— Ну ладно, ладно, — поспешно сказала Валя, — полезу первая, только не сердитесь пожалуйста!
Она храбро ухватилась за канат и быстро заскользила вниз.
— Счастливого пути, — махнул рукой Иван Гермогенович. — Когда спустишься, придержи конец.
— При-дер-жу-у! — крикнула Валя, скользя по канату.
Профессор и Карик наклонились и молча следили, как спускается их маленький товарищ.
— Не тру-усь! — закричал Карик.
— И не думаю даже! — донесся снизу слабый голосок Вали.
Она спокойно скользила по канату от узла к узлу и уже добралась до середины его. Но тут внезапно подул ветер.
Валю стало раскачивать точно маятник. Она судорожно вцепилась в узел каната и подняла голову вверх, ища глазами профессора.
— Спускайся! — закричали разом профессор и Карик.
Ветер раскачивал канат все сильнее. Валя описывала широкие круги над пропастью..
— Спускайся!
Валя зажмурилась и опять заскользила по канату от узла к узлу. Наконец ее ноги коснулись чего-то твердого. Это была нижняя ветка сосны, которая казалась еще шире и толще верхних ветвей. Валя могла по ней свободно прогуливаться, как гуляют люди по широкому проспекту.
— Долезла! — крикнула Валя, взглянув вверх.
Высоко над ее головой висел неуклюжий кувшин. На краю его сидели Иван Гермогенович и Карик и что-то кричали.
Валя прислушалась.
— Придержи веревку! — кричал Карик сверху.
Валя схватила веревку за конец. Веревка дрогнула, натянулась. Карик, а за ним профессор быстро спустились вниз и стали рядом с Валей.
— Отсюда до земли не так уж далеко! — сказал Иван Гермогенович, поглядывая вниз, — давайте-ка, посмотрим, в какой стороне наш маяк.
Он поглядел направо, налево и вдруг закричал:
— Вон он!
— Где? Где? — спросили Карик и Валя, вытянув шеи.
Сквозь заросли сосновых игл путешественники увидели на далеком горизонте шест с красным флагом. Но как далеко он был теперь! Он казался совсем крохотным, — такие бывают флажки на игрушечных пароходах.
Валя прищурила глаза, посмотрела на маяк, на Карика, на профессора и тяжело вздохнула:
— Нам до него не дойти! — сказала она, — за год не дойти. Мы такие маленькие, а он так далеко.
— Н-да, — процедил сквозь зубы профессор, — пожалуй, придется шагать месяца два или три.
— Три месяца? Но, ведь, тогда уж зима наступит… Придется дом строить, — сказала Валя.
— Гм… Возможно… Однако что же мы здесь стоим? Идемте по ветке к стволу сосны.
Профессор осмотрелся еще раз и уверенно пошел вперед.
Следом за Валей спускался Карик.
Следом за ним побрели ребята.
Они карабкались по темно-красным буграм сосновой коры, прыгали через узкие, но глубокие расщелины.
Наконец путешественники дошли до отвесной стены. Это был ствол. Красно-коричневые глыбы коры громоздились одна на другой; между глыбами проходили глубокие ущелья. В некоторых местах эти ущелья густо заросли серым, седым кустарником.
— Отдохнем, ребята, — сказал Иван Гермогенович. — А потом спустимся по стволу, как это делают муравьи.
Ребята взглянули вниз и невольно попятились.
— И все-таки придется спускаться! — сказал Иван Гермогенович.
Валя прижалась к красной глыбе и замотала головой.
— Ничего, ничего, — сказал Иван Гермогенович, — на Кавказе и на Памире наши альпинисты взбираются на горы еще покруче. И спускаются, конечно, с них. А там разве такие подъемы и спуски? То и дело встречаются ледники, глетчеры. От ветра слезятся глаза. От холода слезы замерзают на щеках. Б-р-р-р… Подумать даже страшно. Ну, а по нашему деревянному Монблану не так уж опасно спускаться.
— Ладно, как-нибудь спустимся! — сказала Валя.
— Конечно, спустимся, — отозвался Карик. — Ведь, все равно другого пути на землю нет. Значит, нужно спускаться по стволу.
Профессор размотал остатки своего костюма, свил надежную веревку и протянул один конец ее Вале.
— Ты опять первой пойдешь, — сказал Иван Гермогенович, — обмотай веревку вокруг пояса и держись за нее крепче. Следующим пойдет Карик. Я буду спускаться последним.
Иван Гермогенович сделал из веревки петлю и накинул ее на плечи Карика.
— Освободи руки. Та-к.
Карик поднял руки, опустил петлю до пояса и затянул ее покрепче.
— Ну вот и все, — сказал профессор, — пора в путь.
Путешественники двинулись вниз.
Сначала спускали на веревке Валю. Она шарила внизу ногами, нащупывала выступ коры и кричала:
— Стою! Отпустите немножко веревку!
Веревку ослабляли. Следом за Валей спускался Карик. Иван Гермогенович ждал наверху, широко расставив ноги и придерживая веревку обеими руками. Он следил за каждым движением ребят. Как только Валя и Карик укреплялись на новой площадке, Иван Гермогенович сбрасывал им веревку и, крепко цепляясь за каждый выступ, осторожно спускался к ним сам.
Так прошли они почти половину опасного пути.
Земля приближалась с каждым шагом. Уже можно было разглядеть узловатые стволы травяного леса.
