— Вы нам дадите убежище? — спросил Барсак.
— Дам ли я? — ответил Камаре с несвойственной ему горячностью. — Стоит ли спрашивать? Неужели вы считаете меня сообщником отвратительных преступлений, которых я не прощу, будьте уверены?!
— Прежде чем говорить о наказании, надо защищаться, — возразил практичный Амедей Флоранс. — Разве не существует, в самом деле, опасности, что Гарри Киллер попытается нас снова схватить?
Марсель Камаре улыбнулся.
— Гарри Киллер не знает, что вы здесь, но даже когда он узнает… — Он показал жестом, что мало об этом беспокоится. — Отдыхайте спокойно. Вы в безопасности. — Он нажал кнопку звонка.
Появился черный слуга.
— Жоко, — просто сказал Камаре негру, испуганно вытаращившему глаза, — проведи этих господ и даму в их комнаты. Спокойной ночи, господа, — вежливо сказал он и исчез, оставив в удивлении как гостей, так и негра, на которого возложил трудную задачу.
Где найдет постели несчастный Жоко? По своей воле никто не появлялся на заводе, и для приема неожиданных посетителей ничего не было предусмотрено. Неужели ему придется стучать во все двери подряд и будить рабочих?…
Видя затруднение негра, Барсак уверил, что он и его товарищи обойдутся без постелей. Они останутся здесь и только просят Жоко собрать кресла и одеяла, какие найдутся. Они как-нибудь устроятся, тем более что значительная часть ночи прошла.
На креслах и стульях дождались рассвета. Ровно в шесть часов Марсель Камаре вошел. Он вовсе не удивился, что его кабинет превратился в спальню.
— Здравствуйте, господа, — спокойно сказал он гостям.
— Здравствуйте, господин Камаре, — ответили они в один голос.
— Господа, я обдумал то, что вы рассказали мне ночью. Такое положение не может продолжаться. Мы немедленно должны действовать. — Он нажал кнопку. Во всех помещениях раздался резкий звонок. — Следуйте за мной.
Пройдя несколько коридоров, вошли в обширные помещения, где было множество машин, пока еще бездействовавших. Около них толпились мужчины и женщины.
— Все здесь? — спросил Марсель Камаре. — Риго, пожалуйста, сделай перекличку.
Убедившись, что весь персонал завода налицо, Камаре рассказал о событиях прошлой ночи. Преступления бакстоновского отряда, перешедшего под начало Гарри Киллера, совершенное, по всей вероятности, Киллером убийство начальника этого отряда, похищение и заключение в тюрьму экспедиции Барсака, преследование Жанны Бакстон, жестокое и бессмысленное убийство негров — рассказано было все, что могло поразить его слушателей. Из всего этого вытекало, что они служили бандиту и что, следовательно, работа завода помогает осуществлению новых коварных замыслов. Такое положение не должно продолжаться, и, вдобавок, честь запрещает им выдать пленников Гарри Киллеру, который, кстати, удерживает их без всякого права. Они должны прервать сношения с дворцом и потребовать возвращения на родину.
Выслушанный в глубоком молчании рассказ Камаре сначала вызвал у этих честных рабочих вполне естественное удивление. Когда возбуждение несколько улеглось, высказанное мнение вызвало их полное одобрение. Да и кому из рабочих пришла бы в голову мысль выразить несогласие с директором, которого они просто обожали?
Камаре окончательно убедил слушателей, предложив их вниманию следующие справедливые доводы.
— Среди всех невероятных вещей, которые я узнал этой ночью, — говорил Камаре, — меня больше всего удивляет, что в Европе не знают о существовании Блекленда. Мне известно, что он лежит в стороне от караванных путей, в сердце пустыни, где рассчитывать на визиты не приходится, и это понятно. Но ведь многим из наших товарищей, прожившим здесь достаточно времени, страна не понравилась, и они пожелали вернуться. Я подсчитал ночью: со времени основания завода уехали сто тридцать семь человек. И если бы хоть некоторые из них вернулись в Европу, существование города не было бы тайной. А так как никто о нем не знает, то следует заключить, что ни один из этих ста тридцати семи не прибыл по назначению.
Ни одного восклицания не раздалось в толпе, но четкая логика этого довода потрясла рабочих.
— Узнав прошлое, — заключил Камаре, — следует сделать вывод, что никому из вас нельзя надеяться вернуться на родину, пока будет держаться власть Гарри Киллера, и что мы не должны ждать пощады, если попадем к нему в руки. В наших интересах и в интересах правосудия следует начать борьбу.
— Да! Да! Рассчитывайте на нас! — закричали со всех сторон.
Удрученные вначале тем, что они отделены от всего мира, рабочие воспрянули духом при мысли, что их директор с ними: так велико было доверие к Марселю Камаре. Все руки салютовали ему в знак непоколебимой верности.
— Пусть работа идет как всегда, и надейтесь на меня, друзья мои, — сказал Камаре и ушел, сопровождаемый криками одобрения.
Выйдя из механической мастерской, Камаре совещался некоторое время с мастером Риго. Когда тот принялся выполнять полученные им приказы, Камаре в сопровождении своих гостей возвратился в кабинет. Тотчас раздался звонок телефона. Камаре взял трубку. Беглецы слушали его нежный голос, говоривший: «Да», «Нет», «Хорошо», «Как хотите». Наконец он рассмеялся, бросил трубку и прервал сообщение.
