«Я приехал в Москву, – вспоминает Парнис, – окрыленный мечтами о немедленном издании моих книг и возобновлении давнего сотрудничества с Малым театром».
Приняли прежде опального грека в СССР хорошо. Хвалили, обещали помочь, однако дальше разговоров дело не пошло. Страна переживала тогда большие экономические трудности, у театров и издательств не было денег. Кругом уже начинался хаос и неразбериха, остро не хватало продуктов.
«Помню, – говорит Парнис, – как я был потрясен, увидев толпу у входа в гостиницу «Украина», пытавшуюся прорваться в расположенный в холле буфет. Швейцары, настоящие церберы, отталкивали людей со словами, что продуктов не хватает, и в буфете обслуживаются только проживающие в гостинице. Я заметил, что многие из нежеланных клиентов были с орденами на груди. Как объяснил мне один друг, они надевали их, чтобы произвести впечатление на швейцаров…
Парнис понял, что его писания в разваливающемся СССР уже никому не нужны и вернулся назад в Грецию. Он и сейчас сидит в своем афинском «блиндаже» на склоне горы Имиттос и пишет, пишет, пишет. Он уверен, что когда-нибудь о его книгах все-таки вспомнят в России.
Как разграбили наш флот
В советские времена в самом большом в Греции порту Пирей процветали небольшие магазинчики «для русских». В этих лавчонках, больше похожих на тесные склады, бойко торговали гипюром – модной тогда среди советских домохозяек тканью, индийскими полупрозрачными косынками с золотой ниткой, забытыми ныне итальянскими плащами «Болонья», колготками и другим весьма дефицитным тогда в СССР товаром. У порога обычно стоял толстый усатый грек, приветливо зазывая клиентов на ломаном русском: «Заходи, пожал ста, товарищ! Карашо покупай!».
В магазинчики заходили бледные командировочные из Москвы и наши плечистые моряки, и, действительно, «хорошо покупали», уходя потом с полными авоськами дефицита. Когда на одной шестой части суши грянули перемены, то наших моряков стало становиться все меньше и меньше, а потом они вообще куда-то исчезли. Вместе с ними исчезли или перепрофилировали свою деятельность и лавки дешевого барахла «для русских». Моряки-покупатели стали исчезать не только потому, что СССР развалился, в бывших республиках стали строить капитализм и магазины в самой России до отказа наполнились барахлом, завезенным туда, нередко, все теми же предприимчивыми торговцами из Пирея или из других портов всего мира и их не менее расторопными российскими партнерами-«челноками». Исчезли они потому, что из портов Греции фактически пропали корабли под российским флагом.
Помню, еще в 1997 году я брал интервью у директора самой крупной, прежде советской компании «Трансмед», которая издавна занималась обслуживанием российского торгового флота в этом порту, Зигфрида Плахова. У меня, рассказал он, рисуя печальную картину разгрома, нет полной картины того, что произошло с нашим флотом за последние годы. Однако ясно, что те пароходства, которые были приватизированы, не выдержали работы в условиях рынка. Яркий пример – Балтийское морское пароходство, которое стало банкротом. Такая же судьба постигла и самое большое в СССР, а потом отошедшее к Украине, Черноморское пароходство. Им приходится распродавать имущество, чтобы рассчитаться с долгами. Виновата, конечно, не сама приватизация, а то, как она проводилась. Многое было попросту разворовано – отсюда и катастрофа. В результате российские суда из нашего региона практически исчезли. Основанная масса флота отдана или в иностранный менеджмент, или иностранным фрахтователям, фактически под полный коммерческий контроль иностранных операторов.
Такая же грустная картина и по речному флоту, который в нашем регионе используется и на морях. В России этот флот был на сто процентов приватизирован и резко вышел на мировую арену. Однако здесь наших неопытных «речников» тоже поджидали большие трудности. Не зная правил игры в международном шиппинге, они фактически за бесценок сдались без боя предприимчивым грекам, туркам и прочим иностранцам, среди которых, увы, оказалось немало мошенников. Есть примеры и по морским пароходствам – печальная судьба компаний «Юнифеско» и «Юниарх», совместно созданных с участием греческой фирмы «Юнимар», Дальневосточного и Северного пароходств еще в 1992 году. Наши полностью доверились грекам, а те стали обманывать, отметил Плахов. В результате дело рухнуло, суда были арестованы за долги греческих партнеров, а греческие руководители компаний скрылись и находятся неизвестно где. Нам надо было давно понять, что иностранные партнеры заботятся, прежде всего, о своей собственной выгоде, а нам остаются лишь крохи. Широко распространенная ошибка состоит в том, что у нас многие считают, будто бизнес за границей можно вести только в партнерстве с иностранцами. Однако неправильно организованное партнерство ведет к закабалению.
В итоге, горько признался Плахов, от торгового флота России на юге остались буквально крохи. Если в советские времена в Пирее ежегодно регистрировалось около 1600 судозаходов под красным флагом, то теперь, в основном, только Новороссийское пароходство осуществляет лишь около 80 судозаходов, да порой появляются отдельные речные суда.
