– И я…
Валя протянула руку к восьмому колобку, но, дотронувшись до него, подумала немного и, тяжело вздохнув, сказала:
– Нет, я уже больше не хочу.
– Ну а теперь, – похлопал Валю по плечу Иван Гермогенович, – рассказывай, как это ты ухитрилась попасть в цветок энотеры.
– А мы с Кариком вас искали… Правда, Карик?
Карик кивнул головой.
– Я ходила-ходила и вдруг захотела есть, а в лесу пахнет, как в кондитерской. Полезу, думаю, на дерево. И полезла. А там ка-ак захлопнется и не пускает. Кричала-кричала – даже у самой уши заболели.
– И плакала, наверное?
– Немножко… А потом заснула, да так крепко, что даже ничего во сне не видела. А потом слышу, кричат: «Валя, Валя!» Я хочу проснуться, но никак не могу!
– Ну, всё хорошо, что хорошо кончается, – сказал Иван Гермогенович. – А чтобы нам опять не потерять друг друга, дайте мне слово, что теперь вы больше уже не отойдёте от меня ни на шаг.
– Честное пионерское! – сказал Карик.
– Честное под салютом! – подняла руку Валя.
– Тогда – в поход! – весело сказал профессор. – В поход, друзья мои, в поход!
Путешественники забрали корзинки с колобками и пошли вдоль реки.
К ночи они добрались до больших холмов. Здесь, в какой-то норке, переночевали, а утром, закусив душистыми колобками, двинулись снова в путь.
Так шли они несколько дней, ночуя в цветах, в раковинах, в пустых осиных гнёздах и даже под камнями, в мрачных и сырых берлогах.
Питались они нектаром, пчелиным мёдом, яйцами бабочек, зелёным молоком.
В долине трёх рек профессору удалось убить малиновку. Путешественники ели три дня жареную и копчёную дичь, и, наверное, им хватило бы мяса ещё на две недели, но по дороге на них напали жуки-кожееды, отняли всю провизию и чуть не искалечили Ивана Гермогеновича и Карика.
С каждым днём путешественники подходили всё ближе и ближе к озеру, на другой стороне которого стоял шест-маяк.
По расчёту профессора, они должны были прийти к озеру на другой день к вечеру, за ночь переплыть его, а там уж совсем недалеко было и до маяка.
– Примерно через два-три дня мы будем дома! – уверял профессор ребят.
Но расчёты Ивана Гермогеновича не оправдались.
Когда путешественники были уже совсем близко от озера, произошло печальное событие.
Это случилось рано утром.
Профессор и ребята только что вышли из пещеры, в которой провели ночь, и двинулись в путь, шагая по холодной утренней росе.
– Ну и стужа! – ёжился профессор.
Дрожа от холода и выбивая зубами мелкую дробь, путешественники шагали по холмам и долинам. Казалось, босые ноги ступают по льду, только слегка засыпанному землёй. Хотелось остановиться, поджать под себя ноги, как поджимают лапы гуси на льду.
Наконец ребята не выдержали и, чтобы хоть немного согреться, быстро побежали вперёд.
– Не убегайте далеко! – крикнул им вдогонку Иван Гермогенович.
Но ребята уже мчались к высокой цепи холмов, обгоняя друг друга, перепрыгивая с разбегу широкие рвы и небольшие ручьи.
– Вернитесь! – кричал Иван Гермогенович. – Вернись, Карик! Иди сюда, Валя!
Но Карик только махнул рукой и, взбежав на гребень песчаного холма, скрылся за ним.
Валя остановилась, как бы раздумывая: вернуться ей обратно или бежать за Кариком, но, подумав немного, полезла за братом и тоже скрылась за холмом.
Встревоженный Иван Гермогенович прибавил шагу. И вдруг из-за холма раздался отчаянный крик. Тотчас же на вершине холма появилась Валя. Она махала руками, звала Ивана Гермогеновича на помощь.
– Скорей, скорей!.. Нападают! – кричала она.
Профессор побежал так быстро, как только мог. Он с разбегу взлетел на холм.
– Где он? Где? – задыхаясь, спросил профессор.
– Вон! Вон он! – показывала Валя пальцем на глубокую воронку.
На дне воронки, зарывшись по горло в песок, ворочалось страшное чудовище. Большая чёрная голова с длинными изогнутыми крючками быстро-быстро подбрасывала вверх мелкие камни и песок. На краю воронки стоял испуганный Карик. Он беспомощно закрывал голову руками, выкрикивая что-то непонятное. Песок и камни летели в него с такой силой, что он то и дело падал, поднимался и снова падал. А чудовище швыряло в него не переставая, стараясь ослепить его песком и сбить с ног камнями.
Песчаные стены воронки осыпались и оседали под ногами Карика, и он сползал всё ниже и ниже, прямо в логово чудовища, приближаясь к нему с каждой минутой.
– Повернись спиной! Спиной повернись к нему! – кричал Иван Гермогенович.
Но Карик ничего уже не понимал и, кажется, ничего уже не слышал. Тогда Иван Гермогенович сбежал проворно вниз, схватил Карика на руки и полез из воронки по осыпающейся стене, крепко прижимая его к груди.
Вдогонку профессору и Карику полетел со свистом град камней. Но Иван Гермогенович стиснул крепко зубы и, не выпуская Карика из рук, продолжал карабкаться вверх, втягивая голову в плечи и пригибаясь к самой земле.
Наконец он выбрался из воронки. Осторожно положив Карика на землю, Иван Гермогенович пробормотал растерянно:
– Ну, вот ведь какой ты… Ну разве можно так пугать меня?
