– Мне, например, – сообщил Царухас, – тоже не просто было издать свою книгу. Нет, мне прямо никто не угрожал, но были предприняты попытки «отговорить» меня от этой «ненужной затеи», предлагались деньги, а потом пытались мешать распространению книги.
– В Италии, – продолжал я расспрашивать журналиста, – скандал вокруг ложи «П-2» сопровождался целой серией убийств и загадочных смертей, вовлеченных в него лиц. Почему в Греции не произошло ничего подобного?
– По той простой причине, – отвечал Царухас, – что для достижения своих целей греческим масонам не надо было убивать, они отлично достигали их другими средствами.
– Какова же главная цель масонов?
– Все та же, что и везде – отвечал греческий журналист, – власть правых сил при опоре на банки и крупный капитал.
– Закулисная, невидимая власть?
Закулисная – это точно, но не такая уж невидимая. Когда в начале 80-х годов скандал вокруг ложи «П-2» бушевал в Италии, то вопрос о масонах был поставлен и в греческом парламенте. Выступая в нем тогдашний премьер-министр Греции Андреас Папандреу заявил: «Эта темная сеть, которая опутала Италию, служит и для нас уроком…»
Что за этим последовало? А ничего… Масонские ложи продолжают действовать в Греции все также свободно, как и раньше.
Когда я вернулся из командировки в Италию, то выпустил небольшую книжку об итальянском скандале с ложей «П-2». Это, думаю, была первая в СССР книга о масонах. Потом по просьбе кинорежиссера Тамары Лисициан написал сценарий, по которому на «Мосфильме» поставили приключенческий фильм «Тайна виллы «Грета», где действие было умышленно перенесено в некую неназванную страну. Съемки происходили в Румынии, в Италии в те годы мог снимать один только Рязанов. И вот повод для размышления тем, кто считает масонскую тему «чепухой». После съемок картины у режиссера Тамары Лисициан неожиданно умер единственный сын. Сама она была уверена и говорила мне, что его смерть – месть за ее первую в СССР картину «про масонов». Кстати, после первой публикации моего очерка о масонах в Греции, одному моему знакомому в Афинах позвонили и просили передать мне, чтобы «этот русский журналист» больше на масонскую тему не писал. Иначе у него «будут неприятности».
Как я строил завод
Как известно, первым в России торговать черной икрой стал грек. Разрешение на такую торговлю Екатерина Вторая дала Иоаннису Варвакису, отважному флибустьеру с греческого острова Псарра. Он пришел в Петербург пешком, и сумел понравиться сиятельному князю Потемкину, который и ввел грека во дворец. Варвакис до этого сумел отличиться в сражениях с турками и даже получил чин офицера русской армии, как и многие греки того времени, а потому и был удостоен монаршей милости. Злые языки, правда, утверждают, будто Екатерина отплатила, таким образом, за некие другие услуги греческого «мачо», но официальная история об этом, как говорится, умалчивает. Однако икрой Варвакис торговал успешно, несметно разбогател, а потом все свое состояние завещал родимой Элладе. За что бывшему флибустьеру поставили большой мраморный памятник, который до сих пор возвышается в самом центре Афин, неподалеку от здания парламента.
Так вот я о том, что много лет спустя в Греции снова заговорили о русской черной икре. В первые годы после развала СССР нередко, как я уже писал, все были охвачены лихорадкой предпринимательства, порой возникали самые безумные проекты. А потому не было ничего удивительного в том, что помочь в организации икорного бизнеса в Греции меня попросили… из ТАССа. А точнее, из тассовского журнала «Эхо планеты». Как-то мне позвонил его тогдашний главный редактор Юрий П. и попросил «оказать содействие» прибывающему в Афины русскому бизнесмену из… Эстонии. У него, по словам редактора, был интересный проект и я должен ему помочь на «бартерной основе». В обмен за помощь этот бизнесмен обещал предоставить корреспонденту ТАСС в Таллине бесплатно однокомнатную квартиру.
В те годы бартер стал вдруг излюбленным способом обмена услугами и торговли. Помню, в Москве висели на заборах такие объявления: меняю старый холодильник на швейную машинку, предлагаю электрический утюг в обмен на мясорубку и т. п. Рекомендованный мне из Москвы «новый русский» из Эстонии оказался высокого роста брюнетом с задумчивыми грустными глазами (Помните персонаж из романа Ильфа и Петрова?) по фамилии, ну, скажем, Слипчевский. Он прибыл в Афины в сопровождении супруги, пожилой уже дамы бальзаковского возраста. Идея его проекта казалась блестящей: построить в Греции завод по производству… русской черной икры! Завод? По производству икры?
Не может быть! – воскликнул я, когда он бегло изложил мне суть дела во время нашей первой встречи.
Как и вы, я хорошо знал, что настоящую черную икру делают вовсе не на фабрике, а ее мечут осетры и белуги, что водятся в районе Астрахани, где, кстати, в свое время и проживал предприимчивый грек Варвакис.
