Бизнесмены, финансирующие печать, не могут понять, что производство газеты – акт сугубо творческий, это не выпуск колготок или макарон. Для него нужны не просто опытные менеджеры, а люди творческие, талантливые журналисты, если же их нет, то любая газета, какие деньги не вкладывай, неизбежно провалится. Пока, например, Третьяков был главным редактором «Независимой газеты», она была в Москве очень успешным изданием. Но стоило его уволить, как газета, при тех же финансовых вливаниях, перестала быть заметной, продажи резко упали, а, следовательно, сократились и доходы от рекламы.
Самый знаменитый в СССР драматург
В работе журналиста удачи бывают не так часто. Самые большие из них, конечно, – рассказы о людях необыкновенной судьбы, имена которых удается извлечь из забвения. Кто, например, из русских в Греции знал, что на окраине Афин тихо живет человек, который в 1950-60 гг. был в СССР самым популярным драматургом? Об Алексисе Парнисе давно забыли не только в России, но даже и на его родине – в Греции. А ведь его пьеса «Остров Афродиты» шла когда-то сразу в 175 (!) театрах Советского Союза с оглушительным успехом и несколько лет подряд побивала все рекорды популярности. В московском Малом театре, где состоялась премьера, занавес в конце спектакля пришлось поднимать 27 раз!
Рейтингов тогда не было, но в списках драматургических постановок в СССР, которые готовило министерство культуры, грек Парнис числился на первом месте, а маститый Арбузов со своей знаменитой «Иркутской историей» шел лишь на втором. Однако потом его в СССР – так нередко бывало в те годы – сначала обласканного и прославленного, как по команде, забыли, пьесу его вдруг перестали ставить, а сам Парнис исчез неизвестно куда. Но, как оказалось, он не пропал, не сгинул в сибирских лагерях, куда вполне мог бы попасть, а вернулся в Грецию и до сих пор жил и живет в Афинах, где мне его и удалось разыскать.
…И вот мы сидим с 77-летним драматургом и поэтом в его маленьком домике, расположенном в афинском пригороде Пеания. На простом столе в крохотном дворике – греческие оливки, мягкий овечий сыр «Фета», красное крестьянское вино в огромной бутылке. А за нашими спинами – покрытая густым лесом гора Имиттос.
Сам Парнис называет в шутку свое жилище «блиндаж», по аналогии с теми временами, когда ему и самом деле пришлось жить в лесных партизанских хижинах в горах Греции. Писатель принимал активное участие в движении Сопротивления гитлеровцам, а потом сражался в годы гражданской войны в Элладе в коммунистических отрядах партизан. Был трижды ранен, а потом стал военным корреспондентом, писал для партизанских газет. Когда греческие правительственные войска при помощи англичан и американцев разгромили повстанцев, то они ушли в Албанию, а оттуда на транспортных судах их перевезли в СССР. Сталин приказал поселить греческих политиммигрантов в Ташкенте, а талантливого Парниса отправили на учебу в Москву в Литературный институт. Там он учился вместе с Евтушенко, Бэллой Ахмадуллиной, Поженяном и другими знаменитостями того времени.
Потом начались бурные и полные надежд годы оттепели. Парнис жил в Переделкино, где его дочку катали на санках Пастернак и Корней Чуковский. Именно тогда молодой грек написал пьесу «Остров Афродиты», посвященную борьбе кипрского народа против английских колонизаторов. Несмотря на явную «политическую пригодность» произведения для подмостков советских театров, ее сначала категорически запретили к постановке. Дело в том, что к этому времени строптивого Парниса исключили из греческой компартии. Среди греческих политэмигрантов в СССР произошел раскол, молодой поэт и писатель смело встал на сторону смещенного со своего поста генсека КПГ Никоса Захариадиса, которого решением советского Политбюро сослали в Сибирь. За это молодого драматурга зачислили в «диссиденты», а ташкентские греки настрочили на него донос в КГБ.
Молодого литератора вызывали на Лубянку, где настойчиво уговаривали принять «правильное решение» и отказаться от поддержки Захариадиса. Однако грек смело заявил: «Я друзей не предаю!» Увы, его поддержка не помогла сосланному Захариадису. Опальный генсек, которого упорно не отпускали на родину, повесился от отчаяния в бревенчатой избе на окраине Сургута.
Выходу пьесы в свет помогла помощь знаменитых тогда в СССР писателей: Симонова, Полевого и Твардовского, а также заступничество из-за рубежа маститых поэтов, «друзей Советского Союза» Назыма Хикмета и Пабло Неруды. Но самое главное, пьеса опального грека понравилась тогдашней «приме» Малого театра Вере Пашенной, которая захотела сыграть в ней заглавную роль. Роль греческой матери Ламбрини Кирьякули в «Острове Афродиты» как нельзя лучше подходила для 73-летней актрисы, которая была в те времена настоящей славой русской сцены. Не долго думая, примадонна позвонила жене самого Хрущева Нине Петровне, а потом и самому всемогущему генсеку.
