– А быть вампиром – это привилегия только великокняжеской знати? – поинтересовался Питер.
Рэй обиженно фыркнул.
– Отнюдь нет, – спокойно ответил Игон. – Можешь судить об этом на примере нашего друга Рэймана. Он шотландский баронет, но замечал ли ты в нем хотя бы малейшую предрасположенность к вампиризму?
– Замечал? – угрожающе спросил Рэй.
Пит отрицательно замотал головой.
– Пристрастие к питью крови вовсе не обусловлено классовой градацией, – продолжал Игон. – Это скорее свойство общечеловеческой натуры. Считается, что вампирами становятся покойники, которых называют «нечистыми».
– Их не моют перед тем, как похоронить? – наивно спросил Уинстон.
– Имеется в виду грязь не тела человека, а его души. Вампирами могут становиться преступники или самоубийцы, а также люди, которые умерли преждевременной смертью или погибли от укусов других вампиров. Их тела не разлагаются в могилах, и они вечны до тех пор, пока питаются человеческой кровью.
– Да уязвимы ли они вообще? – не выдержал Рэй.
– Уязвимы, но наши протоновые ускорители тут не помогут. Средство против вампиров уже две тысячи лет остается неизменным – осиновый кол в сердце и отсечение головы. Больше всего на свете вампиров пугает колокольный звон и запах чеснока.
– Итак, в дорогу прихватим с собой мешок чеснока и десять кассет с записями колокольного звона, – сделал заявку на будущее Питер.
– Вампиры могут нападать не только на людей, но и на животных, – сказал Игон. – Есть сведения, что древние германцы и славяне приносили жертвы вампирам до того, как начали поклоняться своим языческим богам. По более поздним поветриям, вампиром мог стать человек, рожденный от нечистой силы или испорченный ею. В старину детей вампиров узнавали по двойным рядам зубов. Вампирами обязательно становились люди, которые при жизни были колдунами. Когда такой человек умирал и его несли на кладбище, то через его гроб перескакивала невесть откуда взявшаяся черная кошка. В образе этой кошки скрывался сам черт. Вампиры могут вставать из могил не только в облике налитых кровью мертвецов, но и зооморфных существ, справиться с которыми значительно труднее. Жертвы вампиров обычно погибают, но могут и сами стать вампирами. В таком случае они будут постоянно испытывать сильнейшую головную боль, и только кровь может на время исцелить эту боль. В древних летописях попадаются сведения о целых селениях вампиров в Трансильвании и Словакии. Это наиболее полная информация о вампирах, которой я располагаю...
– Но по отношению к Марко Владичу эти сведения слабо применимы, потому что он не обычный вампир, – проговорила княгиня, которая в этот момент входила в холл. – Он – князь вампиров. А это огромная разница. Князь вампиров может не подчиняться традиционным законам существования. И даже устанавливать новые законы. Поэтому борьба с ним предстоит нелегкая.
Вслед за княгиней шла служанка, катившая тележку, на которой высилась гора пухлых папок. Поставив тележку перед охотниками, служанка тихо вышла и прикрыла за собой двери.
– Это и есть итог моих шестидесятилетних стараний, – указала на тележку княгиня. – В этих папках – самое полное досье на князя вампиров Владича. Ничего подобного вы не отыщете ни в Национальной библиотеке, ни в архиве ЦРУ.
– Вы позволите, Ваше Сиятельство? – протянул руку к одной из папок Игон.
– Во-первых, не «Ваше Сиятельство», а «Ваша Светлость»! – возмутилась княгиня. – Это к графу Владичу вы можете обращаться «ваше сиятельство», если только он пожелает с вами разговаривать! А я – княгиня. Мой титул значительно превосходит графский, и прошу не топтать его вашими грязными ногами!
– Просим прощения, Ваша Светлость, – вступился Уинстон за Игона, который испуганно отдернул руку от тележки. – Доктор Спенглер временами бывает очень рассеян. Это связано с тем, что он постоянно в раздумье. Он ни в коей мере не хотел затронуть честь вашего рода.
– Да, – взгрустнула княгиня, – единственное, что осталось у нашего рода – так это честь. У себя на родине Черноевичи не в чести. Многие поколения моих предков отважно защищали родину, но нынешними правителями Черногории это предано забвению. Нам не назначили даже минимальной пенсии па содержание...
Беседа явно грозила принять затяжной характер и уйти довольно далеко от личности графа-вампира. Из вежливости, охотники не прерывали излияний старой княгини. Каждый из них взял с тележки по одной папке, и все углубились в чтение. В папках находились вырезки из газет, копии полицейских протоколов и судебных постановлений, письма каких-то женщин, фотографии, страницы чьих-то дневников.
– Каждая такая папка стоит довольно дорого, – подала голос княгиня, заметив, что похождения графа-вампира интересуют сейчас охотников за привидениями значительно больше, нежели перипетии судьбы одной из ветвей рода Черноевичей. – Приобретение многих документов в этом досье стоило мне немалых денег. Поэтому неудивительно, что я не в состоянии провести старость в достатке, который более приличествует моему титулу...
– Ничего не понимаю! – воскликнул Уинстон. Он настолько углубился в чтение досье, что совершенно не слышал последних слов старухи. – Тут какой-то обвинительный акт против нацистского преступника Эриха Вальдкопа. Зачем вы дали нам его?
– Посмотрите внимательнее на фотографию того эсэсовского молодчика, которая подшита к делу.
– Неужели это Владич?