Как это не может?! Да все конкретно, в натуре! – возразил мне «новый русский» эстонского происхождения. «Братаном» он меня, правда, не назвал, поскольку моя профессия казалась ему непонятной. Для него корреспондент ТАСС за границей находился где-то на уровне «профессора».
Ты не сомневайся, профессор! – успокаивал он меня. – У нас все схвачено на корню. Не пальцем деланы. На нас знаешь, какая ученая братва работает?
Все схвачено и в самом деле было круто. Господин Слипчевский показал мне бизнес-план. В нем подробно излагалась суть дела, которая казалась блестящей. Российские ученые изобрели закрытые бассейны, где вода очищалась биологическим образом, при помощи каких-то особых бактерий. Это означало, что рыбу можно было держать в закрытых помещениях круглый год, не меняя воду. Таким образом, не было никакой угрозы окружающей среде. Мало того, бизнесмен и его команда отыскали где-то в Астрахани старичка-ученого, который решил самую трудную проблему: как заставить осетра метать икру в неволе. До него этого никому не удавалось сделать. Таким образом, предполагалось доставить в Грецию мальков русских осетров, посадить их в бассейны, построенные в заводского типа сооружениях, выращивать, а потом – начать сбор икры! Учитывая, что икра русского осетра, а особенно белуги, стоит на международных рынках безумно дорого, то ее производство было равносильно началу производству… золота!
Слипчевский объяснил, почему они выбрали Грецию. Проще всего было бы, конечно, построить завод где-то в Астраханской области. Но, во-первых, он приехал из Эстонии, которая уже была другим государством, а это – налоги, сборы и другие трудности. А с другой стороны, на юге России уже тогда стало неспокойно, в смысле разгула сепаратистов, мафии и браконьеров, которые монополизировали торговлю черной икрой. Им, конечно, «чисто конкретно» не понравилось бы появление на «их территории» какого-то предприимчивого бизнесмена из Таллина. Греция же, как нельзя лучше подходила для «икорного проекта» и по своим климатическим условиям, и как страна-член ЕС, что было бы потом выгодно с точки беспошлинного сбыта продукции в Европе.
Моя же задача состояла в том, чтобы найти эстонско-русской бригаде надежного и достаточно богатого греческого партнера. Что я и сделал. Партнером согласился стать очень известный в Афинах предприниматель. Назовем, его, ну хотя бы, г-н Ставропулос. Его огромный супермаркет сегодня возвышается на проспекте Кифисиас, неподалеку от Олимпийского пресс-центра. У мужа его дочери уже имелся рыбоконсервный завод в городе Миссолонги. Новый завод предполагалось построить в том же Миссолонги, рядом со старым. Я устроил встречу Ставропулоса со Слипчевским, и работа закипела. Была создано акционерное общество под многозначительным названием «Beluga S.A.” Я стал в нем членом совета директоров с пакетом акций в размере 1 (один) процент!
Знаешь, что означает этот процент, профессор? – сулил мне золотые горы Слипчевский. – Если доход завода в первый же год составит 10 миллионов баксов, знаешь, сколько тебе накапает?
Я посчитал в уме и подумал: а зачем это я вообще еще работаю журналистом? Вон, какие заманчивые открываются перспективы! Увы, это теперь-то я уже хорошо знаю, что если вам сулят золотые горы «потом» и не хотят платить сейчас, хотя бы и немного, за конкретно проделанную работу, то это уже подозрительно. А тогда я был в восторге от открывающихся передо мной радужных перспектив и активно принялся помогать компании “Beluga S.A.” Разумеется, совершенно бесплатно.
Первым делом греческая делегация отправилась в Таллин. Меня тоже взяли с собой, используя в качестве переводчика. Там грекам начали активно «вешать лапшу на уши». Показали какой-то бывший советской колхоз с закрытыми бассейнами, в которых плескалась рыба. Мол, вот оно – экспериментальное производство в действии! Это потом я узнал, что этот колхоз не имел к г-ну Слипчевскому никакого отношения. А пока шли переговоры, сопровождаемые роскошными обедами в уютных ресторанчиках старого Таллина.
Кстати, Таллин, где я не раз бывал в советские времена, производил в те годы грустное впечатление. Советские туристы исчезли, и город был пуст. Пусто было в самолете, на котором мы летели транзитом через Москву, пусто было и в лучшей гостинице города.
Не только пусто, но и холодно. Ее почти не топили, хотя на дворе стоял ноябрь. В первый день я опасался говорить с персоналом по-русски, памятуя о неприязненном отношении со стороны местного населения в советские времена. Однако когда заговорил, оказалось, что русских теперь в Таллине принимают с распростертыми объятиями! Там уже поняли, что никакие туристы с Запада к ним ездить не собираются, не было и обещанных инвестиций. Получив независимость, и отколовшись от России, Эстония оказалась больше никому не нужной. И вот только тогда там поняли, что деньги они могут зарабатывать только на России. В частности, на российских туристах. А потому прежде холодное отношение к русским, сразу же сменилось на подчеркнутые вежливость и гостеприимство. И все в Таллине вдруг заговорили по-русски!