Отдельный разговор о портах. Самые современные порты на Черном море после развала СССР отошли к Украине, а у России фактически осталось только Новороссийск и Туапсе, которые, конечно, не могут обеспечить все нужды перевозок в регионе. Разрушена складывавшаяся десятилетиями транспортная система, которая обеспечивала порты. В результате около 70 проц, грузопотока в Россию и другие республики бывшего СССР из Средиземноморья идет теперь через Украину, которая сейчас доминирует в морских перевозках на юге. Россия выплачивает колоссальные суммы – около одного миллиарда долларов в год за транспортировку и обработку грузов через сопредельные территории, поведал Плахов.
Развал флота и его распродажа в иностранных портах больно ударила по судьбам наших моряков. Мне, как журналисту, не раз приходилось бывать на борту арестованных за долги в Пирее наших судов. Ужасную картину я увидел на сухогрузах «Ростов» и «Новосибирск». Суда арестовали и поставили на рейде, а моряки были вынуждены жить на борту, без денег и запасов продовольствия. Они голодали, пищу варили в котлах, прямо на палубе, разводя костры, как дикари, потому что на судах не было электричества и топлива. Одежда у многих прохудилась, и покрылась заплатами, а подошвы ботинок они подвязывали бечевками. Русские матросы были похожи больше на толпу оборванных нищих. Чтобы не умереть от голода, бросали за борт леску и ловили рыбу. Иногда получали продукты от сердобольных греков в рамках благотворительной помощи.
За многие месяцы такой жизни, питания впроголодь и пользования недоброкачественной водой многие серьезно подорвали себе здоровье. В моем журналистском блокноте сохранились имена бедолаг: Третьему механику Юрию Мошкову пришлось сделать операцию и удалить желчный пузырь, боцмана Николая Мурзина из-за нестерпимых болей в желудке пришлось отправить на родину…
Однако наши моряки, несмотря на все злоключения продолжали работать. Они смазывали машины, поддерживая их в рабочем состоянии, проверяли проводку, следили, чтобы стоящее на рейде судно не протаранили другие корабли. Моряки направили письмо тогдашнему премьер-министр Виктору Черномырдину, умоляя о помощи. «Мы, – писали они, – уже не можем больше находиться в таком униженном и оскорбительном положении. Помогите, пожалуйста!». На что они надеялись? На чудо, а, кроме того, ждали, что им выплатят задержанную за многие месяцы зарплату, что о них вспомнят на родине, что, наконец, поможет «добрый премьер».
Однако чуда, конечно, не произошло. На родине, где политики были заняты ожесточенной борьбой за власть, а «новые русские» охвачены лихорадочной жаждой обогащения, о них никто так и не вспомнил. Почти все задержанные в Пирее за долги суда Балтийского и других наших пароходств была распроданы с аукциона. Такой способ мирного захвата в портах иностранных судов за долги в Греции называют «сухим пиратством». Операция обычно проводилась вместе с сообщниками в России. По законам РФ продавать суда за границу напрямую было запрещено, но на каждое из них можно было создавать «совместное предприятие» и отправлять за рубеж якобы «на работу». Однако, как только судно бросало якоря, например, в Пирее, то его тут же арестовывали за долги материнской компания (в то время Балтийское и другие наши пароходства были уже по уши в долгах). Местные власти требовали от российской стороны немедленно оплатить долги, однако сделать этого наши не могли. Тогда судно выставлялось на аукцион. Об этом знали немногие: те, кто угнал его из России за границу, и их греческие сообщники. В результате на аукционе в Пирее оказывался только один единственный покупатель, который приобретал судно фактически за бесценок, например, за 400–500 тысяч долларов. А на другой день перепродавал его уже за настоящую цену: за 2–3 миллиона. Таким путем и был распродан практически чуть ли не весь советский торговый флот.
Помню, я ехал на катере вместе с греческим лоцманом по бухте Пирея. «Вот, это все бывшие советские суда, – показывал он на замершие на рейде силуэты сухогрузов, танкеров и других кораблей. – Вот эти – арестованы, а вот эти – уже проданы и сменили названия».
Он показал мне также вереницы выстроившихся у причалов «Комет» и «Колхид» – уникальных советских судов на подводных крыльях, десятки которых потихоньку перекочевали в Пирей. В те времена греческие посредники рыскали по Волге и в других местах России, за бесценок скупая стоявшие на приколе корабли, которые в Греции перекрестили потом в «Дельфинов». Слезы наворачивались на глаза при виде небывалого разгрома нашего флота. Были даже совсем уже вопиющие попытки умыкнуть за границу совершенно уникальные суда, как, например, самый большой в мире суперсовременный буксир-спасатель «Фотий Крылов» (его стоимость оценивали в 120 миллионов долларов). Он принадлежал военно-морскому флоту России и базировался во Владивостоке, однако шустрым дельцам в сговоре с продажными адмиралами удалось вывести его за границу и фактически продать (за один доллар!) греческой фирме «Цавлирис». У буксира сменили название и подняли на нем мальтийский флаг, однако журналисты забили тревогу, вспыхнул шумный скандал. Признаюсь, я тоже приложил к этому руку. Перевести «Фотия Крылова» назад под российский флаг удалось только при помощи суда и стоило немалого труда и больших расходов для нашего ВМФ.