Карик лежал на земле бледный, с закрытыми глазами. По щеке его тоненькой струйкой ползла кровь. Голова Карика и весь он с головы до ног был покрыт густым слоем серой пыли и песка.
– Он живой? – наконец прошептала Валя, опускаясь около Карика на колени.
– Живой, – хмуро ответил Иван Гермогенович, подкладывая под голову Карика свёрнутый лепесток незабудки.
– Ой, я боюсь! – прошептала Валя, посматривая в сторону страшной воронки. – А вдруг он вылезет, этот страшный, и опять набросится!
– Не вылезет, если вы сами к нему не полезете, – буркнул Иван Гермогенович, сердито взглянув на Валю. – Не надо совать свой нос в каждую пасть, если не хотите потерять головы.
Он склонился над Кариком, приложил ухо к его груди, нащупал пульс и зашевелил беззвучно губами.
Карик вздохнул.
– Ты меня слышишь? – громко спросил профессор.
Карик приподнялся, посмотрел на профессора мутными глазами. Губы его еле шевелились.
– Он… ушёл? – спросил слабым голосом Карик.
– Ушёл, ушёл! – сказал профессор. – А вот ты-то как? Можешь встать?
– Кажется, могу! – сказал Карик.
Шатаясь, он встал на ноги и сказал, стиснув зубы:
– Пойдёмте!
Некоторое время путешественники шли не разговаривая, но профессор не мог долго сердиться. Когда они сели отдохнуть, Иван Гермогенович поглядел на Карика и сказал, усмехаясь:
– Герой какой… А? Смотрите-ка! В берлогу льва полез!
– Я нечаянно, – сказал Карик. – Бежал-бежал – и вдруг эта воронка. Ну, я и скатился вниз…
– А ты бы лучше под ноги смотрел да не считал в небе ворон. Ведь ещё немного – и ты попал бы на обед к муравьиному льву.
– Как, вы сказали, его зовут? Муравьиный лев? – спросила Валя.
– Именно так его и зовут, – кивнул головой Иван Гермогенович, – но это был не сам муравьиный лев, а только его личинка. Сам-то он не сидит в яме, сам он летает, но ещё чаще ползает по деревьям. Я думаю, вы даже встречали его когда-нибудь…
– Какой он? На кого похож?
– Похож на стрекозу немного. Но увалень и лентяй ужасный! Сядет на дерево, опустит четыре длинных крыла, да так и висит целый день, точно его булавкой прикололи. А эта забияка, которая сидит в яме и швыряется камнями, – его личинка. Она охотится тут. Видели, какую хитрую ловушку поставила для ротозеев?
– Для муравьёв?
– Не только для муравьёв. Она и другим насекомым не даёт спуску. И, что самое обидное, – улыбнулся Иван Гермогенович, – тебя хотело съесть животное, у которого даже и рта вовсе нет.
– Ну да… А чем же оно меня стало бы есть? Ногами?
– Да вроде того! – сказал профессор. – Видишь ли, дружок, у муравьиного льва нет ротового отверстия, но зато у него на голове есть два огромных крючка, которыми он присасывается к жертве и вытягивает из неё кровь. Ещё две-три минуты – и ты бы познакомился с этими крючками.
Профессор поднялся с земли и сказал:
– Ну, ладно, пойдёмте!
Валя побежала за профессором, а Карик поплёлся сзади, стараясь не отставать от Вали.
Временами резкая боль заставляла его подпрыгивать и останавливаться. Ему казалось, что он наступает на длинные острые иглы.
И всё же он шёл. Морщился, гримасничал, кусал губы, но шёл, не отставая ни на шаг.
Иван Гермогенович поминутно оглядывался, украдкой наблюдая за Кариком. Когда же Карик спотыкался, профессор останавливался и с тревогой спрашивал:
– Ну что там у тебя?.. Может быть, ты хоть обопрёшься на меня? Что-о?
– Нет, нет, ничего, – торопливо отвечал Карик, – это так… Наступил на острый камень.
Наконец Карик начал отставать. Он теперь уже не шёл, а подпрыгивал на одной ноге, волоча по земле другую.
Иван Гермогенович остановился:
– Ну, ты, я вижу, совсем раскис.
– Нет, нет! – запротестовал Карик. – Я хоть сто километров ещё пройду.
Он выпрямился и быстро пошёл вперёд, но… сделав несколько шагов, упал и, обхватив больную ногу, застонал. Тогда профессор, не говоря ни слова, взвалил Карика себе на плечи.
– Да я пойду. Пустите! Я сам! – отбивался Карик.
– Сиди уж! – прикрикнул профессор. – Дойду!.. Подумаешь, скороход какой…
Прижимая к себе Карика, Иван Гермогенович шёл, хмуро поглядывая под ноги. Рядом с ним шагала с виноватым видом Валя.
Карик положил голову на плечо профессора и начал дремать, а скоро глаза его закрылись, и он заснул крепким сном.
Когда же он открыл глаза, он увидел, что лежит на берегу большого озера. Профессор стоял на камне и, приложив ладонь козырьком к глазам, смотрел на другой берег, где одиноко торчал далёкий шест-маяк.
Карик услышал, как Валя спросила что-то, но что именно, он не разобрал.
Карик приподнял с земли голову, прислушался. Теперь уже говорил Иван Гермогенович.
– Построим корабль и поплывём. Но сначала поищем удобную квартиру. Ведь нам придётся пожить недельку, а может быть, и две недели, на берегу.