А ведь все начиналось так хорошо! Анатолий Слюсарь прибыл в Афины в разгар горбачевской перестройки и бурного роста на Западе симпатий к нашей стране. Новый посол имел богатый опыт работы в дипломатических миссиях СССР в ГДР, Испании и Франции, а в самом здании МИД на Смоленской площади пользовался репутацией «яйцеголового», то есть дипломата, способного размышлять и делать неординарные выводы. «Посол перестройки» – так именовали Анатолия Слюсаря в первые месяцы его работы в Афинах газеты.
Поначалу он вполне оправдывал эту лестную репутацию. Принялся энергично учить греческий язык и вскоре уже смог самостоятельно разговаривать с местными политиками без переводчика. Если учесть, что кроме этого, посол свободно говорил еще на английском, французском и испанском языках, то это увеличивало уважением к нему коллег.
Греческий истеблишмент с распростертыми объятиями встретил «посла перестройки». Он был желанным гостем не только на приемах у виднейших политиков, но и у видных промышленников. На вилле семьи судовладельцев Ливанос он играл в теннис, дружил со знаменитыми Вардинояннисами, ужинал под картиной Сальвадора Дали в квартире миллиардера Теодорокопулуса, директор Афинского медицинского центра Апостолопулос сделал бесплатно дорогостоящую операцию его жене, а глава могущественного Фонда Онассиса обещал поддержку в его проекте создания в Москве советско-греческого культурного центра.
Репутацию «нового человека» подкрепляли некоторые, необычные для мидовцев застойных времен детали его биографии. Слюсарь получил образование в детском доме под Одессой (том самом, о котором его приятель детства Николай Губенко рассказал в фильме «Подранки»), а не был дипломатом «во втором поколении», отпрыском высокопоставленного работника советской номенклатуры, которыми в те времена буквально кишел МИД. В МГИМО он тоже поступил безо всякого «блата», а лишь благодаря личным способностям и трудолюбию. Сам, без опоры на влиятельных родственников, которых у него попросту не было, честолюбивый дипломат карабкался по карьерной лестнице, пока не поднялся на ее вершину – получил престижную должность посла в Греции.
Увы, оказавшись послом со всем связанными с этим постом привилегиями (личный шофер, горничная, повар и т. п.), получив огромную власть над десятками людей, бывший детдомовец не устоял перед ее соблазнами и быстро усвоил жесткий, авторитарный стиль поведения. На партийных собраниях, которые тогда исправно проводились в посольстве, Слюсарь обычно сидел, угрюмо насупившись, нервно перебирая четки(!), всем своим видом показывая, что все, что говорят другие, его нисколько не интересует. Впрочем, еще на заре своей карьеры он получил от коллег прозвище «Наполеон», то ли из-за небольшого роста и склонности к безапелляционным суждениям, то ли из-за некоторого портретного сходства с историческим персонажем. А потому, когда вспыхнул «бунт на корабле», Слюсарь, не долго думая, приступил к репрессиям. Он отстранил от должности пресс-секретаря посольства и, одновременно, попытался отмежеваться от всего того, в чем его обвиняла греческая печать. Так, 28 августа посольство СССР передало по его указанию в греческие СМИ депешу, в которой говорилось: «Ввиду появления в ряде средства массовой информации недостоверной информации, касающейся посольства СССР в Греции, посольство информирует о следующем. Вопреки утверждениям в ряде греческих газет, посольство СССР в Греции не предпринимало, да и не могло предпринять каких-либо попыток воспрепятствовать общению премьер-министра Греции с президентом РСФСР (то есть, с Ельциным – прим, автора)…».
Увы, было уже поздно. Из Москвы пришло сообщение о смещении его бывшего однокашника по МГИМО, министра иностранных дел Александра Бессмертных. А министром, правда ненадолго, назначили посла в Швеции Бориса Панкина, которого он до этого не раз с иронией называл «дилетантом» и «человеком не нашего круга». Словом, судьба афинского «Наполеона» была решена.
Но вот прошли годы… Теперь, когда бушевавшие тогда страсти улеглись, драматическая «история с портретом» выглядит в другом свете. Ведь все равно его потом опять сняли и теперь рамка с изображением прежнего «кумира перестройки» пылится где-то в дальнем посольском чулане. Умер тот, кто, придя тогда в Москве к власти, безжалостно разгонял всех, кто не сумел вовремя изобразить из себя «демократа». Недаром знаменитый диссидент писатель Владимир Максимов с горечью признался, что если бы он знал, какой трагедией обернется для нашей страны крах СССР, то никогда не стал бы расшатывать его устои. Да и многие из нас думают теперь иначе.
Под бетонными обломками
Пострадал, конечно, не только посол Слюсарь. Накануне краха СССР Александр Солженицын пророчески предупреждал о том, что когда коммунизм рухнет, то под его бетонными обломками можем оказаться и мы с вами. Что и произошло. Воцарившийся на нашей родине хаос, обвал рубля, поставил средства массовой информации в тяжелейшее положение. Первым это ощутили работники «самой большой газеты мира» «Правды». Ее корреспонденту в Афинах, единственному кто проходил по «номенклатуре ЦК КПСС», пришлось первому покинуть Афины. Зарплату из Москвы ему перестали переводить. За ним тихо испарились корреспонденты «Известий», АПН и Гостелерадио. В Афинах остался один только корреспондент ТАССа, который скоро переименовали.
