Куратор министерства А.К. Иванов, директор завода И.М. Чуприна, главный инженер к.т.н. Б.Г. Рапсодов, главный технолог к.х.н. Р.П. Зверев, главный приборист к.т.н. И.И. Кандаур, начальник НИЛ д.т.н. Я.Б. Диксон и его заместитель Р.Н. Бебеев в отраслевом сборнике опубликовали две статьи. Результатами работы нежмашевцев заинтересовалась Москва, а также многие предприятия отрасли. По материалам этой работы Бебеев подготовил кандидатскую диссертацию. Защита ее состоится в следующем году.
Не обошлось и без казуса. Так, тов. Н.Т. Берендей заявил нашему корреспонденту о том, что основной вклад в проделанную работу сделал старший мастер цеха С.В. Попсуев, но его почему-то не оказалось в числе авторов статей. И вовсе непонятно, почему диссертацию защищает Бебеев, к данной работе имеющий лишь косвенное отношение: он зять главного инженера Рапсодова. В дирекции завода заявление начальника цеха не подтвердили. При этом разъяснили, что старший мастер Попсуев всего лишь молодой специалист, участвовавший с линейным и контрольным персоналом цеха и других подразделений завода в сборе и обработке данных, и до автора научных статей пока не дорос. Но в техническом отчете он фигурирует среди исполнителей.
Главный инженер подвел черту, заявив: «Желание молодого специалиста Попсуева поскорее остепениться и стать признанным ученым вполне оправданно и понятно, так как наш завод является кузницей творческих кадров. Не исключено, что мастер, который склонен к исследовательской деятельности, со временем будет переведен в НИЛ. Пока же ему, выпускнику столичного вуза, проработавшему на нашем заводе всего ничего, надо поднабраться опыта. Согласитесь, два года – это маловато, чтобы вникнуть в нюансы производства и тем более давать рекомендации по его совершенствованию и корректировке ТУ. Всему свое время, признают и Попсуева. Что же касается заявления начальника цеха тов. Берендея, оно вполне понятно и заслуживает уважения, поскольку Попсуев является одним из лучших его работников. К тому же Попсуев мастер спорта международного класса, четыре года назад бился за звание чемпиона Европы на саблях. Из-за полученной раны вынужден был уйти из фехтования. Думаю, что если мы и ранили самолюбие производственного мастера, то всё же не так сильно, как травмировал мастера спорта клинок победителя в том бою».
Что ж, по мнению технического руководителя завода, случай с Попсуевым неприятный, но не трагический. Кому-то везет, кто-то становится чемпионом или кандидатом наук, а кто-то остается вторым или кандидатом в кандидаты. Если разобраться, вторых, третьих и т.д. большинство, и что без них первые? Ведь и пан Володыёвский, помнится, не был чемпионом Европы, а «главный механикус отечества» Кулибин академиком? Так что Попсуев – полный вперед!
В заключение хочу сказать пару слов о Попсуеве-спортсмене. Я слежу за фехтованием, знаю не только известных мастеров клинка, но и интересуюсь растущими талантами. Одним из самых перспективных, на мой взгляд, пять лет назад был Сергей Попсуев. В 19 лет став мастером спорта международного класса, он вошел в обойму ведущих советских саблистов. Тренеры не без оснований ожидали от Сергея серьезных успехов в международных соревнованиях, но на кубковых соревнованиях в Венгрии с ним произошел несчастный случай, едва не закончившийся трагедией. В бою клинок итальянца сломался и, как масло, прошил камзол Попсуева.
Пройди клинок двумя сантиметрами выше, и этой статьи не было бы. Врачи вытащили Попсуева с того света, но после больницы он уже не смог вернуться в большой спорт. Сергей тогда был студентом четвертого курса Московского энергетического института. Я на время потерял следы Попсуева и вдруг узнал, что по окончании МЭИ он оказался в нашем городе, на «Нежмаше». Мне стало интересно, как сложится его жизнь на поприще инженера. Уверен, что я еще не раз вернусь к нашему герою.
Рубить, так рубить
– Читали это? – спросила Несмеяна, протягивая Попсуеву газету.
– Что там? – небрежно спросил он. – Про завод?
Несмеяна ткнула в заголовок «Признанный спортсмен, непризнанный ученый?»:
– Про вас. Признание в любви.
Попсуев прочел, взглянул на Несмеяну. Та произнесла с насмешкой: – Видите, чем кончилось? Сколько месяцев убили на эксперименты? Восемь? Десять? Это пустяк, не расстраивайтесь. Не всю жизнь, как Свияжский. Я же говорила, на заводе не шпагой, рельсом надо махать. А для этого надо, Попсуев, не уметь, а сметь. Смелость города берет.
Попсуев стиснул в кулаке газету и, ни слова не говоря, бегом припустил в заводоуправление. Через десять минут он зашел в приемную главного инженера.
– У себя? – хмуро спросил Сергей секретаршу. Та с интересом посмотрела на взъерошенного молодого человека.
– Вам что? – певуче протянула она, припоминая: Попсуев, из третьего.
– Главный здесь?
В Сергее всё кипело. Он понимал, что нарушает субординацию, что еще минута, и его карьера пойдет к черту, но уже не мог справиться со своей злостью на несправедливость судьбы. Справься, понял бы, что судьба всегда благоволила ему, даруя лучший из возможных вариантов. Но нет, нет, нет и нет! Он вновь на дорожке, и еще посмотрим, кто кого! И он не только саблист, но и судья. Душу его наполнял восторг, оттого что он сам «замутил» всё это.
