– А если это Ловушка? – предположил Питер.
– Похоже на это, – согласился Уинстон.
– Мы можем оказаться в каменном мешке, – продолжал Питер.
– Хотите повернуть назад? – спросил Игон.
– Кто сказал, что мы хотим этого? – подал голос Уинстон. – Я вижу крупные заголовки газет: «Охотники за привидениями дали стрекача!», «Самый верный путь – это путь назад», «Охотники драпали, как зайцы».
– Журналисты народ бойкий, – согласился Питер. – У них змеиные языки.
– Вас гонит вперед страх перед журналистами? – спросил своим ровным голосом шотландец.
– Мастер ты делать подковырки! – заметил Уинстон. – Да если хочешь знать, то я никого и ничего не боюсь.
– Посмотрите вы на героя! – засмеялся Питер. – А я боюсь.
– Чего ты же боишься, Питер? – спросил Уинстон. – Не огорчай меня своими словами.
– Я боюсь, что мы можем опоздать. Вот чего я боюсь.
И всем стало ясно, что они ни за что не повернут назад, потому что где-то поблизости Катрин и она находится в беде, но еще не поздно ее спасти.
Шлюпка осторожно двигалась по туннелю, пробивая лучом прожектора смоляную мглу.
Вдруг раздался страшный скрежет.
– Что такое? – встрепенулся Уинстон.
– Кого ты спрашиваешь? – огрызнулся Питер. – Может быть, графа?
Рэй дал шлюпке задний ход, и она остановилась. Путь вперед преградила опустившаяся откуда-то сверху решетка из железных прутьев толщиной в руку.
– Теперь ты понял, Уинстон? – спросил негромко Питер.
– Подскажи, что я понял, Пит?
– Придется все-таки повернуть назад, но только с тем, чтобы поискать другой путь.
Но за спиной послышался тот же дребезжащий ржавый скрип и за кормой шлюпки тоже опустилась такая же тяжелая решетка.
– Это как понять? – крутил головой Уинстон.
– Это надо понимать так, – ответил Питер, – что мы оказались в плену, дорогой мой Уинстон.
– Веселое дело! – присвистнул Уинстон.
Он направил ствол бластера на решетку и нажал гашетку. Лучи протонового ускорителя прошили железные прутья и, казалось, растворили их. Но когда Уинстон снял палец с гашетки, перед глазами друзей возникла та же решетка, совершенно невредимая.
– Какой-то неизвестный сплав, – определил Игон, – на который не рассчитаны наши бластеры.
– Тогда больше не на что надеяться, – заявил Питер.
– Будем сидеть сложа руки? – спросил Уинстон.
– Что ты предлагаешь? – ответный вопрос задал Питер.
– Помолчали бы хоть теперь, – подал голос Рэйман.
– Ничего другого не остается, как молчать, – пробурчал Уинстон. – Почему я не слушал в детстве матушку? Она всегда говорила: живи, сынок, под солнышком и не лезь туда, куда не следует. Солнышко, сынок, говорила моя милая матушка, согреет тебя и осветит тебе путь.
– Ну, продолжай, – сказал умолкшему Уинстону Питер.
– Очень даже интересно! – воскликнул тот. – Один говорит, чтобы я заткнулся, второй требует, чтобы я говорил. О чем ты еще хочешь узнать, Питер?
– Что ты не послушался своей матушки и попал в дурную компанию, которая тебя завела в этот каменный мешок.
– Разве это не святая правда?! – воскликнул Уинстон.
– Когда мы выберемся из этого плена, убирайся, Уинстон, ко всем чертям, вот что я тебе скажу.
– Если выберемся, я ни за что не уйду от вас. С какой стати? А если не выберемся, тем более никуда от вас я не денусь.
– Вы кончили? – спросил Игон.
– Лично я – да, – ответил Уинстон, – но Питер порывается еще что-то сказать. Заранее уверяю вас, что это очередная глупость. Я могу поспорить на кружку пива. Правда, поблизости нет приличной пивной. Да и никудышной тоже.
– Хорошо, Уинстон, – попросил Игон, – пусть твой язык отдохнет, а мозги чуток поработают.
– Я готов, Игон, как всегда.
– Тогда смотри на стену этого туннеля.
– Смотрю.
– Ты внимательно смотришь, Уинстон?
– Внимательней некуда, Игон, у меня глаза вылезают из орбит от напряжения.
– Что же ты видишь, Уинстон?
– Я вижу стену, сэр. Правда, я предпочел бы ее не видеть.
– А теперь посмотри назад и скажи, что ты видишь.
– Такую же стену, сэр, и готов поклясться своей головой, что она ничем не лучше той стены.
– Ты не дорожишь своей головой, Уинстон, – сказал повеселевшим голосом Игон. – Эта стена гораздо лучше той. Это просто прекрасная стена.
– Я понял! – воскликнул Питер радостно.
– Ты мог бы поделиться со мной тем, что понял? – спросил Уинстон.
– Я с тобой не хочу разговаривать.
– С чего это, Пит? – удивился Уинстон. – Мы еще не выбрались и остаемся друзьями. А там видно будет.
– Ты большой подлиза, Уинстон. Твой голосок стал медовым, потому что ты почуял спасение. Или не так?
– Думай, как хочешь, Пит, но объясни разницу между этой сволочной стеной и той.
