Рядом с собором – Дворец дожей. Это здание называют самым гармоничным архитектурным сооружением мира. Его легкий, воздушный беломраморный фасад напоминает византийские кружева. Дворец несколько раз перестраивался и свой нынешний облик приобрел в XV веке.
Из-за дождя многочисленные столики огромного кафе под открытым небом пусты, а музыканты под тентом уже закончили играть и укладывают свои инструменты. Туристы, задрав головы, толпятся перед колокольней Сан Марко, похожей на поставленный «на попа» коричневый школьный пенал.
Большой канал и площадь Сан-Марко – парадный фасад Венеции.
Как и любой город, Венеция «изнутри» выглядит не так, как с парадного фасада. Но у Венеции даже задворки удивляют. Своеобразны ее узкие переулки, которые здесь называются не «виа», а «калли», площади, тоже имеющие свое особое имя «кампи».
Таинственно чернеют каналы с дремлющими в них узкими гондолами. Обшарпанные стены, плесень, сырость, запах гниющих водорослей и наглухо закрытые ставнями окна домов не портят впечатления. Наоборот, Венеция «потайная», скромная, а кое-где даже бедная, еще более привлекательна.
Я иду по ее улицам и никак не могу понять, почему так громко раздается звук моих шагов. Кажется, их слышно за квартал. Потом понимаю: в Венеции нет машин! Здесь тихо! Тишина, спокойствие, неторопливый ритм жизни – одно из главных достоинств жизни в Венеции.
Вот над черным каналом светится маленькое окошко. Мягкий свет лампы, горшок с геранью на крохотной полочке, женский профиль, мелькнувший за занавеской… Все здесь осталось таким же, как было двести, триста, четыреста лет назад. Такие же гондолы, качающиеся на привязи у высоких свай, такие же камни на мостовой…
В Венеции, как нигде, чувствуешь быстротечность времени. Здесь легко мысленно очутиться в прошлом, представить себя усталым ремесленником, возвращающимся после работы домой, или суровым алхимиком, вышедшим из дымной лаборатории глотнуть свежего воздуха, или отважным капитаном, вернувшимся из далекого похода на родную землю.
Прогулка по центральной части Венеции – району площадью всего в две мили на одну – занимает примерно полтора часа. Каждый поворот улицы открывает здесь кусочек истории. Есть кафе, которое посещал ветреный Казанова, здание, в котором умер Рихард Вагнер, гостиница, где любил останавливаться Чайковский. В Венеции похоронен наш поэт Иосиф Бродский, который был влюблен в этот город. На краю площади Сан-Марко есть место, на котором преступников закапывали живыми вниз головой. Есть и «понте дей соспири» – знаменитый мост Вздохов, по которому проводили в тюрьму преступников. Через окошечки этого моста они могли в последний раз увидеть кусочек голубого неба.
На другой день погода переменилась. Выглянуло солнце – под его лучами лагуна заискрилась изумрудным светом. На набережной Дельи-Скьявони (Славянской) появились толпы гуляющих. Все кругом стало праздничным, ярким: и разнообразные одеяния туристов, и пестрые ларьки торговцев сувенирами, и разноцветные тенты над столиками ресторанов и кафе.
С залива дул сильный ветер. Гулко хлопали наполненные ветром флаги на набережной, а над зелеными волнами лагуны с пронзительными криками носились черноголовые чайки. Днем Венеция не казалась такой таинственной и загадочной, как ночью, но выглядела еще прекрасней.
«Вообразите город, – писал в начале века писатель Дж. К. Честертон, – где даже в трущобах полно дворцов… Море, которое, кажется, создано лишь для того, чтобы отражать закаты». Здесь даже обычное становится исключительным. Шум уличного движения – это ленивое биение лодочного мотора или удары весла гондольеров по темной воде каналов. Стоя на корме своих узких черных лодок, эти крепкие парни в синих шерстяных робах и соломенных шляпах с красной лентой ловко работают длинными веслами.
Казалось бы, лодка и весло – простое дело, но и они в Венеции не такие, как повсюду. Гондола – настоящее произведение искусства. Все в ней рассчитано, выверено веками. Специально подобраны сорта дерева, которые идут на днище, даже краски особые, приготовленные по специальному рецепту. Гондолы изготавливают только в двух мастерских Венеции, и стоит каждая такая лодка намного дороже автомобиля. В других странах пробовали их копировать, но ничего не получается. Грести на гондоле тоже дело не простое. Надо долго учиться. Профессия переходит от отца к сыну по наследству.
С каждым годом гондол становится все меньше. Пятьсот лет назад каналы заполняли 10 тысяч лодок. Сегодня на плаву находятся не более 400. Дешевые пластмассовые лодки с моторами или «мотоскафи» – катера с каютами – вытесняют традиционные гондолы, которые все чаще теперь используются для развлечения туристов.