– Борис Григорьевич занят, – певуче произнесла секретарша. Она еще в прошлый раз обратила на Попсуева внимание. Диковат, но хорош. Девушка улыбнулась ему. – О чем доложить?
Сергей направился к двери.
– Я же сказала, Борис Григорьевич занят, – дрогнувшим, но по-прежнему певучим голосом произнесла она с чарующей улыбкой, встав на пути Попсуева. Тот легко поднял труженицу под локотки (она зажмурилась, когда увидела в его глазах бешеные огоньки) и отставил в сторону.
– Это что же получается! – с порога бросил Попсуев, взмахивая газетой как саблей.
– Я вас не вызывал. Выйдите!
– Нет уж! Не уйду, пока не получу ответ, почему меня не включили в число авторов статей и почему ваш зять защищает по моим материалам диссертацию?! – Попсуев с грохотом вытащил стул из ряда, упал на него, закинул нога за ногу.
– Вы что себе позволяете? – побагровел главный инженер.
В открытую дверь заглянула половина секретарши. Рапсодов как-то беспомощно взглянул на нее и махнул рукой. Та скрылась, и вскоре появился начальник режимной службы Синьков. Преторианец молчком подошел к Попсуеву и крепко взял нахала за шиворот, захватив клок волос. Сергей отбросил стул из-под себя, перехватил руку Синькова, а второй рукой схватил его за мягкий подбородок и швырнул на стол в направлении Рапсодова. Режимник заскользил, сметая бумаги, а Попсуев покинул кабинет, хрястнув дверью. Синьков, не смея взглянуть на Рапсодова, лазил под столом и собирал сметенные листочки.
Секретарша подскочила со своего места и непроизвольно сделала пару шажков к выходу. Сергей сел за ее стол, взял лист чистой бумаги и размашисто набросал на нем несколько строк. Оставив лист на столе, пошел в общежитие.
– Я его посажу! Он у меня, сукин сын, на рудники пойдет! Он у меня в дурдоме сгниет! – трясся от возбуждения главный инженер, бестолково перебирая на столе документы и письма, понимая, что всё уже свершилось: Попсуев хоть и буян, да герой, а вот он слабак.
Через пять минут о случившемся доложили Чуприне. Передали и заявление Попсуева: «Директору завода т. Чуприне И.М. от старшего мастера цеха №3 Сергея Васильевича Попсуева. Заявление. Прошу уволить в связи с подлым поведением руководства завода. С.В. Попсуев».
Чуприна вызвал Рапсодова, с искорками в глазах расспросил, что за корриду устроил тот у себя в кабинете. Главный объяснился, протянул газету. Пока директор читал, Рапсодов, не умолкая, грозил Попсуеву всеми мыслимыми и немыслимыми карами: – Он у меня волчий билет получит!..
– Ладно, Борис Григорьевич, хватит сопли жевать. Сам кашу заварил. Ты заявление читал? А статью? Почитай, почитай! Шибко вы парня обидели.
– Кто кого еще обидел.
– Сам обиделся? Прям, унтер-офицерская вдова! Обиду проглоти, радуйся, что не получил, как Синьков. Почему я ничего не знал про это? Что автор Попсуев? Почему этот… Бебеев… украл чужой труд? Кто готовил это?
– НИЛ и главный технолог.
– Передай, чтоб подмылись, через десять минут ко мне. И Берендея позови, но не к началу.
– Иван Михайлович!
– Чего тебе?
– Но я не давал интервью! Я не знаю никакого Кирилла Шебутного!
– Ладно, иди! Не знает он… Знаем мы!
Крылья, как у ангелов, за спиной
Каково было удивление Попсуева, когда в семь вечера в комнату зашел Чуприна. Сергей лежал, закинув руки под голову и задрав ноги на спинку кровати, и размышлял. Пока вся эта утренняя возня никак не откликнулась, будто ее и не было вовсе. Не ясно было, что же теперь делать. Во всяком случае, идти на завод бессмысленно. «Надо ждать. Кто-нибудь сам придет. Смирнов или Орест, или Берендей. А то и приедут – менты. И поведут под белы рученьки… А за что?!» Раскаяния не было в нем. Он даже представил невообразимое: «Рапсодов вызывает на дуэль. А я ему отвечу, как Арбенин: «Стреляться? с вами? мне? вы в заблужденье».
О Татьяне он не вспомнил ни разу. А вот Несмеянины слова «Надо, Попсуев, не уметь, а сметь. Смелость города берет» не таяли, а словно детские кораблики качались на волнах памяти. И такая досада брала от них! А тут еще ее немеркнущее насмешливое лицо…
– Лежишь, мастер? – Директор, озирая обстановку, стоял в дверях. За ним угадывались сопровождающие. Взглянув на них, Чуприна закрыл за собой дверь. Сцена напомнила Сергею египетскую фреску: фараон и людишки у его ног…
Попсуев поднялся с кровати.
– Да ты лежи. Имеешь право. Я ж пред тобой подлый человек. Чернорабочий или поденщик. Вот только, чтобы знал ты, категорию подлых людей на Руси упразднили еще в одна тысяча семьсот сорок втором году. Мальчишка! Да как смел ты написать мне эту цидульку! – Чуприна достал из кармана свернутый вчетверо листок.