– Именно. В материалах следствия говорится о том, что он, будучи в звании штандартенфюрера СС, посетил с инспекцией несколько концентрационных лагерей на территории Германии. Результатом его инспекции стала гибель двухсот мужчин и семисот женщин. Их тела были сожжены в крематории, но коменданты концлагерей утверждают, что трупы для сожжения поступали уже обескровленными.
– Он выпивал их кровь?!
– А чего еще можно ожидать от вампира знатного происхождения! – взволнованно заерзала княгиня в своем кресле. – В истории второй мировой войны Владичем оставлен кровавый след. Он десятками отправлял людей в газовые камеры, а своей жестокостью во время допросов патриотов приводил в изумление даже умудренных опытом гестаповцев. Его место – на скамье военных преступников. Просто его никто не разыскивает, потому что полагают, что он должен быть примерно моего возраста. Благодаря своей вечной молодости, он оказался неуязвим и на этот раз.
Удовлетворив любопытство, Уинстон вновь углубился в чтение досье. Следующие материалы из папки свидетельствовали о том, что деятельность графа-вампира в годы войны не ограничивалась пределами одной только Германии. Его след вдруг возникал в Польше. В 1941-1942 годах там особенно зверствовал эсэсовский карательный отряд под командованием все того же Эриха Вальдкопа. Вызывал удивление состав отряда – в нем служили одни черногорцы, но общались они между собой на языке пятисотлетней давности. Трудно было объяснить, каким образом этот отряд вдруг очутился в Польше. Солдаты отличались железной дисциплиной, фанатичной преданностью своему командиру и неописуемой жестокостью. Однажды отряд этих карателей попал в засаду, устроенную польскими партизанами. Но в тот момент, когда зазвучали первые выстрелы, фашисты-черногорцы вдруг исчезли, и до конца войны о них не было никаких известий. Куда-то бесследно исчез и сам Эрих Вальдкоп. Удивительно, что даже само немецкое командование не заинтересовалось фактом его загадочного исчезновения...
Уинстон устало захлопнул папку с досье. Пока было больше вопросов, чем ответов.
Княгиня молча раскладывала на столике из красного дерева пасьянс на желание.
Уинстон потянулся, разведя руки в стороны так, что кости затрещали, глубоко вздохнул и взял с тележки другую толстую папку. Там оказались протоколы заседаний инквизиции города Марселя, стенограммы допросов, свидетельских показаний. Они датировались концом семнадцатого века. «Час от часу не легче, – подумал Уинстон. – Этот проныра умудрился еще и во Франции изрядно напакостить. И когда он только все успевает?»
Без сомнения, подобный вопрос мучал и Рэя, потому что он спросил княгиню:
– Скажите, Ваша Светлость, а бывают ли у этого молодчика минуты отдыха? Берет он когда-нибудь положенный отпуск или свирепствует беспрестанно?
Княгиня собиралась уже ответить, но ее опередил Игон:
– Исходя из анализа документов, можно заключить, что Владич берет отпуск после каждого крупного злодеяния, приблизительно на четверть столетия. Непонятно только, куда он пропадает. У меня тут в папке – рапорт капитана пассажирского лайнера «Виргиния». Лайнер затонул ни с того ни с сего посреди Атлантического океана, но за несколько минут до катастрофы капитан видел какого-то странного человека поблизости от машинного отделения. Если верить описанным приметам, то это был Владич. Однако на борт лайнера как пассажир он не поднимался, а после никто не видел его в спасательных шлюпках. Куда он мог исчезнуть посреди океана?
– Может, его подобрала собственная яхта? – выдвинул гипотезу Питер.
– Скорее, подводная лодка. Яхты никто из потерпевших не наблюдал. Меня больше заинтересовало другое. Спустя некоторое время моряки других судов наблюдали на месте кораблекрушения «Виргинии» призрак женщины. Эта женщина стояла на гребне волны и как будто плакала.
– А я-то совсем не обратил внимания на эту деталь! – воскликнул Уинстон и протянул руку за папкой, содержимое которой прочитал до этого и уже отложил. – В деле нацистского преступника Вальдкопа тоже имеется упоминание о белом призраке женщины. Она появилась на какое-то время в концентрационном лагере Дахау после того, как Эрих Вальдкоп уехал оттуда. Фашистские охранники видели ее возле печей крематория, в которых были сожжены жертвы Вальдкопа. Они даже открыли по ней огонь, но безрезультатно. Охранники клялись, что слышали, как призрак оплакивал казненных и просил у их душ прощения за совершенные каким-то сыном преступления.
– А что ты сейчас читаешь? – поинтересовался Питер.
– Материалы марсельской инквизиции времен Людовика XIV. Оказывается, этот самый Владич после исчезновения вдруг объявился спустя два столетия во Франции и вскоре стал одним из доверенных лиц короля. Он очень отличился в войнах с испанцами, которые вел Людовик. Однако по окончании войны, когда Владич вернулся в Париж, в столице начали пропадать красивые девушки. Их находили спустя много дней в сточных канавах, с выражением ужаса на лице и без единой капли крови в жилах. Преступника безуспешно разыскивала парижская полиция. К делу даже подключился знаменитый сыщик Дегре. Этот опытнейший капитан полиции сумел раздобыть и представить королю неоспоримые улики, которые изобличали графа-вампира. И тогда Владич скрылся из Парижа, но был перехвачен в порту Марселя и доставлен в застенки инквизиции, так как небезосновательно полагали, что он продал душу дьяволу. Однако, когда Владича собирались подвергнуть допросу с пристрастием, он неожиданно исчез на глазах у опешивших инквизиторов. Зато, спустя несколько дней, все места, где Владич совершал преступления, посетил призрак пожилой женщины. Она оплакивала невинно пострадавших и выпрашивала прощения для своего сына...