Однако расчеты Ивана Гермогеновича не оправдались.
Однажды, когда путешественники уже подходили к озеру произошло печальное событие.
Это было рано утром.
Профессор и ребята вышли из пещеры, в которой они провели ночь, и зашагали по холодной утренней земле.
— Ну и стужа! — ежился профессор, — наверное, этой ночью были заморозки!
Дрожа от холода и выбивая зубами мелкую дробь, путешественники шагали по холмам и долинам. Казалось, их босые ноги ступают по льду, только слегка засыпанному землей. Хотелось остановиться и поджать под себя ноги, как поджимают лапы гуси на льду.
Наконец ребята не выдержали и, чтобы хоть как-нибудь согреться, быстро побежали вперед.
— Не убегайте далеко! — крикнул им вдогонку Иван Гермогенович.
Но ребята уже мчались к высокой цепи холмов, обгоняя друг друга, перепрыгивая с разбегу через широкие рвы и небольшие ручьи.
— Вернитесь! — кричал Иван Гермогенович. — Вернись, Карик! Иди сюда, Валя!
Но Карик только махнул рукой и, быстро взбежав на гребень песчаного холма, скрылся за ним.
Валя остановилась, как бы раздумывая: вернуться ей обратно или бежать за Кариком, но, подумав немного, полезла за братом и тоже скрылась за холмом.
Встревоженный Иван Гермогенович прибавил шагу. И вдруг из-за холма раздался отчаянный крик, и тотчас же на вершине его появилась Валя. Она махала руками, звала Ивана Гермогеновича на помощь.
— Скорей, скорей!.. Нападают! — кричала она.
Профессор побежал так быстро, как только мог.
Он с разбегу влетел на холм и задыхаясь спросил:
— Где он? Где?
— Вон! Вон он! — показывала Валя пальцем на глубокую воронку.
На дне воронки, зарывшись по горло в песок, ворочалось страшное чудовище. Большая черная голова с длинными изогнутыми крючками быстро-быстро подбрасывала вверх тучи песка и камней.
На склоне воронки стоял растерявшийся Карик. Он закрывал руками голову и вертелся во все стороны. Песок и камни летели прямо в него. Он падал, поднимался, вертел головой. А чудовище швыряло в него, не переставая, песок и камни. Песчаные стены воронки осыпались под ногами Карика, и он сползал все ниже и ниже, прямо в логово чудовища.
— Повернись спиной! — закричал ему Иван Гермогенович.
Но Карик ничего не понимал, ничего не слышал. Тогда профессор сбежал вниз, схватил Карика на руки и полез из воронки по осыпающейся стене. Вдогонку профессору полетел целый град камней. Но Иван Гермогенович стиснул зубы и, не выпуская из рук Карика, быстро лез вверх, втягивая голову в плечи и нагибаясь к самой земле.
Наконец он выбрался из воронки и осторожно положил Карика на землю. Карик лежал бледный, по щеке его тоненькой струйкой ползла кровь. Его голова и весь паутинный костюм были запорошены песком. Валя подбежала к брату и опустилась около него на колени.
— Он живой? — с тревогой спросила она профессора.
— Живой, — хмуро сказал Иван Гермогенович, — сейчас очнется!
— Ой, скорее пусть очнется. Надо уходить отсюда. Тот страшный вылезет и опять набросится.
— Не вылезет! — буркнул профессор и сердито посмотрел на Валю. — Ведь, говорил, кричал… Так нет… Все по-своему хотят…
Он сползал все ниже и ниже, прямо в логово чудовища.
Он приложил ухо к груди Карика, потом нащупал пульс и, глядя на небо, зашевелил беззвучно губами.
Карик вздохнул.
— Ты меня слышишь? — громко сказал Иван Гермогенович.
Карик приподнялся, сел и посмотрел на профессора мутными глазами.
— Он… ушел?
— Ушел, ушел! — сказал профессор, — а вот ты-то как? Можешь встать?
— Кажется, могу! — сказал Карик и, шатаясь, встал на ноги.
— Пойдемте! — сказал он, стиснув зубы.
Некоторое время путешественники шли не разговаривая, но профессор не мог долго сердиться. Когда они сели отдохнуть, Иван Гермогенович поглядел на Карика и сказал усмехаясь:
— Герой какой… А? Смотрите-ка! В берлогу льва полез!
— Да я нечаянно, — сказал Карик. — Бежал, бежал и вдруг эта воронка. Ну, я и скатился вниз…
— А ты бы лучше под ноги смотрел, а не считал в небе ворон. Ведь, еще немного, и ты бы попал на обед к муравьиному льву.
— Как вы сказали его зовут? Муравьиный лев? — спросила Валя.
— Именно так его и зовут, — кивнул профессор, — но это был не сам муравьиный лев, а его личинка. Сам-то он не сидит в яме, а летает, но еще чаще только ползает по деревьям. Может быть, вы даже и встречали его когда-нибудь…
— Какой он? На кого он похож?
— Похож на стрекозу немного. Но увалень, но лентяй ужасный. Сядет на дерево, опустит четыре длинных крыла, да так и висит целый день, точно его булавкой прикололи к дереву. А эта забияка, которая сидит в яме и швыряется камнями, — его личинка. Это она охотится тут. Видели, какую хитрую ловушку поставила для ротозеев?
— Для муравьев?
— Не только для муравьев. Она и другим насекомым не дает спуску. И что самое обидное, — улыбнулся профессор, — тебя хотело съесть животное, у которого даже и рта-то нет.
