– Напрасно ты встаёшь, – нахмурился Иван Гермогенович, – рано ещё тебе вставать! Рано, дорогой мой! Смотри, разболеешься ещё больше.
– А знаете, – сказал Карик, – когда я проснулся, смотрю – стол стоит, кресла, горит огонь. Ну, я и подумал, что я уже дома, что настало утро и надо уже вставать.
– А тебе нравится наша новая квартира? – спросила Валя.
– Очень! – сказал Карик. – И особенно нравятся лампочки светляка. Какой у них сильный свет!
– Ну, это ещё что! – сказал профессор. – Вот если бы сюда принести парочку ночных пирофор – такой ли ещё был бы свет!
– А что это за штука… пи… пирофоры ваши?
– Такие жуки! Живут они в Гвиане, в Бразилии и в Мексике. И вот когда какому-нибудь бразильцу или мексиканцу понадобится ночью идти по лесу, он ловит ночных пирофор и привязывает их к шляпе. Свет, который излучают эти жуки-фонари, такой яркий, что можно идти даже в самых тёмных тропических зарослях, не сбиваясь с дороги. А мексиканские дамы прячут эти пирофоры в причёске, рядом с бриллиантами, а иногда делают из них пылающие ожерелья или обёртывают их вокруг талии, точно огненный пояс. После бала местные модницы купают уставшее насекомое в ванне и кладут в стеклянную вазу, и тогда всю ночь пирофора нежно и приятно освещает спальню мексиканки.
– А у нас только один иванов жук светится? – спросила Валя.
– Не только он, – ответил Иван Гермогенович. – Я мог бы устроить такое же освещение из светящихся бактерий… Когда я был студентом, я сделал однажды настоящую лампу из таких бактерий. При свете этой лампы можно было и читать, и писать.
– Бактерии? Это такие маленькие, не видимые простым глазом существа?.. Как же они светятся? Ведь их же не видно.
– Когда их очень много, – ответил Иван Гермогенович, – тогда можно видеть этот свет, хотя самих бактерий, конечно, не увидишь. Иной раз в лесу сияют голубым или зелёным светом гнилые пни. Кажется, что светится сам пень, но это излучают свой свет бактерии. Светятся также гниющие рыбы, выброшенные на берег. Нередко такое голубоватое излучение можно заметить и на трупах животных.
Но тут Иван Гермогенович спохватился, подбежал к бочке и, откинув с шумом крышку, крикнул весело:
– Ужинать, ужинать, друзья мои! Ужинать и спать!
Утром профессор отправился на разведку.
Он вернулся только вечером и принёс с собой ворох паутинных верёвок.
До поздней ночи сидел Иван Гермогенович на пороге пещеры, свивая из паутины толстые канаты, а когда все стали укладываться спать, сказал Вале:
– Завтра мы с тобой отправимся к нашему кораблю! Пора уже спускать его на воду… Карик поправляется, и скоро мы сможем двинуться в путь.
На другой день Иван Гермогенович разбудил Валю перед рассветом. Они позавтракали мёдом и, взвалив на плечи канаты, отправились на работу.
Дубовый лист лежал на прежнем месте.
– А теперь, – сказал профессор, сбросив канат около листа, – пойдём в конюшню за нашим битюгом.
И он пошёл по берегу, наклоняясь к земле, заглядывая под камни.
Наконец около большого серого камня Иван Гермогенович задержался. Он встал на четвереньки и внимательно осмотрел тёмный лаз под камнем. Потом пошарил вокруг и бросил туда пригоршню песка.
Под камнем кто-то начал возиться.
– Славный жеребец! – сказал Иван Гермогенович, вставая. – Если он только не будет брыкаться, мы с тобой быстро спустим корабль на воду!
– Кто там сидит? Под камнем? – шёпотом спросила Валя.
– Дикая лошадь! – пошутил профессор. – Конь о шести ногах! Ну-ка помоги, Валёк!
Иван Гермогенович подтащил канат из паутины к черенку листа, замотал его вокруг черенка и, с силой дёрнув на себя, крепко затянул петлю.
– Прекрасно! – пробормотал он.
Волоча другой конец каната по земле, профессор отошёл с ним в сторону от листа, и, когда канат вытянулся, Иван Гермогенович скрутил на его конце вторую петлю. Потом притащил четыре коротеньких чурбачка и поставил их торчком на землю, как ставят «письмо», когда играют в городки.
Слегка пристукнув камнем чурбачки, Иван Гермогенович загнал их неглубоко в землю, затем, толкая тихонько ногой то один, то другой чурбачок, установил их так, что они падали при самых лёгких толчках.
– Прекрасно! – сказал профессор.
Валя с любопытством наблюдала за ним, но ничего не могла понять.
– Вам помочь? – спросила она наконец.
– Ничего, ничего! Я сам!
Иван Гермогенович поднял петлю каната, подтащил её к чурбачкам и осторожно положил сверху.
Петля повисла над землёй, опираясь на качающиеся чурбачки.
– Ну, хомут готов, – сказал Иван Гермогенович, – а теперь пойдём за лошадью. Ты когда-нибудь запрягала лошадей? – шутливо спросил профессор.
– Нет, – созналась откровенно Валя, – лошадей я никогда не запрягала!
– Чудесно! Мне тоже не приходилось. Но это не беда.
Иван Гермогенович поднял длинную жердь и протянул её Вале:
– На! Держи!
Потом он нашёл жердь подлиннее и, положив её на плечо, скомандовал:
– За мной!
