«Каждого, кто начинает изучать Италию, – пишсал публицист Луиджи Бардзини, – поражает абсурдный на первый взгляд разрыв, который существует между тем огромным вкладом, который внесли итальянцы в мировую историю и культуру, и драматической судьбой их страны». Итальянским языком пользуются музыканты всего мира, итальянские архитекторы построили Зимний дворец в Ленинграде, московский Кремль и Капитолий в Вашингтоне. Итальянцы открыли Америку для американцев, научили англичан поэтическому искусству и юриспруденции, французов – кулинарному мастерству, а немцев – военному искусству. Пистолет был изобретен в итальянском городе Пистойя, а фаянс – в городе Фаэнца, даже знаменитую голубую ткань, из которой американцы наловчились делать джинсы, впервые начали ткать в итальянском городе Генуя (по-итальянски Дженова). А итальянские скульпторы, художники, музыканты, ученые! Италия, пожалуй, единственная страна в мире, где даже на денежных купюрах (до введения евро) были изображены не короли и президенты, а гении искусства – Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэль.
Однако эта страна сурово обходилась со своими гениями. Джордано Бруно и Савонарола были сожжены на кострах, Макиавелли бросили в застенок и пытали, Томмазо Кампанелла провел большую часть жизни в тюрьме, над Галилео Галилеем устроили позорное судилище, а за национальным героем Гарибальди учредили полицейскую слежку. В более поздние времена знаменитый дирижер Артуро Тосканини и великий физик Энрико Ферми были вынуждены покинуть «солнечную Италию».
Сейчас знаменитых людей уже не бросают в тюрьмы и не жгут на кострах. Но выдающийся политический деятель Альдо Моро был похищен и убит террористами, поэта и кинорежиссера Пьера Паоло Пазолини до смерти забили палками на окраине Рима, самолет Энрико Маттеи, который пытался сделать Италию незаивисимой в энергетике, взорвал, а мужественного борца с мафией, писателя Пио Ла Торре убийцы-мафиози изрешетили пулями. Подводя итоги тому, что я рассказал об Италии в этой книге, я пытаюсь сложить пирамиду из своих впечатлений и из впечатлений об Италии других людей, но пирамида эта не складывается, а постоянно распадается на отдельные фрагменты. Пытаюсь и вижу, что это очень трудная задача. Трудная потому, что из пестрой мозаики событий, фактов и образов никак не вырисовывается целостная и стройная картина.
Внутри одной страны существуют как бы две Италии: с одной стороны, колыбель европейской цивилизации, земля науки и культуры, а с другой – несчастная страна, на которую постоянно обрушиваются всевозможные беды. Страна, населенная на диво талантливыми и трудолюбивыми людьми, но которую продолжают раздирать острые противоречия.
Как соединить в одно целое представление о народе, который сумел создать величайшую культуру и в то же время на земле которого родился фашизм? Как представить себе рядом волшебную улыбку Джульетты Мазини в гениальном фильме Феллини «Ночи Кабирии» и искаженное злобой лицо террориста из «Красных бригад», для которого убийство стало профессией? Самые богатые в мире музеи и жуткие трущобы Неаполя? Самых талантливых в мире музыкантов, певцов, архитекторов и безжалостных мафиози?
Это нагромождение противоречий заставило многих прийти к выводу, что традиционного образа этой страны нет. «Единого образа Италии нет, – писала Элена Кроче, дочь знаменитого философа Бенедетто Кроче, – а есть радужное попурри из впечатлений, энтузиазмов, коллективных разочарований путешественников и туристов. А образа Италии, который был бы приемлем для всех, нет и никогда не было». Сегодняшние ее жители – не только далекие потомки древнеримских легионеров, наследники великой культуры Возрождения. Они пережили долгий и трагический период раздробленности и запустения Италии, столетия господства чужеземных завоевателей. Перенесли диктатуру Муссолини, сражались против фашизма в партизанских отрядах, а потом прошли через иллюзии «экономического чуда» послевоенных лет, которое обернулось для страны новыми бедами. Достижения технического прогресса не принесли жителям Апеннин ни «социального мира», ни счастья. «Нет мира под оливами» – так назывался в свое время один из фильмов неореалистов. Но нет мира под оливами и под пиниями и сегодня.
Испарилась и наивная надежда на помощь «большого американского брата» – США, которые в послевоенные годы завалили изголодавшуюся страну дешевой пшеницей, соевыми бобами и консервированным молоком. «Щедрая помощь» по «плану Маршалла» вылилась в политическую зависимость, экономическую кабалу, опасные для страны военные соглашения.
Нерешенные проблемы прошлого ведут к появлению сегодня новых, еще более сложных проблем. Как найти работу для миллионов безработных? Как найти жилье для бездомных? Как избавиться от засилья военщины НАТО и от диктата Брюсселя, который навязывает сегодня Европе новые уродливые «ценности»? Как излечить страшную язву терроризма и мафии? Все задают эти вопросы, но никто не знает, как на них ответить.
