— Долго мне так стоять, профессор? — робко спросил фотограф, внимательно следя за странными движениями профессора.
— Ставьте ногу сюда! — крикнул ему профессор, указывая пальцем на ближайшие квадратики паркета.
Шмидт неловко поставил ногу и так крепко прижал к себе Джека, что тот забился в руках и тихонько взвизгнул.
— Молчи! — прошептал Шмидт.
— Теперь — вторую ногу! Ставьте ее сюда!
Так шаг за шагом довел профессор до дверей онемевшего от удивления фотографа.
— А теперь, — сказал он, широко распахнув двери, — а теперь уходите, пожалуйста!
Дверь захлопнулась перед самым носом фотографа.
Со звоном щелкнул французский замок.
К вечеру во двор въехала машина с голубыми полосами по бортам. Несколько милиционеров выскочили из машины, вызвали дворника и поднялись на пятый этаж, где жил профессор Енотов. Но профессора дома не оказалось.
На дверях его квартиры висела, приколотая блестящими кнопками, записка:
Не ищите меня. Это бесполезно.
Профессор И. Г. Енотов.
Глава II
А дело было так.
Накануне того дня, когда исчезли ребята, Карик сидел вечером в кабинете профессора Енотова.
На большом столе бесшумно горели спиртовки. Голубые огоньки спиртовок тянулись к донышкам стеклянных колб. В колбах что-то булькало и клокотало.
Сквозь фильтр медленно просачивались и звонко падали в бутыль прозрачные капли.
Карик залез с ногами в кресло. Прижав подбородок к столу, он внимательно следил за осторожными и ловкими руками профессора, стараясь не дышать, не шевелиться.
Профессор работал молча.
Засучив белые рукава халата, он склонился над столом и медленно переливал в узкие стаканчики густую маслянистую жидкость.
Изредка он бросал в эти стаканчики какие-то блестящие кристаллы, и тогда в жидкости появлялись хлопья, которые тихонько опускались на дно. Потом профессор подливал из мензурки что-то синее, а жидкость почему-то становилась после этого розовой.
Все это было очень интересно, и Карик готов был просидеть у стола до самого утра.
Но вдруг профессор вытер руки полотенцем и сказал:
— Теперь пусть немного постоит!
— И будет готово? — спросил Карик.
— Да! Теперь осталось только ее обесцветить и…
Профессор щелкнул пальцами:
— И мы начнем творить чудеса!
— А если кролик пить не станет? — спросил Карик.
— Ну как не станет! — профессор даже пожал плечами. Заставим выпить… Но это завтра. А сейчас…
Тут профессор взглянул на часы и засуетился:
— Ай-я-яй, Карик! Одиннадцать часов!..
Карик понял, что ему пора итти домой. Он вздохнул, нехотя слез с кресла и сказал:
— А завтра вы не начнете без меня?
— Ну, что ты, — сказал профессор, гася спиртовки, — ведь, я же обещал тебе!
— И Валю можно привести?
— Валю? — Профессор подумал. — Ну, что ж… Приходи с Валей…
— А вдруг у нас ничего не получится?
— Все получится! — уверенно сказал профессор.
— И кролик превратится в блоху?
— Ну, нет, — засмеялся профессор, — кролик так и останется кроликом…
— А скажите, Иван Гермогенович…
— Нет, нет! Довольно вопросов. Иди-ка домой. И я устал, да и тебе давно пора уже спать!
Всю ночь Карик ворочался с боку набок. Во сне он видел слона, но такого крошечного, что его можно было посадить в наперсток.
Утром Карик разбудил Валю и сказал с важным видом:
— Вставай скорей! К профессору пойдем!
Пока Валя, зевая, надевала трусики и сандалии, Карик шопотом рассказывал ей:
— Иван Гермогенович придумал такую розовую жидкость…
— Вкусную? — спросила Валя.
— Не знаю…
— Для кроликов жидкость! Сегодня он будет поить этой жидкостью кроликов.
— Ну и что с ними будет? — спросила Валя тоже шопотом.
— Еще ничего пока неизвестно! Это, ведь, только начнутся опыты! Пошли!
Ребята прошмыгнули через мамину комнату.
Мама крикнула что-то им вслед, но Карик схватил Валю за руку и потащил быстро за собой.
— Молчи! — зашептал Карик, — а то еще заставит завтракать!
Перебежав двор, они юркнули на парадную лестницу и, не останавливаясь, взбежали на пятый этаж, где жил профессор Енотов.
Там, на самых дверях был приколот кнопками кусок белого картона с такой надписью:
Звонок не действует. Прошу стучать.
Карик постучал — никто не отозвался; Карик толкнул дверь — она открылась. Ребята вошли.
В квартире было тихо.
В столовой постукивали часы. На кухне капала вода из крана.
— Наверное, он в кабинете! — сказал Карик. — Пойдем туда.
Но в кабинете профессора не было.
Ребята решили его подождать. Они вошли в комнату и остановились у дверей.
Окна кабинета были открыты настежь.
Солнце освещало белый стол, заставленный стеклянными банками, колбами и ретортами. Тонкие стеклянные трубочки, точно цветы, стояли в стаканах. Сверкали никелированные чашечки. Сияли медные части микроскопа. По потолку кабинета прыгали веселые солнечные зайчики.