Вся жизнь венецианца проходит на воде. На катере или на гондоле его везут из родильного дома, на гондолах справляют свадьбу, на «вапоретто» ездят на работу, а на специальных похоронных гондолах провожают в последний путь. Есть грузовые катера для доставки товаров, катера для уборки мусора, для тушения пожаров, катера «скорой помощи». Я видел, как рабочие, стоя в лодках, строили дом, на лодках подвозили к нему кирпич и цемент. Даже грабители и те используют для налетов на банки все те же катера, а полиция преследует их на своих быстроходных лодках, выкрашенных в синий цвет.
Катер или гондола для жителя «Серениссимы» – лучший друг, как конь для флорентийца во времена средневековья. Вот почему большинство лодок носит здесь ласковые женские имена: «Джульетта», «Луиза», «Аннамария».
Говорят, что если сердце Венеции – площадь Сан-Марко, а кровеносные сосуды – бесчисленные каналы, то руки ее, большие и натруженные, – это предприятия континентальной части города – Местре. На островах – туризм, на суше – индустрия: машиностроительные, нефтехимические, электротехнические заводы, судоверфи.
Однако еще больше знаменита Венеция своими стеклодувами, мастерскими по производству художественного стекла на острове Мурано. Мастерские стеклодувов выглядят непривлекательно: закопченные кирпичные строения, о стены которых лениво плещутся волны. Все осталось в них таким же, как столетия назад. Как и в прошлые века, стеклянную массу разогревают в печи. Мастер берет в руки длинную трубочку, набирает немного стекла, несколько неуловимых движений, и… происходит чудо! На наших глазах рождается изящная фигурка птицы, стремительно несущегося коня, неуклюжей черепахи с переливающимся всеми цветами радуги панцирем – маленькие стеклянные шедевры, которыми забиты все лавки и магазины в Венеции.
В Музее стекла Мурано я познакомился с Розой Баровьер – местным экскурсоводом, автором ряда работ по истории венецианского стекла, дочерью знаменитейшего мастера Джузеппе Баровьера. Она рассказала, что местные мастера постоянно экспериментируют, придумывают оригинальные приемы смешения стекла разных цветов. Есть приемы, которые хранятся в тайне, переходят по наследству от отца к сыну, например рецепты стеклянной массы. Есть мастера, которым никто не в силах подражать. Есть и явно коммерческие поделки для туристов. Но главное, говорит Роза Баровьер, не в профессиональных секретах, а в художественном чутье, безупречном вкусе, преданности и любви к своей нелегкой профессии.
Прекрасна Венеция, но, к сожалению, ее лагуна не только отражает закаты. 4 ноября 1966 года произошло драматическое событие: с залива подул сильный ветер, волны вспучились, поползли вверх и с грохотом обрушились на город. Погасло электричество, вышли из строя телефонная сеть, газоснабжение. Волны сровняли с землей береговые защитные сооружения, вода затопила первые этажи зданий.
Издательство «Марсилио» выпустило альбом фотографий, посвященных этому страшному событию, под многозначительным заголовком: «Венеция – сколько еще осталось лет?» Я листаю страницы этого альбома. Как все не похоже на тот город, который я видел блистающим красотой под лучами яркого солнца! На чернобелых, мрачных фотографиях – улицы, заполненные бурлящими потоками, беснующиеся волны хлещут в двери собора Сан Марко, затопленные дома, испуганные люди, торопливо спасающие своих детей и скарб, разбитые о мосты гондолы, перевернутые волнами «вапоретто»…
Волны врываются в город по нескольку раз в год. В 1981 году торговцы на площади Сан-Марко были вынуждены 204 раза закрывать свои магазины.
«Мы живем в вечной тревоге, – говорит Вита Маджистрис, квартиру которой, расположенную на первом этаже, заливает один-два раза в месяц. – Об угрозе сильного наводнения нас предупреждает вой сирены. За два часа мы должны успеть убрать мебель и вещи. Однажды сигнал тревоги раздался в половине пятого утра, и мы не услышали его. Когда проснулись, в комнате было полно крыс, а вода уже заливала кровати».
Виной самых сильных наводнений бывает ураган «бора», который люди, живущие на побережье Адриатики, называют «дьявольской свадьбой». Свист ветра и хлопанье ставен создают впечатление грохочущего ада. «Когда дуют ветры, – говорит рыбак Аттилио Геццо, – лагуна из-за бушующих на ней волн напоминает разъяренное море».
К частым наводнениям жители города давно привыкли. На площади Сан-Марко постоянно хранятся сложенные в кучу деревянные мостки. Как только вода поднимается, их разбирают и делают пешеходные мостики.
Чрезвычайные средства, выделенные итальянским парламентом в 1973 году на строительство защитных сооружений, почти исчерпаны. По-прежнему нет эффективного контроля над приливными волнами, которые неумолимо накатываются с Адриатики.
«Решить проблему защиты Венеции с моря, – говорил мне тогдашний мэр Венеции Марио Риго, – не так-то просто. Есть несколько международных проектов спасения Венеции. Для их осуществления уже выделены деньги, но окончательное решение до сих пор так и не принято. Дело в том, что систематические наводнения очищают воду в каналах. Если построить дамбу, как предлагают некоторые, то наводнений не будет. Однако водообмен прекратится, и вода в каналах начнет застаиваться и гнить. Представляете, что будет твориться в Венеции в жаркие летние дни?