тан, правда, давно срубили, и сортировкой «красок» теперь занимаются во дворах домов. Не все цветы распускаются в одно время, поэтому сбор необходимой для живописи цветовой палитры требует терпения. Жители Дженцано порой совершают далекие путешествия в другие районы Италии, откуда ящиками и корзинами везут душистые кипы лепестков всех цветов радуги…
Полдень… Сияющий яркими, свежими красками цветочный ковер готов. Десятки тысяч людей густой толпой плывут по тротуарам виа Ливия, любуясь замечательными произведениями мастеров из Дженцано. Вечером, осторожно ступая по цветочному ковру, чтобы не повредить нежное, словно пух, покрывало из лепестков, длинная процессия спускается вниз по виа Ливия. Ее сопровождают шеренги карабинеров в наполеоновских треуголках и черной парадной форме, украшенной серебряными аксельбантами. Как только процессия доходит до противоположного края разноцветного ковра, тут же ударяют колокола церкви «На вершине» – официальная часть церемонии оканчивается. Но до самой ночи в Дженцано продолжаются народные гуляния, открыты все траттории, рестораны, кафе, на открытых террасах домов люди хором распевают мелодичные песни, в небе вспыхивают фейерверки.
На следующее утро на виа Ливия собираются оживленные толпы детей. Ровно в 10 часов по свистку местного «виджиле» – полицейского – орава мальчишек и девчонок с радостным визгом бросается на выложенные из лепестков картины. В восторге от того, что строжайшие запреты сняты, дети носятся по мостовой, хохочут и осыпают друг друга и прохожих пригоршнями уже слегка увядших лепестков. Полчаса – и «спалламенто дель инфьората» (разрушение цветочных картин) совершилось, чудесного ковра как не бывало. Впрочем, никто об этом не жалеет: ведь выложенные из цветов картины все равно не могут прожить больше одного-двух дней. А на будущий год инфьората повторится снова…
Спешите увидеть!
Лето. Воскресный день. Римский коммунальный пляж в Остии. Широкая песчаная полоса, протянувшаяся вдоль берега моря на несколько километров, похожа на растревоженный муравейник. Разноцветные зонтики, шезлонги, надувные матрасы, бронзовые загорелые тела. Кажется, что сюда переселился весь город. По обе стороны идущего вдоль берега шоссе тесно стоят автомашины. Люди плещутся в мутной морской воде, загорают, роются вместе с детьми в песке, читают, спорят, дремлют в тени зонтов и навесов. Многие играют в «бочче» – бросают тяжелый мраморный шар так, чтобы он упал как можно ближе к шару соперника. Обязательный пляжный аксессуар – специальная сумка-холодильник с продуктами и огромными бутылками с «кока-колой», «аранчатой» или просто с водой.
Жарко… Над пляжем колышется знойное, дурманящее марево. Из ровного гула голосов и сонного бормотания транзисторов выплывает протяжный монотонный крик: «Кок-ко белло, ноччоли! Кокко белло, ноччоли!» С тяжелой корзиной на плече по раскаленному песку бредет торговец кокосовых орехов, сок которых хорошо утоляет жажду.
Каждый час в безмятежный гомон пляжной жизни грубо врывается металлический голос из развешанных на столбах громкоговорителей. На четырех языках – итальянском, английском, немецком и французском – трижды повторяется одна и та же фраза: «Синьоры, леди и джентльмены, мадам и месье! Не оставляйте в ваших машинах деньги, ценные вещи и документы! Повторяю, не оставляйте…»
Многие, особенно иностранцы, под влиянием синдрома пляжной лени не обращают на предупреждения никакого внимания. А напрасно. Вернувшись потом к своим машинам, они нередко обнаруживают, что дверца взломана, а вещи и документы исчезли.
Это случается не только на пляже. Работы у полиции в Риме хоть отбавляй! Каждый день уголовная хроника газет пестрит сообщениями то о дерзком налете вооруженных автоматами бандитов на банк или почтовое отделение, то об ограблении ювелирного магазина, то о трупе, обнаруженном на окраине города с пулей в затылке. Но куда большую угрозу представляет в Италии разграбление культурного достояния страны.
Видный итальянский деятель культуры Америго Теренци с тревогой говорил мне о том, какой огромный ущерб наносят грабители художественным сокровищам Италии. «Только за последние пять лет, – рассказал он, – воры похитили в Риме и других итальянских городах почти 10 тысяч картин и около 40 тысяч единиц археологических ценностей, найденных при раскопках. Было совершено около 300 краж в музеях и ограблено 2 тысячи церквей. Многое исчезло безвозвратно. Ежегодно итальянская полиция издает даже специальный каталог похищенных произведений искусства. С каждым годом публикуемые в нем списки становятся все длиннее».
– В чем причина такого положения? – спрашиваю я.
– Нехватка средств, несовершенная система охраны, а нередко беспечность и безразличие властей. Итальянским музеям не хватает тысяч сторожей, технических сотрудников, специалистов.
– Что же делать?
– Бо! – произносит Теренци типичное итальянское междометие, которое имеет множество оттенков и значений, но в данном случае его можно было бы перевести как «и я бы хотел это знать!».
