Ребята услыхали глухой голос профессора:
– Хватайтесь крепче!
Они вцепились руками в шерсть и в ту же минуту вихрем взлетели вверх.
Глава 17
Странная земля. – Профессор сражается с бабочкой. – Приключения Карика и Вали в фанерном ящике. – Дорогая экофора. – Профессор запакован. – На пути в старый мир.
От ветра у путешественников перехватило дыхание, земля качнулась и пропала.
– Держитесь крепче! – крикнул профессор.
Ребята едва расслышали его голос. Ровное густое гудение шмелиных крыльев и пронзительный свист ветра заглушали всё.
Сначала шмель летел высоко над землёй. Но потом ему, как видно, стало тяжело, а может быть, и больно. Три пары рук вцепились в его мохнатую шерсть, три пары ног колотили его по брюху и груди при каждом резком повороте.
Шмель стал метаться из стороны в сторону – должно быть, для того, чтобы сбросить непрошеных пассажиров.
Он летел, спускаясь всё ниже и ниже, отряхивался на лету, но избавиться от тяжёлой ноши не мог.
У Вали кружилась голова, сердце так и ёкало.
Профессор со страхом поглядывал на неё.
Только бы удержалась, бедняжка, только бы не разжала рук!
И вдруг шмель ещё сильнее затрещал крыльями.
В ушах у путешественников завизжал ветер.
Шмель стрелой помчался вниз.
«Эх, жалко будет, если мы сядем раньше времени, – мелькнуло в голове у Карика. – Уж хоть бы он дотащил нас до середины пути!»
Земля приближалась с каждой минутой.
Профессор и ребята поджали ноги, чтобы не стукнуться обо что-нибудь твёрдое при посадке.
Всё ближе и ближе верхушки травяных джунглей.
И вот – сильные толчки, один, другой, третий…
Ещё толчок, и путешественников выбросило из меховых кабин, швырнуло прямо на землю.
Кувыркаясь через головы, ребята и профессор покатились по какому-то синему мягкому полу, покрытому такими же мягкими холмами и буграми.
Наконец, перекувырнувшись в последний раз, профессор ухватился руками за край огромного гладкого камня.
Иван Гермогенович встал на ноги. Придерживаясь за края камня рукой, он пошёл вокруг него, кряхтя и слегка прихрамывая.
– Странно! – бормотал Иван Гермогенович, ощупывая плоский и гладкий камень, похожий на мельничный жёрнов. – Что же это такое?.. А вон ещё точно такой же круглый камень… А вот и третий, и четвёртый…
Профессор с трудом вскарабкался на один из камней и взглянул вокруг себя. Перед ним лежала странная земля. Она была похожа на шахматную доску. Ровные синие шоссе пересекали её из края в край. Он наклонился над странным круглым камнем, добросовестно осмотрел его гладкую чёрную блестящую поверхность, и вдруг смелая догадка пронеслась в его голове.
– Пуговица! – хлопнул ладонью по лбу профессор. – На пуговице стою… А шахматная земля и синие дороги – это… это же… Ребята! – закричал он Карику и Вале, которые сидели на клетчатом бугорке, потирая ушибленные бока и колени. – Ребята, да мы же почти дома. Это мой пиджак.
Обрадованные ребята вскочили.
– А ящик?.. Где ящик с увеличительным порошком? – нетерпеливо крикнула Валя.
Профессор, стоя на пуговице, внимательно разглядывал окрестности пиджака. Он искал шест с красным платком. Но шеста нигде не было.
– Странно… Очень странно, – пожал плечами Иван Гермогенович.
Он осмотрелся ещё раз и вдруг увидел гигантский столб, который лежал на земле. Другой конец его уходил далеко на запад. Лесные джунгли расступились, и прямая просека терялась где-то в голубеющей дали, сливаясь с далёким горизонтом.
– Упал! Упал, разбойник! И не более как десять минут назад.
– Кто упал? – разом спросили ребята.
– Наш маяк!.. Но это не беда. Мы уже на месте. Ящик должен быть здесь… В этой стороне, где лежит маяк. За мной, друзья мои!
И профессор бодро побежал по лацканам пиджака, перепрыгивая через петли и спотыкаясь о нитки. За ним бежали вприпрыжку Карик и Валя.
На краю пиджака все остановились. Впереди шумели травяные джунгли.
– Вот он! – крикнул Иван Гермогенович, протягивая руку к густым зарослям.
Сквозь просветы джунглей они увидели высокое жёлтое здание.
– Ур-ра! – радостно закричали ребята и, взявшись за руки, бросились к ящику.
Пыхтя и отдуваясь, подбежал к ящику и профессор.
– Ну вот, ну вот, – возбуждённо потирал руки Иван Гермогенович, – наконец-то кончились наши мытарства! И как хорошо, что мы не испугались шмеля! Это просто замечательно! Ведь пешком мы не смогли бы добраться до ящика так скоро! Маяк-то, как сами видите, упал за несколько минут до нашего приземления!.. Да! Быть смелым – это то же самое, что быть счастливым!
Профессор провёл рукой по лысине и сказал взволнованно:
– Итак, друзья мои, через минуту мы снова станем большими, настоящими людьми. Здесь, у стен этого ящика, кончается наше тяжёлое, опасное путешествие. Мы стоим на пороге большого мира. Но, прежде чем покинуть этот малый мир, я хочу сказать вам несколько слов… Вы многое увидели за эти дни, но, если правду вам сказать, вы заглянули только в один из крошечных уголков малого мира. Вы прочитали только несколько строчек из толстой книги, которая называется «Природа». И эти строчки, я бы сказал, ещё далеко не самые интересные. В книге природы есть и другие страницы, от которых просто невозможно оторваться.
