканские моторизованные части занимали сицилийские города, их мэрами назначались верные мафии люди. Сам дон Кало был назначен мэром Виллальбы. Оккупационные власти выдали главарям мафии разрешение на ношение оружия. На церемонию его «вступления в должность» прибыли высокопоставленные американские офицеры. Охваченные восторгом «пичотто» во всю глотку вопили: «Да здравствует мафия! Да здравствует дон Калб!»
С приходом американцев мафия расширяет власть и влияние. В оккупированной союзными войсками Сицилии бурно расцветают спекуляция, «черный рынок», контрабанда, торговля наркотиками, на которых мафиози наживают огромные капиталы. «Между секретными службами США, американскими гангстерами и итальянской мафией, – пишет М. Панталеоне, автор книги «Мафия и политика», – установились особые, тесные связи, которые позволили после войны обеспечить перестройку «почтенного общества» и укрепить его влияние на Сицилии».
Мир после войны изменился, изменилась с ним и мафия. Если на заре своего зарождения мафия и в самом деле отражала особенности образа жизни сицилийцев, а преступные элементы составляли только ее часть, причем вовсе не основную, то по мере процесса накопления капитала и роста финансового могущества «капифамилья» положение изменилось. Из аморфных объединений по родственному принципу «семьи» мафии все больше и больше превращались в замкнутые банды, интересы которых не совпадали и вступали во все более резкий контраст с другими «косками» и с сицилийским обществом в целом. Усилился процесс жестокого сведения счетов, беспощадной борьбы за сферы влияния. Мафия стала заниматься торговлей наркотиками, «живым товаром», похищениями людей с целью выкупа, то есть теми видами преступлений, которыми ранее брезговало «почтенное общество», считая их недостойными «людей чести».