– А если говорить серьезно, – продолжает он, – то дело здесь не только в том, чтобы увеличить ассигнования учреждениям, которые занимаются охраной памятников архитектуры, понаставить сторожей и т. п. Необходима широкая разъяснительная работа среди населения, повышение общего уровня культуры, формирование более бережного отношения к нашим национальным сокровищам. В ином случае правы окажутся те туристические агентства на Западе, которые сейчас зазывают клиентов при помощи лозунга: «Спешите увидеть Италию, пока ее окончательно не разграбили!»
В том, что мне рассказал Теренци, нет преувеличения. Вот всего лишь один пример. Я сам не раз бывал в Остии-Антике – раскопанном под Римом древнем городе-порте. Можно часами бродить по улицам и переулкам этого музея под открытым небом и не встретить ни души. Однажды я заметил, как какие-то парни, воровато озираясь, разбирали в развалинах древних терм уникальную мозаику. В другой раз мне встретились люди, поспешно тащившие откуда-то отломанный кусок мраморного барельефа с древнеримской надписью.
Собственно, они могли бы и не озираться и не спешить. Помешать там грабителям практически некому. Огромную территорию уникального памятника охраняли всего три человека, которые обычно мирно беседуют или перекусывают возле будочки кассира.
В 1975 году переполох на Апеннинах вызвала беспрецедентная кража – из Национальной картинной галереи в Урбино исчезли бесценные полотна двух великих живописцев Возрождения: «Немая» Рафаэля, «Бичевание Христа» и «Мадонна Сенигаллийская» Пьеро делла Франческа. Как выяснилось, преступникам без особого труда удалось проникнуть в галерею, которая почти не охранялась и не была снабжена сигнализацией.
Злоумышленникам сбыть похищенные шедевры не удалось: полотна были слишком известны во всем мире. Кроме того, на этот раз полиция была преисполнена решимости во что бы то ни стало разыскать грабителей. В результате картины вернулись на прежнее место. В Урбино возвращенные шедевры встречали с ликованием. В городе звонили колокола, власти устроили пышную церемонию, посвященную этому событию.
Но такое случается редко. Чаще шедевры исчезают безвозвратно.
Так произошло, например, когда украли 28 ценнейших полотен, в том числе картины Ван-Гога, Сезанна и Ренуара из Галереи современного искусства в Милане. В результате в Штутгартском музее ФРГ можно увидеть украденную в Италии «Мадонну с ребенком» Лоренцо Монако, в США – статую Лиссиппа «Атлет». «Распятие» Симоне Мартини, украденное в Пизе, красуется на вилле английского бизнесмена; бюст императора Марка Аврелия, похищенный на вилле Боргезе в Риме, находится в Лондоне. Швейцарский банк не так давно продал украденную картину Караваджо. Вернуть эти шедевры назад невозможно, так как в Италии срок давности для преступного похищения произведения искусства – 10 лет, в Швейцарии, ФРГ и Франции – всего 5 лет. К тому же, если сам покупатель вне подозрений, дело считается закрытым.
В Италии грабят не только картинные галереи и национальные музеи. В Швейцарии проживает некий Элиа Боровский, гражданин Канады, контора которого находится в Париже. В настоящее время он, кажется, отошел от «дел». Но последние 15 лет деятельность его была весьма бурной. Он без опаски заявляет, что во многих странах мира ему удалось открыть «этрусские и римские музеи». Античные статуи, вазы, фрески и драгоценности «доставлены», естественно, из Италии. В одном из его хранилищ две стены занимают полки с фресками из Помпеи. Как они попали сюда, в Швейцарию? С помощью пневматических молотков их за одну ночь «срезали» в одном из раскопанных домов. Из Неаполя на остров Корсика их тайно перевезли в рыбацкой лодке. А далее это был уже «обычный груз».
– Для того чтобы выгрузить ящики с фресками, нам удалось нанять строительный кран, который почти на целый день перекрыл уличное движение, – рассказывает Боровский. – Сейчас мои реставраторы возвращают фрескам первозданный вид.
По закону торговля античными произведениями в Италии запрещена, если они не ввезены из-за границы. Пользуясь этим, спекулянты придумали довольно простой способ действий. Украденный предмет хранится в Милане или в другом итальянском городе в магазине какого-нибудь швейцарского или западногерманского антиквара. В мастерской на родине антиквара делают копию. Торговец «покупает» ее как подлинник и запрашивает разрешение у таможенных властей на ввоз в Италию. Обычно подобное разрешение выдается очень быстро. Копию привозят в магазин антиквара, уничтожают ее, а подлинник, снабженный документами «компетентных властей», продают за несколько миллионов лир.
В США вышла в свет книга «признаний» бывшего директора Метрополитен-музея Томаса Хоувинга. Эту книгу можно определить как мемуары первого «кающегося» директора музея. На ее страницах автор, 50-летний американский искусствовед, который до того, как стать директором в самом знаменитом музее США, возглавлял один из его отделов, рассказывает о том, каким образом он расширял доверенные его попечению собрания произведений искусства уникальными художественными ценностями, контрабандным путем вывезенными из Италии. Мало того, Хоувинг сам был организатором и участником похищений и вывоза сокровищ.