– Да ведь это у нас десять часов утра! – Уинстон схватился за голову. – А в Европе сейчас – четыре ночи!
Все дружно онемели.
Игон стоял, сраженный наповал.
– Какой я наглец! – простонал он. – Но странно, у графа был такой бодрый голос, будто он и не думал спать.
– Молись, чтобы это так и было, – посоветовала Джанин.
В бюро охотников за привидениями царил настоящий переполох – мужчины собирались в дальнюю дорогу за океан.
– Бластеры укладывать? – кричал Уинстон из кладовой.
– Конечно! – Питер в своей комнате упаковывал чемодан.
– Но зачем их брать в такую дальнюю дорогу? – не соглашался Уинстон. – Такую тяжесть на себе таскать!
– Не забывай, дружище, что у графа – замок! – орал из своей комнаты Питер. – А раз есть замок, то обязательно должны быть и привидения!
К нему в комнату заглянула Джанин.
– Сделайте что-нибудь со своей эктоплазменной ловушкой! Последние дни оттуда постоянно слышны какие-то странные звуки: не то шипит что-то, не то кто-то ругается...
– Не бойся, Джанин! – успокоил ее Питер. – Там все о'кей.
– Вам может быть и о'кей! – не унималась Джанин. – Вы будете далеко, за океаном. А меня – бедную беззащитную женщину, как всегда оставляете одну. Я буду бояться! – повысила она голос.
Питер рассмеялся.
– Не смеши меня, Джанин! Ты – бояться? Да ты сама кого хочешь напугаешь!
– Грубиян! – фыркнула Джанин и вышла в коридор.
Питер понял, что перегнул палку.
– Ну ладно, не обижайся, – сказал он, выходя следом. – Пойду поставлю ловушку на консервацию.
Питер отправился в просторный сводчатый зал, в котором происходила торжественная отправка пойманных привидений в инобытие. Но, еще только подойдя к двери, он действительно услышал странные звуки.
От страшной догадки, которая мелькнула в его мозгу, Питер похолодел. Он тут же распахнул дверь и застыл на пороге.
Рядом с огромным котлом, встроенным в стену, в котором варилась вся пойманная ими нечисть, на столике лежала малая эктоплазменная ловушка. Она шевелилась, дергалась, как живая, из тонкой щели между задвижками вырывались клубы пара, оттуда слышалось сдавленное бормотание. Было похоже на то, что внутри кто-то ругается.
– Черт побери! – заорал Питер. – Мы забыли фруктового обжору!
– Что?! – в ужасе отозвался Уинстон.
События последней недели настолько выбили охотников за привидениями из колеи, что они допустили жуткую ошибку и даже не удосужились проверить.
На пороге тут же выросли фигуры Уинстона и Джанин, Лизун давно кружился в воздухе.
Питер на цыпочках приближался к ловушке.
– Делай что хочешь, – пригрозила Джанин, – но не выпускай его из ловушки!
Сверху раздался испуганный вопль Лизуна.
Ловушка двигалась, шипела и возмущалась, как живая.
Питер осторожно подобрался поближе и, улучив момент, схватил ловушку в руку. Но тут же с диким воплем он выпустил ее из рук: за многодневное пребывание в таком возбужденном состоянии фруктозиус хангриус, который находился внутри, так сильно раскалил металл, что рука Питера тут же покрылась страшными волдырями.
Ловушка взмыла вверх и, описав в воздухе большую дугу, стала падать.
Джанин завизжала, прижав ладони к щекам.
– Ва-а-а-й! – завопил Лизун.
Питер в ужасе зажмурил глаза. Он подумал о том, что когда трехглавый дракон выберется на свободу, Питер окажется отрезанным от выхода и совершенно безоружным.
Уинстон сорвался с места и, вспомнив все свои скудные навыки игры в бейсбол, рыбкой нырнул вперед. Он пролетел несколько метров и поймал ловушку у самой земли. Но она была просто жутко горячей.
– Питер! – взвизгнул Уинстон и тут же швырнул ловушку в сторону друга.
Опять описав в воздухе дугу, раскаленная ловушка чуть не испарила бедного Лизуна, который в полной растерянности от страха метался из стороны в сторону.
Питер открыл глаза и увидел, как ловушка летит прямо в него. Но тут опытный охотник среагировал мгновенно: он поймал приспособление не за металлический корпус, а за длинный электрический кабель, который змеей вился сзади. После этого он быстро отворил тяжелый люк большой эктоплазменной ловушки и швырнул туда малую. Затем он захлопнул люк и провернул длинный рычаг.
– Все! – Питер вытер пот со лба дрожащими руками.
– Я же говорила! – завопила девушка.
– Умница, Джанин, – улыбнулся Питер. – Мне как раз нужен был стимул!
– Гляди, чтобы не открылась! – предупредила она.
– Это исключено! – успокоил ее Уинстон, который заблокировал выход из ловушки тяжелым металлическим запором. – Он теперь безвозвратно отправился в инобытие.
– Что тут у вас происходит? – спросил Игон, появляясь на пороге.
– Да так, ничего! Решили заняться спортом... – отшутился Питер. – Игра в бейсбол раскаленным предметом!
– A y меня кое-что есть! – покрутил Игон бумажным конвертом перед носом своих товарищей.
– Что это? – поинтересовались Уинстон с Питером.
– Три билета на "Конкорд”!
– Ого! – радостно завопили друзья.