Один из фотоальбомов знаменитой киноактрисы Джины Лоллобриджиды, которая неожиданно увлеклась фотографией, называется «Моя Италия». Каждый, кто пишет об этой стране или пытается «нарисовать» ее образ при помощи фотоаппарата или кинокамеры, создает «свою Италию». Конечно, здесь я не смог написать обо всех сторонах жизни этой удивительной страны, да это, наверное, и невозможно. Даже сейчас, когда уже пора ставить точку, я чувствую, что можно было бы начать все сначала и написать об Италии еще одну книгу. Но тогда ее пришлось бы назвать по-другому. А название моей книги – «Пиния на ветру»…
…Мы уезжали из Рима в январе. Последний день перед отъездом прошел в суете сборов. Как всегда в таких случаях, в самый последний момент выяснилось, что, для того чтобы уложить все чемоданы и упаковать все коробки, необходимо куда больше времени, чем думали раньше, что еще не для всех родственников и друзей куплены подарки и необходимо срочно бежать в магазины и т. д. и т. п. Словом, обычная история, хорошо знакомая каждому, кому приходилось часто переезжать с места на место всей семьей.
Наконец, все подарки куплены, все чемоданы уложены, и все коробки аккуратно перевязаны бечевкой. Без сил мы опустились на диван и посмотрели на часы: уже одиннадцать вечера! А ведь мы еще не успели попрощаться с Римом. Впрочем, стоит ли ехать смотреть в темноте все то, что уже перевидано не один десяток раз? Но уехать из Италии и не бросить на прощание монетку в фонтан Треви? Нет, это невозможно! Наверное, еще никто не нарушил эту традицию.
По пустым улицам мы необычно быстро доехали до центра. Поднялись на Капитолийский холм, где, ярко освещенный прожекторами, неподвижно сидел на позеленевшем от плесени бронзовом коне император Марк Аврелий. За его спиной на фасаде муниципалитета безжизненно свисали с флагштоков бордовые с желтым муниципальные флаги. Молча дремала на высокой колонне бронзовая «лупа», волчица – символ Рима – с примостившимися под ее брюхом крохотными фигурками Ромула и Рема.
Миновав площадь, спустились в узкий переулок и подошли к древнему фонтану в стене. На мраморной табличке полустертая надпись: «Аква потабиле» (питьевая вода). Таких фонтанчиков сотни в Риме. В сырой зимний вечер вряд ли кому придет в голову остановиться здесь, чтобы утолить жажду, но из медной трубки по-прежнему, как и сто и двести лет назад, слабо пульсируя, стекает тоненькая струйка ключевой воды. Мы напились этой воды, вспоминая жаркий летний день, когда впервые пришли сюда с крохотным Петруччо на руках. А теперь он, семилетний малыш, сам стоял на крепких ножках и озорно брызгал на нас водой фонтана, из которого мог пить еще Микеланджело…
От Капитолийского холма мы поехали на площадь Навону. Вечерняя жизнь там уже затухала. Художники, готовые за пять тысяч лир в течение пяти минут набросать портрет туриста, сворачивали свои мольберты, продавцы картин торопливо укладывали в коробки разноцветные полотна. Разбрелись по домам стайки длинноволосых юношей, просиживающих днем джинсы на ступеньках мраморных дворцов. Только в соседнем переулке все еще упорно сидел за низким столиком под широким зонтом освещенный призрачным светом свечи в синем стакане «великий маг и астролог» – уличная гадалка. «Всего за три тысячи лир предсказание судьбы, прошлого, настоящего и будущего». Но желающих узнать свою судьбу не находилось.
Три тысячи лир можно потратить более рационально. Например, зайти в расположенное неподалеку знаменитое кафе «Сант-Эустакио» и выпить чашечку ароматного капуччино. Нигде в мире не делают такого капуччино, как в Риме, но нигде в итальянской столице его не готовят так вкусно, как в кафе «Сант-Эустакио». Однако времени мало – надо спешить к фонтану Треви.
На крохотной площади перед фонтаном Треви тоже было пусто. Последний извозчик на черном фаэтоне с красными колесами взглянул в нашу сторону с надеждой, но, обнаружив, что мы не проявляем к нему никакого интереса, с досадой крякнул, поднял кожаный верх – начал моросить мелкий дождь – и медленно укатил в сторону Трастевере.
Фонтан Треви – это не фонтан даже, а целый архитектурный комплекс. Вода в него поступает по подземному водопроводу длиной в 20 километров, проложенному полководцем Агриппой еще в 19 году н. э., через три отверстия (ин тривио). Отсюда и произошло название – «Треви». Поначалу фонтан ничем не отличался от других римских источников, но во времена правления пап Клемента XII и Клемента XIII его щедро украсили мраморными статуями и барельефами. Получилось нечто величественное и роскошное.
Фонтан примыкает к фасаду не менее знаменитого палаццо Поли, где в первой половине позапрошлого века находился литературно-художественный салон русской княгини Зинаиды Волконской, имя которой увековечено в стихах Пушкина, Баратынского и Веневитинова. В нем собирались проживавшие по соседству стипендиаты Российской академии художеств, писатели, музыканты. Здесь звучала русская речь, декламировались стихи русских поэтов, исполнялись новые произведения русских композиторов. Н. В. Гоголь читал здесь «Ревизора» еще до постановки его на сцене. У фонтана Треви, в самом центре древнего Рима, возник и ярким пламенем вспыхнул очаг русской культуры на итальянской земле.