Вдоль стен выстроились стеклянные шкафы с толстыми и тонкими книгами.
Названия у книг были непонятные: «Экология животных», «Гидробиология», «Хирономиды», «Аскариды».
Ребята обошли кабинет, покрутили винтики микроскопа, посидели в кожаном кресле, на котором, раскинув пустые рукава, лежал белый халат профессора, а потом стали рассматривать банки на столе.
Среди колб и реторт Валя заметила высокий, узкий стакан. Он до краев был наполнен светлой жидкостью. Маленькие серебристые пузырьки поднимались со дна и лопались на поверхности. Жидкость была похожа на газированную воду.
Валя осторожно взяла высокий стакан и понюхала.
— Ой, как вкусно пахнет! — закричала она.
— Не трогай! — сказал сердито Карик. — Может быть, это отрава! Отойди от стола! Отойди, говорю.
Валя отошла, а потом вернулась к столу и понюхала жидкость еще раз.
— Да это газированная вода! — сказала Валя, и вдруг ей так захотелось пить, будто она весь день ела селедки.
— Не трогай! — крикнул Карик.
— А мне пить хочется! — сказала Валя.
И в самом деле, ей так захотелось пить, что у нее даже горло пересохло и стало трудно дышать.
Выбрав минуту, когда Карик отвернулся в другую сторону, она придвинула к себе стакан и попробовала языком жидкость.
— Вот вкусно-то! — прошептала Валя и, не обращая уже внимания на Карика, поднесла стакан ко рту и отхлебнула из него немножко.
— Попробуй! — протянула Валя Карику стакан. — Холодная и очень вкусная… Никогда еще такой не пила.
— А вдруг все-таки это отрава? — сказал Карик, недоверчиво посматривая на серебристую жидкость.
— Отрава бывает горькая, — засмеялась Валя, — а это очень вкусное.
Карик нерешительно переступил с ноги на ногу и тяжело вздохнул:
— Наверное, дрянь какая-нибудь! — сказал он, протягивая руку к стакану.
— Совсем не дрянь! Пахнет персиками, а на вкус вроде ситро. Только еще вкуснее…
Карик оглянулся по сторонам, взял стакан из рук Вали и торопливо отпил несколько глотков.
— А, ведь, правда, вкусно! — сказал он и поставил стакан на прежнее место. — Только больше не пей, а то он заметит.
Карик чуть ли не силой оттащил Валю подальше от стола — к подоконнику.
— Посидим лучше на окне! — предложил он. — Иван Гермогенович, наверное, скоро придет.
Ребята взобрались на диван, а оттуда на подоконник. Свесив головы вниз, они лежали, болтая ногами, и рассматривали сверху далекий двор.
— У-ух, как высоко! Ты бы прыгнул?
— Прыгнул, — ответил Карик, — с парашютом прыгнул бы!
— А без парашюта?
— Без парашюта?.. Нет! Без парашюта с такой высоты не прыгают!..
Тут вдруг в стекло ударилась голубая стрекоза и упала на подоконник.
Слабо шевельнув крыльями, она перекувырнулась через голову и вытянулась на подоконнике между Кариком и Валей, беспомощно перебирая крошечными лапками.
— Моя! — закричал Карик и схватил стрекозу.
— Моя! — закричала Валя.
Карик хотел оттолкнуть Валю, но вдруг ему показалось, что он теряет трусики. Он торопливо нагнулся, но не успел подхватить; трусики соскользнули вниз, а вслед за ними полетели и сандалии.
Карик протянул было руку, но диван, стоявший у окна, начал быстро опускаться вниз, точно лифт с верхнего этажа.
Ничего не понимая, Карик посмотрел по сторонам и тут он увидел, что комната как-то странно растягивается и вверх и вниз.
— Что это? — закричал Карик.
Стены, пол и потолок растягивались, как меха огромной гармошки.
Люстра мчалась вместе с потолком вверх. Пол стремительно уходил вниз.
Прошло не более минуты, но комнату уже нельзя было узнать.
Высоко над головой покачивалась люстра, похожая на огромный стеклянный стратостат.
Глубоко внизу поблескивал желтый пол. На полу, точно кожаные горы, стояли черные кресла, а белый халат профессора лежал, как вечные снега, покрывающие вершины гор.
Вместо книжных шкафов поднимались небоскребы из стекла и коричневых балок.
— Карик, что это? — сказала Валя.
Тут только Карик заметил Валю. Она стояла возле него, перепуганная, тоже без сандалий и без трусиков.
— Карик, что же это?
Но не успел Карик ей ответить, как рядом что-то зашумело, застучало. Густые тучи пыли поднялись над подоконником. Валя вцепилась Карику в плечо. В ту же минуту дунул ветер. Пыль взлетела вверх и медленно рассеялась.
— Ай! — крикнула Валя.
На том месте, где только что была стрекоза, шевелилось толстое и длинное коленчатое тело с огромным крюком на конце.
Покрытое бирюзово-голубыми пятнами коричневое тело судорожно сжималось. Четыре огромных прозрачных крыла, покрытые густой сетью жилок, дрожали в воздухе. Чудовищная голова беспомощно билась о подоконник.
— Ка-арик! — прошептала Валя.
— Ш-ш-ш!
Осторожно ступая, Карик пошел по подоконнику, но, сделав несколько шагов, испуганно остановился.