Джанин обиженно отвернулась.
– А мне? – пробулькал Лизун.
– А тебе, дружок, – посмотрел Игон на него поверх своих очков, – придется лететь "зайцем". Но ты не бойся, мы никому не скажем!
Глава 16РОКОВАЯ ДОГАДКА
Об этом дне Шотландец помнил всю свою долгую жизнь. Каждый год он приходил в этот день в церковь и ставил свечу за всех женщин, которых он любил и которых давно пережил.
Он вошел в католический храм – собор Девы Марии. Сейчас, в середине дня, народу здесь почти не было. Отдельные посетители сидели на скамьях, другие – молились возле высокого распятия. Хор мальчиков на хорах негромко исполнял религиозные гимны. Органист в перерывах между пением играл произведения бессмертных классиков.
"Они бессмертны своими творениями, а я – всего только физически!" – с горечью подумал Шотландец.
Между рядов время от времени прохаживался священник в черной сутане. Две пожилые монахини шептались о чем-то в проходе между скамьями.
Шотландец подошел к небольшому скульптурному изображению Богоматери, под которым горели маленькие огоньки, зажег и поставил восемь свечей – за все те годы, которые он провел в ином мире и не выполнял свою давнюю традицию.
– Тебе, моя дорогая Линда, – тихо сказал он. – С днем рождения... И вам... – Шотландец стал шепотом называть женские имена.
Затем он сел на скамью недалеко от алтаря.
Внезапно в тишине храма раздались тяжелые шаги человека в грубых армейских сапогах. Монахини недоуменно посмотрели на двухметрового верзилу с широкими плечами и плоским лицом. Он был одет в короткую кожаную куртку, прошитую металлическими заклепками, и кожаные штаны.
Дикий Горец остановился перед скульптурой Божьей Матери и, грубо смеясь, стал тушить горевшие свечи.
Верующие стали незаметно покидать храм.
Дикий Горец подошел к Шотландцу и положил ему руку на плечо.
– Чоконге больше нет, – хрипло произнес он. – Остались лишь мы с тобой.
Шотландец обернулся. Дикий Горец с улыбкой уселся на скамью позади него. Он был совершенно лысый, и только над правым ухом свисала длинная черная прядь волос.
– Приятно увидеть тебя, Дикий Горец, – мрачно улыбнувшись, сказал Шотландец. – Кто тебя так постриг?
Дикий Горец широко усмехнулся.
– Я маскируюсь, – прохрипел он. – Думаю, что так меня никто не узнает.
Шотландец рассмеялся.
– Я же тебя узнал.
Дикий Горец откинулся на скамье и вытянул вперед ноги.
– Что тебе здесь нужно? – угрюмо спросил Шотландец.
Дикий Горец снова улыбнулся, сверкнув глазами.
– Твоя голова, – Ответил он. – И все, что с этим связано – власть, сила, богатство...
Монахини направились к выходу. Проходя мимо Дикого Горца, они остановились и укоризненно посмотрели на него.
– Чем интересуетесь, дамочки? – грубо спросил он и скорчил дурацкую рожу, изображая сумасшедшего.
Сестры в ужасе поспешили к выходу. Священник стал выводить из храма мальчиков. Органная музыка прервалась.
Воцарилась полная тишина, которую нарушал только громкий и грубый голос Дикого Горца.
Проводив взглядом монахинь, он повернулся к Шотландцу и прохрипел:
– У этих монашек никакого чувства юмора!
Шотландец посмотрел на него прищуренными глазами. В его взгляде сквозила ненависть.
– Жаль, что меч де Санта не отрубил твою голову, – тихо произнес он. – Каталонец был прав – ты действительно дикарь.
Дикий Горец наклонился к Шотландцу и злобно произнес:
– Твой де Санта был гнусной жабой! Он умер на коленях! Я отрубил ему голову. Кровь в его теле не успела остыть, а я успел изуродовать его женщину!
Шотландец непроизвольно вздрогнул. Дикий Горец пристально посмотрел на него и ухмыльнулся.
– Понимаю... – протянул он. – Де Санта солгал.
Шотландец отвернулся. Дикий Горец осклабился и наклонился к нему.
– Она не была его женщиной... Она была твоей женщиной! – громко сказал он. – И ты даже ничего не знал про ее уродство. А она не сказала тебе всей правды, пожалела тебя. Я могу сказать тебе, почему. Потому что она боялась за тебя, Шотландец. Она прекрасно понимала, что я во много раз сильней тебя!
Шотландец вскочил и схватил Дикого Горца за куртку. Тот грубо рассмеялся и выкрикнул:
– Она хотела только одного тихо и мирно дожить свои годы!
Шотландец тряхнул его за грудь. Дикий Горец вскочил и злобно прошипел ему в лицо:
– Шотландец, можешь забыть все, чему тебя учил де Санта! Это тебе все равно не пригодится!
Шотландец отпустил его и тихо произнес:
– Ты не можешь оставаться здесь навечно!..
Дикий Горец снова уселся на скамью и смерил Шотландца презрительным взглядом.
– А это не тебе решать, Шотландец! Ты – слабак. Ты всегда был и будешь слабее меня. Но можешь сильно не волноваться – это ненадолго!
Шотландец подошел к нему и схватил рукой за горло.
– Я буду ждать тебя, – медленно произнес он, наклонившись к Дикому Горцу. – Там, за стенами этого храма.