— Мне звонил Гарри Киллер, — сказал он своим странным кротким голосом, который никогда не отражал его переживаний. — Он знает, что вы здесь.
— Уже! — вскричал Барсак.
— Да. Кажется, обнаружили какого-то Чумуки. Нашли брошенную лодку на реке и связанного часового у завода. Выйти ночью из города, по словам Киллера, невозможно, и он заключил, что вы здесь. Я не стал отрицать. Он потребовал выдать вас. Я отказался. Он настаивал, в гневе угрожал взять вас силой. Это меня рассмешило, и я прервал разговор.
Гости Камаре встали.
— Бесполезно говорить, что вы можете рассчитывать на нас, — уверил Барсак от имени всех. — Но нам нужно оружие.
— Оружие? — улыбаясь, повторил Камаре. — Зачем? Думаю, что здесь нет ни одного ружья. Тем не менее, не беспокойтесь. У нас есть другие средства.
— Средства бороться с пушками дворца?
— Да, и с пушками, и с другим оружием. Если бы мне пришла фантазия разрушить город, я мог бы это сделать в одно мгновение. Но, думаю, мы не дойдем до такой крайности. Пушки дворца останутся немы, будьте уверены: Гарри Киллер знает мое могущество, да и не осмелится разрушить завод, на котором основана вся его власть. Он попытается отбить вас у меня атакой. Но и это ему не удастся.
Как бы в ответ на утверждение Камаре, в нижнем этаже раздались глухие удары.
— Что я вам сказал? — кротко улыбнулся инженер. — Вот они атакуют главную дверь. Но она крепка.
— А если они направят на нее пушку? — спросил Сен-Берен, которого безмятежность Камаре успокаивала лишь наполовину.
— Даже в этом случае им нелегко ее пробить: чтобы привезти пушку из дворца на набережную, требуется время, а пока люди действуют тараном. Но они могут колотить целый век. Если хотите, пойдемте понаблюдаем за осадой. Спектакль будет интересным.
Он прошел через машинный зал не останавливаясь. Машины работали, как всегда, но рабочие не занимались делом с обычным усердием. Собравшись группами, она обсуждали новости. Везде царил беспорядок, легко объясняемый событиями, но Камаре сделал вид, что ничего не замечает. Пройдя через машинный зал, все поднялись на площадку башни. Она отличалась от дворцовой лишь тем, что на ней возвышался непонятный металлический пилон, верхушка которого поднималась в воздух больше чем на сто метров. Здесь, как и на дворцовой башне, был циклоскоп, расположенный внутри опор пилона. Камаре пригласил войти туда спутников.
— Этот циклоскоп, — объяснил он, — не направлен за пять километров, как тот, который я построил для Гарри Киллера. Благодаря серии наклонных зеркал, расположенных на верхушке заводской стены, он позволяет наблюдать за всем, что происходит поблизости. Вы увидите отсюда наружную часть нашей стены вплоть до основания.
В самом деле, эспланада, набережная и дорожка для караула хорошо были видны в циклоскопе, который давал изображения значительно более мелкие, чем дворцовый аппарат, но зато более четкие. В его стеклах спутники Камаре увидели большую толпу. Одни тащили лестницы и суетились вокруг завода, а человек тридцать безуспешно пытались разбить дверь.
— Как я и предвидел, — заметил Камаре, — будет штурм. Вот теперь станет интересно.
Штурм действительно начался. К стене было приставлено несколько лестниц, по которым поднимались Веселые ребята. Достигнув вершины стены, некоторые без всяких опасений схватились за нее руками. Тотчас же произошло нечто необычайное. Руки нападавших будто приклеивались к стене. Подвешенные к верхней части, люди исполняли какую-то дьявольскую пляску, как куклы, которых дергают за веревочку.
— Все это очень просто, — объяснил Камаре. — Кромка стены покрыта металлическим сплавом моего состава, электропроводность которого в сто раз больше, чем у меди. Я пустил по облицовке постоянный ток приличного напряжения — и вот вам результат.
В это время те из нападавших, что были на нижних ступеньках, схватили за ноги верхних, беспорядочные движения которых были необъяснимы. И тотчас сами включились в непонятный танец к большому удивлению тех, кто не последовал их примеру.
— Но почему не падают эти бездельники? — вскричал Сен-Берен.
— Они не могут, бедняги, — сказал Марсель Камаре. — Они останутся на стене до тех пор, пока мне будет угодно… Но я сделаю еще лучше.
Он повернул рукоятку. Тотчас же лестницы опрокинулись, будто отброшенные невидимой рукой, и те, кто на них был, посыпались вниз, оставив на стене гроздья человеческих тел, продолжавших конвульсивные подергивания.
— Не отвечаю за разбитые головы, — спокойно заметил Камаре. — Хотите знать причину того, что произошло у вас на глазах?
Когда все ответили утвердительно, он продолжал:
— Все это очень просто. По-моему, все силы — это колебания эфира в той или иной форме. Свет считают серией колебаний между определенным миниму