– Присмотрись, эта стена вырублена в скале. Неизвестно, какой толщины достигает. Если рыть туннель, можно выбраться на другом берегу океана. А эта стена сложена из каменных глыб. Видишь еле заметные швы? Она не может быть особенно толстой. Наши бластеры запросто пробьют ее.
– Игон, это так? – спросил Уинстон.
– Все именно так.
– Ну что ж, друзья, – сказал важно Уинстон, – вы можете положиться на меня. Я выведу вас из западни.
С этими словами он включил свой бластер и стал крошить стену. Вскоре забрезжил свет, он пробился через щель, которая от действия протонных лучей все более расширялась. И, наконец, Уинстон сказал:
– Мы спасены. Или кто-то сомневается? А Пит?
Охотники прошли через образовавшийся пролом в стене и зажмурились от яркого солнечного света. Когда глаза привыкли к свету, охотники увидели, что они оказались в настоящих джунглях. В десяти шагах от них стеной стоял могучий лес, огромные деревья были перевиты лианами. Но что поразило больше всего, так это сотни и тысячи обезьян, которые сидели и висели на ветках и смотрели на пришельцев.
– Как ты думаешь, – спросил Уинстон Пита, – о чем они задумались?
– Не очень я чувствую дружелюбие с их стороны, – сказал Питер, поднимая с земли камушек.
– Может, с ними поговорить? – предложил Уинстон.
– Попробуй, – согласился Питер. – Они ждут этого.
Уинстон сделал несколько шагов и поднял приветственно руку.
– Здравствуйте, друзья! – громко произнес он. – Позвольте мне так обращаться к вам. Мы приехали к вам с доброй миссией. Разрешите нам пройти мимо вас. Будьте так любезны.
При этом Уинстон все ближе подходил к лесу. Обезьяны и впрямь поначалу разинули рты и слушали, видимо оценивая, опасно им это существо или нет.
Но когда Уинстон приблизился на опасное для них – как это они сами решили – расстояние, обезьяны подняли такой гвалт, такой визг, что Уинстон бросился назад.
– Не убедил ты их? – насмешливо спросил шотландец.
– Может, пугнуть их бластером? – предложил Игон.
– Никогда! – воскликнул Уинстон. – Это не привидения, а живые существа. Я не позволю стрелять.
Обезьяны притихли, но продолжали так же бдительно следить за пришельцами.
– Ну, я им! – воскликнул Питер, замахнулся и бросил камень, решив пугнуть.
В ответ поднялся невообразимый шум, и в охотников полетели шишки, плоды деревьев, палки и камни.
– Тихо, тихо, тихо! – воздел руки Игон.
Обезьяны будто взбесились, но вдруг все и враз затихли.
Охотники увидели небольшую фигуру человека, который выступил из леса и выглядел довольно примечательно – в черном смокинге и котелке.
– Это еще что за фрукт? – тихо произнес Уинстон.
И словно в ответ на его слова Ион – а это, конечно же, был он старый плут! – произнес торжественно:
– Господа! Я представляю службу по вопросам иностранных дел острова. Вы оказались на суверенной территории и являетесь здесь иностранными гражданами. По законам острова вы должны сдать оружие и пройти таможенный досмотр. Положите то, что у вас за спинами, на землю и подойдите ко мне с раскрытыми документами.
– Как бы не так, – проворчал тихо Питер.
– Нашел простаков, – вторил ему Уинстон.
А Игон нажал на кнопку прибора, определяющего присутствие нечистой силы, и посмотрел на беспокойно забегавшие стрелки.
– Та-ак, – тихо проговорил он. – Понятно, что за птица перед нами. Вот что, друзья, делаем вид что снимаем бластеры. Я его заманю ближе, и тогда мы чуток пощекочем его.
Игон рукой показал на горло и просипел:
– Мы уважаем законы острова!
– Не слышу! – крикнул Ион. – Можете ли громче?
Все четверо стали показывать на горло и разводить руками, а потом принялись снимать бластеры.
Ион решил, что его слова достигли цели, и, чтобы продолжить переговоры, подошел ближе.
– Питер! – подал команду Игон.
Питер вскинул ствол бластера и пустил лучи. То же самое сделали Рэйман и Уинстон. Лучи извивались вокруг Иона, а он скакал, будто попал на горячую сковороду. При этом Ион так страшно вопил, что обезьяны бросились в чащу, стараясь поскорее скрыться.
Ион чувствовал, что ему приходит конец. Лучи разрывали ткани его тела, обжигали насквозь и дробили кости. Его спасло то, что он догадался упасть в густую траву. Теперь лучи носились над ним, не задевая.
Он постепенно пришел в себя, собрал всю волю и сделался невидимым, рассыпавшись на атомы.
Охотники подбежали к тому месту, где только что был Ион, и увидели отлично сшитый смокинг и черный блестящий котелок.
– Вот все, что осталось от «дипломата», – сказал Уинстон и притворно вздохнул.
– Ошибаешься, Уинстон, – заметил Игон. – Мы его упустили.
– Ты уверен?
Игон показал на стрелку прибора, которая продолжала метаться.
– Он не уйдет от нас, – заявил Уинстон.
– Да, если б мы знали, куда нам идти.
– Что там говорил Уинстон о своей матушке? – спросил Игон.
– Что-то же говорил, – прикинулся забывчивым Питер.
– Солнце согреет, говорила моя матушка. Вот что она говорила. И зря я старался, вспоминал ее слова, если у вас в одно ухо входит, а в другое тут же вылетает.