— А все-таки далеко еще! — сказал профессор. — До земли доберемся не раньше чем через три-четыре часа.
Все трое сильно устали.
Плечи, колени у них были в ссадинах, в синяках. Руки дрожали и больше не слушались.
Пора было отдохнуть.
На одной из широких площадок профессор и ребята остановились.
— Привал! — скомандовал профессор, падая на бугристую площадку. Ребята опустились рядом с ним.
Иван Гермогенович лежал, тяжело дыша, вытирая ладонью мокрое от пота лицо. Карик и Валя сидели, свесив ноги над пропастью.
— Ну и дорога! — бормотал профессор.
Ребята повернулись к нему лицом.
— Как, по-вашему, — спросила Валя, — мы все-таки дойдем домой до зимы?
Профессор махнул рукой.
Валя вздохнула.
— Значит, не дойдем?
— Не знаю! — буркнул профессор.
Все трое замолчали.
И вдруг Валя вскочила и замахала руками.
— Ай, смотрите! Кто это?
— Что? Что такое? — спросил профессор, приподнимаясь.
— Вон там! — крикнула Валя. — Да какие страшные!
И тут профессор увидел огромную голову, покрытую целым лесом густой щетины. Короткие, но цепкие лапы хватались за края площадки. Наконец животное вскарабкалось на площадку, выгибая лохматое длинное тело и перебирая многочисленными ногами. За ним появилось другое такое же лохматое и длинное животное, затем еще и еще.
— Не бойтесь, — сказал профессор. — Это всего только гусеницы соснового шелкопряда. Нас они не тронут.
— Ой, я все-таки их боюсь, — прошептала Валя.
— Чего ты трусишь? — сказал Карик. — Говорят же тебе, что они нас не тронут. Чем они питаются? — спросил он у профессора.
— Зеленой хвоей и мягкими, молодыми побегами сосны, — ответил Иван Гермогенович.
— Ну, вот, видишь. Это гусеницы-вегетарианки. Можешь их даже погладить рукой.
Но Валя на всякий случай отодвинулась подальше от гусениц. Профессор подошел к ней, похлопал ее по плечу и сказал:
— Не бойся, не бойся. Сейчас они уползут дальше. Мы им не нужны. Они подбираются к хвое, к молодым побегам сосны. Я их хорошо знаю — когда-то я про них написал целую книгу. Эти гусеницы — настоящая лесная саранча. Они собираются в бесчисленные стаи и пожирают хвойные леса, как саранча пожирает хлеб. Однажды я видел лес, по которому прошли шелкопряды. Он был начисто обглодан этими обжорами. Десятки километров ехал я, но нигде не видел ни одного зеленого пятнышка, только голые сучья торчали во все стороны.
Тут профессор поднял голову, поглядел вверх и улыбнулся, как будто увидел самого лучшего из своих друзей.
— А вот и микрогастер неморум! — сказал Иван Гермогенович. — Добро пожаловать, добро пожаловать.
— Где? Кого это вы увидели?
— А вы разве не видите?
Ребята задрали головы.
Наверху над шелкопрядами бесшумно парили огромные животные с узкими телами и длинными прозрачными крыльями.
— Комары! — закричала Валя.
— Микрогастер неморум! — сказал профессор. — Наездники! Друзья лесов и людей. Смотрите, ребята, что будет дальше. Многие ученые позавидовали бы нам сейчас. Смотрите! Р-р-раз! — отсчитывал профессор, — есть один! Р-раз! Другой! Прекрасно! Р-р-раз! Третий! Молодцы! Смотрите! Смотрите!
Крылатые наездники падали сверху на гусениц, точно коршуны на добычу, и усаживались у них на спине.
— Едут! Едут! — засмеялась Валя. — Настоящие наездники!
Это было похоже на забавное представление в цирке, где собаки катаются на лошадях, а на кошках мчатся перепуганные мыши.
Ребята захлопали в ладоши. Но вдруг Валя опустила руки, поглядела на профессора и растерянно спросила:
— Эти… микры… что же это они делают?
Она увидела, что наездники быстро поднимают вверх брюшко с острой пикой на конце и со всего размаху вонзают эту пику в спину гусеницы.
Кольнув гусеницу, они сейчас же взлетали вверх.
— Дерутся! — сказала Валя, — дерутся, а не катаются!
— И не дерутся и не катаются! — ответил профессор. — Наездники пробивают своим острым яйцекладом кожу гусеницы и под кожу кладут яички. Через некоторое время из яиц этих выйдут личинки наездника и примутся уничтожать гусениц. Они сожрут гусениц раньше, чем из них выйдут бабочки-шелкопряды. Если бы не было наездников, сосновый шелкопряд пожрал бы все леса, но микрогастер не дает ему расплодиться. Поэтому мы можем назвать его сторожем наших лесов.
Крылатые наездники усаживались у гусениц на спине.
— А нельзя ли разводить искусственно этих микрогидров? — спросил Карик.
— Микрогастеров? Можно! — сказал профессор.
— Так почему же их не разводят?
— Пробуют, но не всегда эти опыты бывают удачны. К сожалению, в личинки этих наездников откладывают свои яйца другие наездники, совсем крошечные. И микрогастер погибает.
— Вот паразиты! А разве нельзя эту мелюзгу уничтожить?
— Можно. У этих крошечных наездников есть тоже свои враги, тоже наездники. Эти уже совсем малютки.