Скоро самолет стал снижаться. Под крылом блеснули на солнце синие с барашками белой пены воды Саронического залива и замелькали белоснежные домики городских окраин. Мы придвинулись к окошку иллюминатора. О, Боже, какой ужас! От горизонта до горизонта под нами простиралось безбрежное море серого цемента! Бесконечные ряды домов южного типа с огромными балконами и частоколом антенн на плоских крышах. С высоты птичьего полета снижавшегося лайнера бетонный лабиринт Афин выглядел чудовищно. Таково было первое впечатление от Греции…
Гостеприимный предшественник, встретив в аэропорту, отвез нас в какую-то третьеразрядную гостиницу и быстро удалился, ласково пообещав: «Отель – не фонтан, зато тут есть кухонька!». Намекая, что мы, мол, можем готовить в гостинице сами, экономя в те дни, пока он будет сдавать мне дела, на питании в ресторанах. Деталь немаловажная, поскольку в те годы, оказавшись за границей, всякий советский служащий (а только они туда и попадали) ставил своей целью сугубую экономию денежных средств. «За бугром» он остервенело копил, «закрывал» машину и т. д., а нормально жить начинал уже только вернувшись на родину. Порой доходило до смешного. Помню в Сомали, о котором я уже рассказывал, наш пожилой полковник, начальник группы советских военных специалистов из экономии не ходил в армейскую столовую ужинать (за питание там надо было платить). После обеда он тайком собирал со столов остатки хлеба, сушил его потом на подоконнике у себя дома и питался вместо ужина сухарями с чаем, вызывая изумление сомалийского солдата-ординарца. Таковы были наши некоторые доблестные наставники сомалийского народа в деле строительства нового, социалистического общества!
Ночью в гостинице нас разбудил сильный стук в дверь. На пороге возникла ухмыляющаяся девица, и на ломаном английском попросила… штопор! Как в каком-нибудь «Доме колхозника» в советской глубинке. Пир за стеной шел до утра: доносились громкие крики, громко скрипели кровати. Так всю первую ночь в Греции мы не смогли заснуть. Лежали в кровати с открытыми глазами, слушая вопли за стеной и шум дождя за окном.
– Куда это мы приехали? Давай, вернемся домой! – заплакала жена. Но возвращаться было, конечно, нельзя. Загранкомандировка еще только началась. Наутро снова появился «гостеприимный предшественник», которого я менял в Афинах, и ласково осведомился, как мы провели ночь. В ответ мы потребовали, чтобы он нас перевез в другой отель. Так мы очутились во всем известной в Афинах гостинице «Президент». Отеле довольно скромном, но зато вполне приличном. Там по ночам уже никто не ломился в номер и простыни были безупречно чистые.
И вот Афины… Только утром мы смогли, как следует, рассмотреть город. Тут надо сразу уточнить, что до Афин мы семь лет провели в Риме и потому оценивали греческую столицу уже через сравнение. Приходится признать, что это сравнение поначалу было, конечно, не в пользу греческой столицы. Такое, наверное, бывает у каждого, кто впервые оказывается в Афинах, начитавшись до этого книг о «Мифах и легендах Древней Греции» и чудесах античной цивилизации. Приезжего ждет там жестокое разочарование. Это хорошо выразил в своих стихах известный в советские времена поэт Леонид Мартынов, которые я потом не раз цитировал в своих книгах про Грецию:
В Афинах обитаю, но в Афинах
Афин не вижу. Даже на пустынных
развалинах, и их скрывая прелесть,
лег жуткий прах. Куда же храмы делись?
Град бедственный! Как сгибло все?
Как скрылось?
Как все в одно преданье обратилось?
Наверное, Мартынова, как и всех советских поэтов в те времена, поселили где-нибудь в районе площади Омония. Где нет ни древних храмов, ни античных статуй, ни прохладных оливковых рощ, ничего, что напоминало бы, что именно в этом городе родилась величайшая в мире цивилизация. Кругом – серые стены стандартных дешевых зданий из железобетона, бесчисленные лавки, шумный рынок с горами овощей и фруктов, мешками орехов и фасоли, лавки с грудами дешевой одежды с бирками «мэйд неизвестно где», развалами всякого старья и хлама, восточного типа закусочные с неизменными «гиро» – дымящимся на огне окороком, с которого острым ножом ловко состругивают кусочки мяса, второсортные отели без кондиционеров, где летом можно задохнуться от духоты. И над всем этим живописным беспорядком с утра до вечера визит неумолчный гомон густой толпы. Бетонные стены домов покрыты толстым слоем копоти и до самых крыш увешаны рекламами, обрывками каких-то плакатов и украшены надписями со знакомыми, почти что русскими буквами, но на непонятном для приезжих из России языке. Что это? Каир? Дамаск? Неужели это и есть прославленные в легендах знаменитые Афины?