Широко шагая, профессор повёл Валю к большому серому камню.
Около камня Иван Гермогенович остановился, стукнул концом жерди о землю и, выставив ногу вперёд, сказал:
– Теперь слушай внимательно. Вот здесь, под этим камнем, прячется от дневного света личинка жужелицы. А жужелица – это хищный жук, который питается насекомыми. Сама личинка, как и её родитель, также питается насекомыми. Днём она смирно сидит под камнями, а ночью отправляется на охоту. Сила у неё необыкновенная! Прямо тигрица, да и только!
– Я боюсь! – прошептала Валя, глядя на профессора испуганными, широко открытыми глазами.
– Напрасно! – ответил Иван Гермогенович. – Да и некогда нам труса праздновать… Итак, мы должны будем выгнать личинку жужелицы из-под камня и надеть на неё хомут. А там она уже сама потащит корабль к берегу озера. Я думаю, мы легко с ней справимся. Только не надо трусить.
– А вдруг она укусит?
– Конечно, укусит, если мы будем зевать!
– Так как же мы её погоним?
– А вот так: сначала выгоним из-под камня, а потом ты станешь с той стороны, а я с этой. Как только она поползёт, ты не давай ей ползти вправо, а я не дам ползти влево. Будем загонять её прямо в хомут. Ну, приготовились? Отойди подальше!
Валя отбежала в сторону. Иван Гермогенович сунул свою жердь под камень и принялся ворочать ею, точно кочергой в печке.
– Ага! Идёт! Идёт!
Профессор отскочил.
Прямо на Валю ползло, вытягивая из-под камня длинное тело, огромное чудовище. Валя ударила его жердью по спине. Чудовище вздрогнуло и повернуло голову к профессору. Иван Гермогенович стукнул его жердью по голове с такой силой, что оно попятилось было назад, но тотчас же, торопливо перебирая шестью ногами, поползло прямо к дубовому листу. Однако на полдороге оно остановилось снова.
Иван Гермогенович подскочил к жужелице и так ударил её сзади, что она вздрогнула и закрутилась на месте.
– Валя, подгоняй, подгоняй её!
Валя ткнула жужелицу жердью в бок.
– Но, но! Пошла! Пошла!
Так, шаг за шагом, они двигались к дубовому листу, подгоняя личинку жердями.
Наконец голова жужелицы поравнялась с петлёй. Профессор сбил жердью чурбачки. Петля упала на голову жужелицы. Иван Гермогенович бросил жердь, схватил руками канат и с силой дёрнул его. Петля затянулась. Тогда профессор подобрал жердь и подбежал к голове жужелицы.
– Поехали! – закричал Иван Гермогенович.
Лист дрогнул. Поднимая тучи пыли, он медленно потащился к берегу.
Жужелица металась из стороны в сторону, но всякий раз она натыкалась на острые жерди. Путешественники не позволяли ей свернуть ни вправо, ни влево.
Наконец она смирилась и потащила тяжёлый лист к озеру.
Она ползла, поглядывая с удивлением на Ивана Гермогеновича и Валю большими глазами, не понимая, чего от неё хотят эти странные двуногие насекомые с такими длинными жердями в лапах.
– Ну и сивка-бурка! Молодец! – кричала в восторге Валя.
– Не сивка-бурка, а карабус канцелятус, – строго сказал Иван Гермогенович. – Карабус – это фамилия, канцелятус – имя!
Личинка-жужелица подтащила дубовый лист к самой воде, но тут она точно взбесилась. Она помчалась сначала вдоль берега, потом круто повернула и побежала обратно к пещере.
Профессор и Валя с криком бегали за ней, лупили её жердями по голове, по бокам, по спине.
Как долго продолжалась бы эта война – трудно сказать. Но кончилась она совсем неожиданно. Пробегая мимо огромной скалы, жужелица остановилась и юркнула под скалу.
– Фу-у, – тяжело вздохнул профессор, – ну и карабус! Помучил же он нас.
– А как нам теперь отцепиться от него, от этого карабуса? – спросила Валя.
– Очень просто! – сказал Иван Гермогенович, отвязывая канат от черешка листа. – Хотя и жалко бросать такой хороший канат, но ничего не поделаешь! Пойдём! На сегодня, пожалуй, хватит. Надо и нам отдохнуть немного.
Оставив лист на берегу, путешественники вернулись домой.
За обедом Валя рассказала Карику, как ловко перевезли они дубовый лист к берегу на личинке жужелицы. Карик слушал её с нескрываемой завистью.
– Эх, жалко, меня там не было! – вздохнул он. – Уж я бы прямо в воду её загнал. Надо было за петлю дёргать.
– Советовать легко, – сказал профессор, – а вот ты поработал бы так, как мы с Валей. Во всяком случае, мы с ней потрудились не хуже карабуса.
Он провёл ладонью по усам, вытер с бороды мёд и встал.
– Завтра начнём собираться потихоньку в экспедицию. А сегодня до вечера попробуем перетащить на берег бочки с мёдом, найти для себя одежду, приготовить мачты, паруса, канаты. Словом, поработать придётся основательно и сегодня, и завтра.
Иван Гермогенович взвалил на плечи охапку волоса шелкопряда.
– Пойдем, Валёк! – сказал он, направляясь к выходу из пещеры.
Весь день профессор и Валя провели на берегу озера.
Валя плела верёвки из волоса шелкопряда, Иван Гермогенович сначала помогал ей, а потом ушёл разыскивать мачту для корабля.