— Он! — сказал Карик, прикрывая ладонью рот.
— Да, он! — прошептала Валя. — Видишь, ручками шевелит… Неужели и мы такими были?
— Еще меньше, — ответил Карик, — не разговаривай. Молчи, сиди.
Валя даже перестала дышать.
И вдруг в тишине они услышали тоненький-тоненький писк — слабее комариного.
— Говорит что-то, — прошептал Карик, — а что говорит — не понять.
Между тем профессор соскочил с дощечки на землю и пропал в траве.
Через минуту он появился снова, таща за собой темную бабочку.
Бабочка отбивалась, махала крыльями, валила профессора с ног.
— Поможем ему, — сказала Валя.
Профессор, барахтаясь у края фанеры, что-то пищал.
— Подожди, — остановил Карик сестру, — он опять что-то говорит.
Но Валя уже схватила бабочку и с размаху отбросила ее прочь, потом подняла дощечку с профессором к самым глазам.
— Он, кажется, чем-то недоволен, — сказала Валя.
Профессор, поднимая руки к небу, бегал по дощечке и пищал.
— Что с вами, Иван Гермогенович?
— Да ты не кричи, — шопотом сказал Карик, — ты оглушишь его. Он, ведь, маленький. Дай-ка мне его сюда.
Карик осторожно стряхнул профессора с дощечки к себе на ладонь и поднес его к уху.
— Экофора! — услышал он слабый голосок профессора. — Единственная экофора! Такой экземпляр! Такой экземпляр!
— Про экофору какую-то говорит, — шепнул Карик Вале.
— Это, наверное, порошок так называется, — сказала Валя шопотом, — а порошка-то у нас нет… Скажи ему это…
Карик посмотрел на ладонь и сказал медленно и раздельно:
— Иван Гермогенович, что делать? Ветер унес весь порошок… Мы не виноваты…
И он опять поднес ладонь к уху.
— Это ничего, — пропищал чуть слышный голосок, — у меня в лаборатории есть еще целый грамм такого порошка. Несите меня домой. Только сначала отыщите в траве экофору.
— А что такое экофора? — спросил Карик.
— Экофора, — пропищал профессор, — это бабочка из семейства молей. Водится только на юге. Пожирает косточки или зерна плодов масличных деревьев. В наших местах такие бабочки чрезвычайно редки, а Валя у меня ее отняла. Пусть непременно найдет.
— Ну, Валька, — сказал Карик, — ищи экофору. Сама выбросила эту редкость, сама и найди.
Валя наклонилась, пошарила в траве и подняла за крылышко маленькую полумертвую бабочку.
— Эта? — спросил Карик, показывая профессору бабочку.
— Эта, эта! — обрадовался профессор. — Захватите ее домой, только не помните, пожалуйста.
— А в какую сторону нам домой итти? — спросил Карик.
— Сперва идите к пруду, а за прудом вы увидите дорогу в город.
Карик сорвал лист подорожника, свернул фунтиком и осторожно посадил в него Ивана Гермогеновича.
— Ну, а теперь бежим домой, — сказал он Вале, — только не потеряй экофору.
— Постой, — сказала Валя, — как же мы пойдем по городу голые?
— Ничего. Добежим.
— Нет, нет, — сказала Валя, — надо одеться. Так я не пойду.
Валя подняла с земли скомканную рубашку профессора и накинула ее на себя.
Карик взглянул на нее и захохотал.
— Ну и чучело. Посмотри, на кого ты похожа.
Рубашка профессора доходила Вале до самых пяток. Рукава свисали до колен. Но все-таки это была одежда.
Валя засучила рукава и подобрала рубашку, точно шлейф.
— А ты как? — спросила она у Карика. — Надень и ты что-нибудь.
Карику пришлось влезть в брюки Ивана Гермогеновича. Он натянул их до самого горла.
Утопая в штанах, Карик сделал несколько шагов, но споткнулся и упал. Хорошо, что он успел во-время поднять руку, в которой держал профессора, а то бы, наверное, потерял или раздавил Ивана Гермогеновича.
— А ты подверни брюки, — посоветовала Валя, помогая брату подняться и справиться со штанами.
Карик так и сделал.
Карику пришлось влезть в брюки Ивана Гермогеновича.