ТАСС после развала СССР уже больше никто не уполномочивал что-либо заявлять. Как информационный рупор «партии и правительства» он перестал существовать. Тогдашнее руководство было уволено, как «поддержавшее ГКЧП». Как и повсюду тогда в нашей стране, внутри агентства тоже все бурлило. Нашлись прыткие ребята, которые создали «инициативную группу» и попытались захватить власть в свои руки от имени «коллектива журналистов». Возник вакуум власти, а потому и возможность для всяческих авантюр. Однако из этих самостийных попыток ничего не вышло.
В смутные времена «большой прихватизации» около здания ИТАР-ТАССа в Москве постоянно стояли машины Березовского и Гусинского. Говорят, что у одного из них был даже в агентстве свой собственный кабинет. О чем совещались тогда там с этими, ныне беглыми олигархами? Какие планы вынашивали? Впрочем, планы приватизации ТАССа так и не удалось осуществить. Руководство государства все-таки понимало его значение для страны. Не многие, наверное, знают, что всем знакомое здание у Никитских ворот, это только – вершина айсберга. Причем, в самом буквально смысле этого слова. На несколько этажей это здание уходит под землю. В подземелье расположен громадный центр информационной правительственной связи на случай войны. Ясно, что приватизировать такие объекты никак нельзя. Печально, но после 1991 года ТАСС захирел, и постепенно из мощного информационного гиганта фактически превратился во второразрядное агентство.
Еще более печальна, чем у ТАССа, история «Правды». В те годы много шума наделало известие: хозяином этой некогда крупнейшей газеты неожиданно стал уже упомянутый в одной из предыдущих глав грек Яннис Янникос. В многочисленных интервью он обещал, что вложит в эту газету «большие средства» и снова сделает ее влиятельной и процветающей. Ничего подобного, конечно, не произошло. Греческая «Правда», окончательно разорилась, а сыновья Янникоса, поставленные во главе газеты, проиграв все суды, сбежали потом из Москвы, прихватив с собой хранившиеся в сейфе ее советские ордена.
Некоторые подробности невероятной истории перехода бывшего печатного органа ЦК КПСС в руки семьи Янникосов до сих пор покрыты мраком тайны. Главным редактором газеты в тот момент был Геннадий Селезнев. Он-то и уступил грекам газету, как потом выяснилось, за бесценок. Когда Янникосы перестали платить журналистам зарплату, в редакции вспыхнул бунт, начались затяжные суды. Греческий собственник их проиграл, потому что при оформлении перехода газеты были допущены юридические ошибки.
Я тогда бывал в «Правде» и помню, какое странное впечатление производил молодой грек, сын Янникоса, с важным видом восседавший в кожаном кресле, где до него сидели члены ЦК КПСС, под знаменитым портретом Ленина с «Правдой» в руках. Было ясно, что печатный орган ЦК умер, но переход нашей крупнейшей в мире газеты в иностранные руки все равно производил удручающее впечатление. Кстати, переход этот был делом рук того, кто потом стал председателем Госдумы. Некоторые скажут, ну и что из того? «Правда» все равно была обречена. Да, обречена, но как партийная газета, а в умелых руках она вполне могла бы снова стать процветающим изданием. Как ими стали «Комсомольская правда» и «Московский комсомолец».
Был оскорблен «продажей» крупнейшей газеты грекам и я. Я тогда много писал об этой странной сделке. Нашел, в частности, греческие публикации, в которых Янникоса обвиняли в том, что в годы Гражданской войны в Греции он был «коммунистическим киллером», убивал тех, кто сотрудничал с правительством. Именно за это после окончания Гражданской войны в Элладе и поражения коммунистических повстанцев он был приговорен местными властями сначала к смертной казни, а позднее к многолетнему заключению. Выйдя на свободу, Янникос стал «другом СССР» и получил от советской стороны права на издание в Греции Большой Советской Энциклопедии и на этом разбогател. После развала СССР, когда на время открылись прежде секретные архивы КГБ и ЦК КПСС, стало известно, что операцию по изданию БСЭ в Греции проводило КГБ с целью укрепления советского влияния в Греции. Обо всем этом я и написал, но Янникос подал на меня в суд. Из этого, однако, ничего не вышло. Ведь я ничего не выдумал, а писал только правду. В том числе и о «Правде».
Русский или советский?
Что думает русский человек, когда оказывается далеко от Родины, на которой вдруг вспыхивает революция? А то, что в нашей стране в 1991 году произошла именно революция, теперь, много лет спустя после этих событий, уже не вызывает сомнений. Ведь что такое революция? Это – изменение государственного строя насильственным путем, под давлением толпы, что и было у нас. А такие изменения всегда сопровождаются драмами и даже трагедиями в судьбах людей. Некоторые стрелялись, другие выбрасывались из окон, судьбы третьих оказались сломанными навсегда.