В своих воспоминаниях Парнис так описывает эту невероятную историю: «Никита Сергеевич, я нашла прекрасную роль как раз для моего возраста, но мне не разрешают ее играть, – сказала Пашенная капризным тоном обиженного ребенка, что так забавно звучало в ее устах. – «Кто же вам мешает, Вера Николаевна? Неужели есть люди, которые осмелились огорчить славу русской сцены?» – возмутился Никита Сергеевич в той же игривой манере, давая понять, что находится в прекрасном настроении. – «Мне сказали, что эту пьесу очень трудно поставить, потому что ее автор – грек из Ташкента, которого исключили из партии. В общем, какая-то запутанная история, в которой я ничего не понимаю», – ответила она. – «А вы думаете, я что-нибудь понимаю?» – пошутил Хрущев и посоветовал начинать постановку пьесы, как можно скорее, раз она ей так нравится.
Так случилось по тем временам невероятное: вчерашний студент литинститута, грек-партизан, исключенный из компартии, стал самым знаменитым советским драматургом! А в 1960 году Александр Твардовский опубликовал пьесу Парниса в самом популярном тогда литературном журнале «Новый мир».
Наверное, это произошло потому, – улыбается Парнис, – что моя «антиимпериалистическая» пьеса пришлась как раз ко времени. Именно тогда СССР стал активно поддерживать национально-освободительные движения во всем мире. Хотя, надо признаться, сам я, хотя и воевал в партизанах, политикой особенно не интересовался, никогда не ходил на собрания. Я был поэт богемы! Переводил Цветаеву, Маяковского, Есенина и других русских поэтов. Я по натуре был, скорее, любящий уединение Тиртей – был такой поэт в античной Спарте.
Парнису повезло, он не только стал знаменитым в СССР драматургом, но и свидетелем и участником интенсивной тогда, после смерти Сталина литературной жизни в Москве. Он жил в общежитии Литературного института в Переделкино. Там, по его воспоминаниям, у телефона в здании Литфонда, по которому звонили в Москву, он встречался с Кавериным, Фединым, Симоновым, Фадеевым и другими знаменитыми иногда писателями.
«Однажды, – вспоминает Парнис, – когда я стоял в очереди к телефону, Пастернак с его смуглым средиземноморским лицом… декламировал мне Гомера! Он объяснил, что в дореволюционной России древнегреческий был обязательным предметом…».
Однако оттепель скоро закончилась, и наступили трудные времена, в том числе и для пишущей братии. Возле дома молодого поэта и драматурга стали постоянно дежурить черные «Волги» с молодыми людьми в штатском. Парнис со дня на день ждал ареста. Его обвинили в том, что он якобы был одним из организаторов «антисоветского восстания» среди греческих политиммигрантов в Ташкенте. Такие обвинения в те годы могли, конечно, обернуться очень тяжелыми последствиями. Хотя поэт не имел к этому никакого отношения и вообще находился в этот момент в Варшаве, где получал Международную премию мира!
Однако доносы все-таки сыграли свою роль. В 1963 году Парнису пришлось срочно покинуть СССР. После этого и поступил негласный приказ «забыть» прежде популярного драматурга. Пьесу его сняли и больше уже в советских театрах никогда не ставили.
Вернувшись в Грецию, Парнис продолжал писать, переводить русских поэтов. Один за другим появляются его книги: «Бульвар Пастернака», «Прага для каждого», «Революционер», «Мафиози» и другие. Его пьесу «Остров Афродиты» ставят греческие театры, а потом делают по ней фильм. А его романом о сталинской России «Корректор» заинтересовались в Голливуде. В фильме по его мотивам хотел играть сам Дастин Хоффман. Однако сотрудничества с американцами не получилось. За океаном требовали постановки в духе «холодной войны», а греческий писатель отказался вносить в сценарий такие изменения.
– Как я мог это сделать? – вспоминает Парнис. – Ведь Россия – моя литературная родина. В России я стал писателем. Им меня сделала великая русская литература.
Сейчас греческий писатель и поэт сидит в своем афинском «блиндаже» с красивым видом на гору Имиттос и пишет 4-х томный роман «Одиссея близнецов». Эта история о двух греках. Один, левых убеждений, уехал в СССР, а другой, выступавший за правых, эмигрировал в США. Но потом оба разочаровались в своей прежней вере и вернулись на родину…
В Греции Алексис Парнис, познавший в СССР самый оглушительный успех, который только может выпасть на долю писателя, живет скромно. А ведь он мог бы стать очень богатым человеком. Гонорары за постановки его пьесы в Советском Союзе составляли громадные суммы. Однако их греку, исключенному из партии, ВААП не заплатил. Советские чиновники воспользовались тем, что Парнис неожиданно уехал на родину. А просить их, чтобы ему вернули долги, гордый Тиртей не стал…
Чтобы заработать на кусок хлеба, Парнис писал под псевдонимом сценарии фильмов и радиопостановок. В те годы в Греции процветал коммерческий народный кинематограф и десятки кинокомпаний вырастали как грибы для удовлетворения растущего спроса на сентиментальные кинокартины. Потом стал писал сценарии телевизионных сериалов, сменил еще множество профессий. Однако главным его занятием продолжали оставаться создание пьес и больших прозаических произведений. В 1989 году он снова, четверть века спустя, отправился в СССР, имея в своем багаже пять романов, восемь пьес для театра, шесть рассказов, два тома переводов русской поэзии и первую книгу четырехтомного романа «Одиссея близнецов».