Ребята вышли на дорогу.
Был уже вечер, когда Карик и Валя вошли в темные улицы города.
В окнах домов светились желтые огоньки.
Улицы были пустынны.
Где-то далеко впереди кричали ребята. Должно быть, играли в лапту или в футбол.
Карик увидел вдали деревья сада «Второй пятилетки».
— Ну, вот, мы скоро и дома! — весело сказал он.
Но лишь только ребята прошли несколько шагов, как из-под ворот какого-то дома выскочила лохматая собачонка с оборванным ухом. Задыхаясь от лая, она набросилась на Карика и Валю, норовя схватить их за пятки.
Карик запустил в нее камнем, и ребята побежали.
Собачонка отстала.
Карик бежал, поддерживая одной рукой сползающие штаны и высоко поднимая над головой другую руку, в которой был зажат лист подорожника с профессором.
Валя еле поспевала за Кариком.
И вдруг перед ними выросла целая толпа мальчишек.
Карик и Валя остановились.
Мальчишки тоже.
— Ну-ка, пропустите нас! — нахмурился Карик.
— А вы откуда?
— А вам не все равно?
— Ясно — не все равно, У нас тут на огороде два чучела пропало — одно в рубахе, другое в штанах.
— Ну так что?
— А то!
Мальчишки засмеялись.
— Эй, ребята, — крикнул один из них, — тащи их на огород, пускай ворон пугают!
— А ну, суньтесь!
Карик поднял руку с профессором высоко над головой, вытаращил глаза, и страшным голосом закричал:
— Микро-гасте-е-ер не-мо-о-р-р-у-у-м!
Ребята шарахнулись.
— Сумасшедшие! — испуганно сказал кто-то в толпе.
Карик затопал ногами и закричал еще громче:
— Ка-р-р-рабу-ус… Корр-ри-кса. Тр-риун-гу-ли-на.
Налетая друг на друга, мальчишки кинулись врассыпную.
Улица опустела.
В темноте замелькали белые пятна рубашек, справа и слева захлопали калитки.
— А все-таки биология нам пригодилась, — сказал Карик, отдуваясь, — только давай бежим скорее, чтобы больше никого не встретить… Должно быть, мы и в самом деле на чучел похожи.
Карик и Валя помчались так, что в ушах у них засвистел ветер.
Дома, переулки, улицы, углы, сады — все это мелькало мимо, точно в кино.
Но вот и знакомые зеленые ворота.
Ребята с разбегу влетели во двор и остановились, тяжело переводя дыхание.
Во дворе было пусто.
Ребята подняли головы.
Они увидели во втором этаже освещенное окно и за окном, у стола — маму.
Перегоняя друг друга, Карик и Валя взбежали по лестнице на площадку и забарабанили что есть силы в дверь.
Когда мама увидела их на пороге, она заплакала и бросилась обнимать Карика и Валю.
— Не трогай! Подожди! — кричала Валя, вырываясь. — Ты раздавишь Ивана Гермогеновича.
— Валечка, что с тобой? — сказала мама и заплакала еще сильней.
— Постой, мама, не плачь, — сказал Карик серьезно, — дай нам лучше маленькую чистую рюмочку.
— Рюмочку?
— Ну да, — кивнул головой Карик, — мы посадим в рюмочку профессора, а потом…
— Ай-ай-ай! Оба помешались! — всплеснула руками мама и уже хотела было бежать к телефону вызывать доктора, но через каких-нибудь пять минут все объяснилось.
Мы посадим в рюмочку профессора.
Мама успокоилась, приготовила ужин, а ребята отнесли профессора в лабораторию.
На другой день профессор, как ни в чем не бывало, сидел за столом у себя в кабинете.
Десять корреспондентов снимали Ивана Гермогеновича и записывали в блокноты его похождения.
Вскоре в одном журнале была напечатана обо всем этом большая статья с портретом Ивана Гермогеновича Енотова.
Кто-то пустил слух, будто профессор Енотов научился превращать слона в муху, а потом это перепутали и стали говорить: «Он делает из мухи слона».
Впрочем, может быть, есть и такой профессор, который делает из мухи слона, но про него я ничего не знаю и говорить не буду, потому что я не люблю писать о том, чего я никогда не видел собственными глазами.