За те годы, что прошли с тех пор, как мы появились в этом городе, Афины, конечно, сильно изменились. Особенно стремительно изменились они, когда готовились к Олимпиаде 2004 года. Но прежде центр города у всех приезжих вызывал чувство глубокого разочарования. Небольшой островок Акрополя – вот практически и все, что осталось в нем от былого великолепия колыбели античного мира. В Афинах понимаешь, почему греки до сих пор так ненавидят турок – 400 лет оттоманского ига отбросили их страну далеко назад в своем развитии. До того же Рима, например, турки не добрались, и потому, наверное, в столице Италии осталось очень много чего от античных времен. К тому же там было Средневековье, расцвело великолепное Возрождение. А вот в Афинах – провал, пустота, столетия упадка, нищеты и маразма. Даже картин и гравюр греческих авторов ХVII и ХVIII веков с изображением Афин того времени нет – в Греции не было ни своих художников, ни типографий. Все рисовали заезжие англичане, французы или итальянцы. После обретения Элладой независимости в 1830 году некогда великолепная столица античного мира напоминала неухоженную пыльную деревню, где возле окруженного лачугами Акрополя паслись козы. В ней проживало тогда всего несколько тысяч человек. Знаменитые античные храмы были давно разрушены, а все то, что от них осталось – «куда же храмы делись!» – очутилось под толстым слоем земли и мусора. На их славных обломках и покоится все то, что мы видим теперь. Вторую линию метро под Афинами строили вместо запланированных четырех целых восемь лет – так часто приходилось приостанавливать работы из-за обнаружения под землей античных находок. В метрополитене теперь устроили музей, где выставлены некоторые из найденных шедевров. А сколько пропало бесследно, было увезено, разбито и стерто в прах?
Город в его современном виде начал развиваться только после обретения Грецией независимости. Но на его формирование оказали влияние не греческие (их тогда просто не было), а немецкие архитекторы, которых прихватил с собой баварский принц Оттон, посаженный европейскими монархами на трон первого короля Греции. Именно педантичные немцы спланировали нынешний центр Афин, сформировав его из нескольких крупных проспектов, прямых и длинных, как немецкая колбаса, между двумя центральными площадями Синтагмой и Омонией.
Впрочем, к рассказу об Афинах я еще вернусь. В конце-концов, оказалось, что этот показавшийся таким скучным и серым город, обладает огромной притягательной силой. Но обнаружилось все это гораздо позднее. Перемену в нашем положении мы почувствовали сразу, как только переехали из гостиницы в отдельный дом в квартале Палео Психико, где тогда размещалось отделение ТАСС. Именно ТАСС, без нелепой приставки ИТАР, полученной уже позднее. В 1991 году Ельцин вздумал переименовать его в «РИТА» – Российское информационно-телеграфное агентство. Говорят, что отговорить его от этой явной глупости удалось лишь с большим трудом, доказав, что устоявшийся информационный брэнд – дело нешуточное. А чтобы название мирового агентства все-таки не напоминало девушку по имени «РИТА», аббревиатуру переделали в «ИТАР» – Информационно-телеграфное агентство России, все-таки сохранив и упоминание про ТАСС. Таким образом, возник невероятный гибрид: в одном названии присутствуют теперь и СССР и Россия.
Чего греха таить, хорошо было в Палео Психико! В те времена в Греции советские СМИ были представлены широко: ТАСС, АПН, Гостелерадио, газеты «Правда» и «Известия». И почти все корреспонденты жили и работали в отдельных домах, а точнее, в виллах, в фешенебельном Палео Психико – квартале афинских богачей и иностранных дипломатов.
Секрет такой роскоши открывался просто. Дело в том, что в те времена в СССР все строго регламентировалось. В том числе и расходы на аренду помещений для командированных в страны Западной Европы. В результате оказалось, что на те деньги, на которые в Париже наши коллеги могли с трудом снять двухкомнатную квартиру, в Афинах, где жизнь была дешевле, удавалось арендовать целый особняк в самом престижном квартале!
В нашем доме было два этажа. На первом – гостиная, кухня и небольшая комнатка, в которой стоял телетайп, а потом уже – телекс Афинского агентства новостей (АНА) – главный источник оперативной информации. На втором этаже имелись три комнаты: мой рабочий кабинет с компьютером, спальня и еще одна комната, которую мы превратили в детскую. Перед домом, в палисаднике росли огромная экзотическая пальма и несколько апельсиновых деревьев, их спелые желтые плоды заглядывали в окна. Моя машина стояла во дворике. Улица Гизи, где мы жили, была узкой и выехать из импровизированного гаража было непросто, особенно, если кто-нибудь из соседей ставил машину напротив. В первые дни мне постоянно мешал какой-то темный автомобиль, постоянно припаркованный как раз напротив нашего дома. Причем, его водитель сидел за рулем и почему-то никуда не уходил. Однажды, я не выдержал и стал с ним ругаться: мол, нельзя тут ставить машину, мне же не выехать из гаража! В ответ «водитель» мрачно буркнул, стараясь не глядеть мне в глаза: «Чего выступаешь? Асфалия!» Так называют в Греции тайную полицию. В те времена «холодной войны» бдительные власти сразу же устанавливали надзор над каждым приезжим из СССР.