Вы увидели пока лишь крошечный кусочек соседнего с нами мира… Он мал, он незаметен, этот мир. Мы часто не обращаем на него внимания. Мы плохо знаем его. А между тем это очень важная часть большого мира, в котором живём мы с вами. Его жизнь крепко связана с нашей жизнью… Во всяком случае, гораздо крепче, чем об этом думают многие.
В этом малом мире есть и друзья наши, есть и враги.
И тех, и других нам нужно знать.
Мы ещё вернёмся сюда когда-нибудь снова. Мы придём с большой экспедицией, вооружённые с ног до головы, и завоюем этот ещё мало исследованный мир.
Для такого похода нам не понадобится уменьшительная жидкость. Мы придём с микроскопами, с большими знаниями, с опытом многих учёных.
Нашим оружием будет терпение.
Но мы поговорим об этом подробно дома, когда вернёмся к себе. А сейчас займёмся самым неотложным делом.
Давайте увеличиваться.
Иван Гермогенович шагнул к стене фанерного ящика. Заглянув в единственное круглое окошко, он сказал, весело потирая руки:
– Всё на месте. Залезайте, друзья мои, по одному. Коробка с увеличительным порошком в правом углу. Действуйте!
Карик, а за ним Валя полезли в окошко.
Профессор подсадил их и уже собрался было сам лезть за ними следом, но тут вдруг на стену ящика села бабочка с блестящими крыльями металлического оттенка.
Это была очень маленькая бабочка, всего только в несколько раз больше профессора.
Иван Гермогенович взглянул на неё, да так и замер.
– Оливковая экофора! – прошептал он, задыхаясь от волнения.
Иван Гермогенович прижался к фанерной стенке и весь насторожился, точно охотник, увидевший неподалёку редкостного зверя.
Экофора, не обращая внимания на профессора, полезла мимо него по стене.
Сердце Ивана Гермогеновича забилось, застучало.
– Стой! – крикнул он, высоко подпрыгнув, схватил экофору за крылья.
Бабочка рванулась, и они вместе грохнулись на землю.
Экофора забилась, замахала свободным крылом, уперлась ногами в грудь профессора, но Иван Гермогенович не выпускал её.
Лёжа на земле под бабочкой, он напряг все силы, стараясь удержать свою драгоценную добычу.
Он позабыл обо всём на свете.
Да и немудрено.
В руках его билась оливковая экофора – редкая, удивительная в наших краях бабочка-моль, самый крошечный представитель чешуекрылых.
Как она появилась на стене фанерного ящика – эта бабочка, живущая в тёплых странах, – об этом профессор сейчас и не думал. Он помнил только одно: в его богатой коллекции, в отряде бабочек, в семействе молей, там, где под стеклом на тонких булавках сидят, распластав крылышки, ковровая моль, волосяная, зерновая, вишнёвая, боярышниковая, лопушниковая и полевая моль, – в этом семействе нет ещё до сих пор оливковой экофоры.
И теперь она будет.
– Да погоди же ты. Ай, какая! – уговаривал Иван Гермогенович упрямую бабочку, которая таскала его по земле, всячески стараясь освободиться. – Да ну же… ну… Довольно… Ну, перестань!
Пока Иван Гермогенович боролся с оливковой экофорой, Карик и Валя пробирались в правый угол ящика, где стояла коробочка с увеличительным порошком.
Постепенно глаза их привыкли к полумраку.
Они разглядели пустую комнату с голыми стенами.
Сквозь круглое окошко падал на пол косой солнечный луч. Золотая пыль кружилась в солнечном свете, и луч казался живой дорогой.
– А здесь очень весело. Правда, Карик? – сказала Валя, оглядываясь.
Карик, не отвечая, шагнул в угол, где стояла огромная, как сундук, белая коробка, накрытая толстым листом пергамента.
– Вот она! – сказал Карик.
Он взобрался на край коробки, пробарабанил босыми пятками по стенкам и протянул Вале руку:
– Лезь сюда! Давай!
Валя вскарабкалась наверх и села рядом с Кариком.
Карик поднатужился и сдвинул с коробки пергаментную крышку.
– Ешь! Увеличивайся! – сказал он, склоняясь над коробкой.
– А разве мы не будем ждать Ивана Гермогеновича? – спросила Валя.
– Нет… И знаешь что? Давай увеличимся раньше его. Подумай, как это будет интересно. Мы уже большие, а он ещё маленький.
– Ладно! Я согласна, – сказала Валя.
Проворно сунув руку под пергамент, она достала полную пригоршню блестящего, как бертолетова соль, порошка.
Она поднесла ладонь ко рту, открыла рот и вдруг, опустив руки, повернулась к Карику:
– А сколько его надо съесть, чтобы увеличиться?
– Ешь больше!
– Ну а если мы вырастем очень большие… Не очень-то ведь приятно быть девочкой с каланчу ростом.
– Ничего, ешь! – спокойно ответил Карик. – Если перерастёшь лишнее – уменьшительной жидкости выпьешь и подравняешься. Вот и всё. Смотри, как я ем. Вот так.