— Ну да… Чем же оно меня стало бы есть? Ногами?
— Да вроде того, — сказал профессор, — крючками! Видишь ли, мой друг, у муравьиного льва нет ротового отверстия, но зато у него на голове два огромных крючка, которыми он присасывается к жертве и вытягивает из нее кровь. Еще две-три минуты, и ты познакомился бы с этими крючками.
Профессор поднялся с земли и сказал:
— Ну, что ж, пойдемте!
Валя побежала за профессором, а Карик поплелся сзади, стараясь не отставать от Вали.
Временами резкая боль заставляла Карика подпрыгивать и останавливаться. Ему казалось, что он наступает на длинные, острые иглы.
И все же он шел. Морщился, гримасничал, кусал губы, но шел, не отставая ни на шаг.
Иван Гермогенович поминутно оглядывался и украдкой наблюдал за Кариком. Когда же Карик спотыкался, профессор останавливался и с тревогой в голосе спрашивал:
— Ну что там у тебя?.. Может быть, ты хоть обопрешься на меня? Что-о?
— Нет, нет, ничего, — торопливо отвечал Карик, — это так… Наступил на острый камень.
Наконец Карик начал отставать. Он теперь уже не шел, а подпрыгивал на одной ноге, волоча по земле другую.
Профессор остановился и сказал:
— Ну, ты, я вижу, совсем раскис.
— Нет, нет! — запротестовал Карик, — я хоть сто километров еще пройду.
Он выпрямился и быстро пошел вперед, но, сделав несколько шагов, упал и, обхватив больную ногу, застонал. Тогда профессор, не говоря уже ни слова, взвалил Карика себе на плечи.
— Да я дойду. Пустите! Я сам! — отбивался Карик.
— Сиди уж! — прикрикнул профессор. — Дойду!.. Подумаешь, скороход какой…
Прижимая к себе Карика, он шел, хмуро поглядывая под ноги. Рядом с ним шагала с виноватым видом Валя.
Карик положил голову на плечо профессора и начал дремать, а скоро заснул крепким сном.
Когда он открыл глаза, он увидел, что лежит на берегу большого озера. Профессор стоял на камне и, приложив ладонь козырьком к глазам, смотрел на другой берег, где одиноко торчал далекий шест-маяк.
Карик услышал, как Валя спросила что-то, но что именно, он не разобрал.
Карик приподнял с земли голову и прислушался. Теперь уже говорил профессор:
— Построим корабль и поплывем. Но сначала поищем удобную квартиру. Ведь, нам придется пожить недельку на берегу.
— А зачем?
— Как это зачем? Разве ты не видишь, как расхворался наш Карик.
— Не надо!.. — сказал Карик, приподнимаясь на локтях.
— Что не надо?
— Не надо жить на берегу. Я смогу доползти до корабля и грести даже буду.
— Чепуха! — махнул рукой профессор. — А вдруг поднимется буря? Ты же камнем пойдешь ко дну.
Иван Гермогенович нагнулся над Кариком и потрогал рукой его распухшее колено.
— Гляди, как посинело! И болит, наверное?
— Болит, — поморщился Карик, — и жжет все, будто горячим утюгом по колену гладят.
Профессор задумался и вдруг, хлопнув себя по лбу, побежал к озеру.
— Ух, какая распухшая! — дотронулась Валя кончиком пальца до больной ноги Карика.
— Да, вот тебя бы так обстреляли, и ты вся бы распухла! — сказал Карик.
— А ты не ступай на эту ногу, тогда скорей пройдет! Хочешь, я тебе костыль найду?
В это время вернулся профессор. Он держал перед собой на вытянутых руках небольшой листик, с которого струилась на песок вода.
— А ну-ка, повернись, — сказал Иван Гермогенович Карику, — дай-ка твою ногу. — И положив мокрый, холодный листик на горячее, опухшее колено, он ловко обернул им больную ногу Карика.
— Ну как?
— Хорошо, — сказал Карик, — вроде компресса. Сразу стало полегче!
— Прекрасно! Лежи смирно, а мы пойдем с Валей поищем место для ночлега.
К счастью для путешественников, на этот раз им не пришлось долго искать убежище. Они увидели, что весь берег озера изрыт глубокими пещерами. Они заглянули в одну, в другую и наконец выбрали сухую песчаную пещеру с низкими сводами, с узким входом.
— Давайте, останемся в этой! — предложила Валя.
Профессор согласился.
Он вернулся на берег, поднял Карика и на руках перенес его в пещеру.
— Лежи! — сказал Иван Гермогенович, укладывая Карика около стены. — Удобно тебе? Нет?
Карик ничего не ответил. Он уже спал крепким и тяжелым сном больного. Иван Гермогенович и Валя сели у входа и при слабом вечернем свете поужинали остатками медового теста.
— А теперь спать! — сказал профессор.
Завалив вход в пещеру камнями, путешественники растянулись на сухом песке и скоро заснули.
Под утро Иван Гермогенович увидел во сне муравьиного льва. Лев крепко держал Карика изогнутыми крючками и в упор смотрел на него выпуклыми большими глазами.
Карик бил по голове муравьиного льва руками и ногами и тихо стонал.
Профессор открыл глаза.
«Ну, и приснится же!» подумал Иван Гермогенович.
Однако стоны не прекращались. Значит, это не сон?
— Карик, ты что? — окликнул его профессор.