а. Оптика этого пространства такова, что в направлении выгнутой поверхности явления предстают в космическом масштабе, а в направлении вогнутой поверхности – уменьшаются до микроскопических масштабов.
Один и тот же объект, совершая движение вдоль ленты Мёбиуса, видится треком элементарной частицы на экране осциллографа и позже – хвостом новой кометы на экране телескопа.
Целая и единокупная реальность состоит из фрагментов. Однако нет ни завершенного целого, нет и завершенных фрагментов. Нет фундаментальных элементов, но есть универсальная сетевая структура реальности. И эта структура имеет символическую природу.
1.7. Символ – опознавательный знак
В своей рациональной ипостаси символ есть пароль. Греческое слово symballein означает «бросать вместе»: две части единого целого как бы разлетаются в разные стороны, но остаются частями единого целого. В Древней Греции symbolon – опознавательный знак. Монету или кусок кости – пароль, знак, символ – разламывали и передавали незнакомым людям, чтобы они, встретившись, могли распознать друг друга, чтобы отличать своих от чужих. Опознавательные предметы различить могут те, кто их назначал, а другие их даже не увидят. Издавна символ служил для того, чтобы отличать людей своего племени от всех прочих. Один из племенных символов дошел до нас под названием «тотем» (на наречии североамериканских индейцев «его род»). Тотем – это зверь-родственник. Он же – магический защитник человека. Человек носил при себе оберег – фигурку или изображение своего зверя или птицы. Вот наиболее распространенные типы зверей и птиц, используемые в племенной символике:
лев – символ власти, силы, храбрости, отваги, великодушия; бык – символ плодородия, труда и терпения, а также скотоводства; конь – храбрость льва, зрение орла, сила быка, быстрота оленя и ловкость лисицы; собака – символ преданности и повиновения; кошка – символ независимости; овца (ягненок) – символ кротости; лань – символ робости; волк – символ злости, прожорливости и алчности; медведь – символ предусмотрительности и силы; олень – символ воина, перед которым бежит неприятель; кабан (вепрь) – символ мужества; слон – символ долгой памяти; орёл – символ власти и господства, великодушия и прозорливости; павлин – символ тщеславия; пеликан – символ родительской любви; ворон – символ долголетия; журавль (с камнем в одной лапе) – символ бдительности; сова – символ мудрости.
В Римской империи при императоре Августе каждый легион получил свое имя и свой номер. Это был яркий и выразительный знак – символ, который шел, летел впереди войска. Символ не просто отличал своих от чужих, но делал человека причастным к сильному и гордому племени – к легионерам. В 467 году Римская империя пала, и Европа погрузилась в «темные века». Именно тогда появился новый герой – воин-всадник (riter по-германски), всегда готовый к бою, – рыцарь.
В рыцарском мире герб представляет человека. Это своего рода художественный двойник рыцаря. Слово «герб» произошло от немецкого Erde – наследство. Герб и в самом деле наследство, причем самое надежное в неспокойные времена. Его никто не может украсть, его нельзя потерять. Только героическими поступками его можно приумножить, и только низкие поступки его могут умалить. Герб не просто рассказ о человеке, а символическая его характеристика. Герб еще и символ социального статуса. Гербы изображали на всём, чем только можно: на доспехах, на рыцарском оружии, на рыцарском замке. Гербы вскоре заполонили весь мир. И чтобы не ошалеть в этом символическом буйстве, пришлось принять геральдические правила и ограничения. Геральдика регламентирует всё – геометрию, образы и даже цвет фрагментов герба. Всё имеет смысл и значение. Вот, например, как трактуются цвета:
красный цвет символизирует юность и красоту, богатство, здоровье, войну; синий цвет символизирует возвышение, бессмертие; зеленый – это цвет жизни, радости, согласия и природы; желтый – цвет солнца, разума и проницательности; чистый желтый цвет означает истину; бледно-желтый символизирует гордость и предательство; черный цвет – нетленный цвет, прочный, надежный и печальный; белый – цвет чистоты и святости; коричневый – благородный цвет плодородной земли.
Символ состоит из означающего (signifciant) и означаемого (signifie), связанных нормативным правилом. Нормативное правило представляет собой явное или неявное соглашение о приписывании чему-либо (означающему) какого-либо определенного смысла (означаемого).
Так, между фасоном одежды и его значением складывается определенный знаковый норматив, без которого не понять, что костюм с галстуком имеет более «официальное» значение, чем костюм без галстука, в то время как галстук сам по себе не является знаком «официального» характера.
Или, например, в 90-х популярными стали «неформальные пятницы», когда нужно было оставлять дома свои костюмы и приходить на работу в «свободной одежде». Интересным является тот факт, что правило, предписывающее эту предположительно свободную форму одежды, было столь же строгим, что и другие нормы.
Между символом и знаком есть существенное отличие. Ваш персональный страховой или идентификационный номер (PIN) – это цифровой знак. Отпечаток вашего пальца для пограничного контроля – это образный знак. Но вот изображение рыбы на жилищах первых христиан – это символ. Изображение серпа и молота на футболке – это символ. Символический знак или знаковый символ – это уже не просто знаки. Знаки, встроенные в структуру логически связанных идей, – есть символы. Знак производится в процессе выделения или отделения – означивания. Символ формируется в процессе обратном, в процессе связывания идеи символа с системой идей.
Символ есть опознавательный знак, встроенный в систему опознавательных знаков. Символ содержит не только означающее и означаемое, но еще ядро – сердцевину символа, – логическую нить, которая соединяет символ со всей символической структурой.
При этом в самой сердцевине выбора опознавательного знака притаилось нечто чувственное, персональное – то, на основании чего предпочитают один предмет другому. Из этого чувственного начала вырос средневековый символизм. Наше понимание символа сформировалось в Средние века, и оно отличается от греческого тем, что выражает эмоциональное восприятие мира.
Благодаря чувственной ипостаси символического представления идея обретает высокую проникающую способность. Она становиться легко узнаваемой и доступной. Идея включается в символический обмен сразу на двух регистрах: рациональном и чувственном. Обратной стороной этой медали является то, что символическая идея допускает множество интерпретаций.
Различие интерпретаций приводит к столкновению идей, их расколу на новые идеи. Это возможно благодаря присущей символу способности дробления на фрагменты и фракции, ведь символ многозначен, стратифицирован и фрагментарен. Различное, вне зависимости от степени различия, подлежит обмену.
1.8. Символический обмен
Фрагментарность служит основанием для обмена. Символический обмен возможен благодаря дроблению, когда истории распадаются на фразы, фразы – на слова, слова – на знаки. Процессы распадаются на отдельные операции. Стиль поведения распадается на позы и жесты. Строй мысли дробится на точки зрения. В известной книге «Символический обмен и смерть» Жан Бодрийяр приходит к выводу, что в символическом мире всё подлежит обмену – факт и фикция, объект и субъект, добро и зло, жизнь и смерть. Любой гаджет, жест и мнение – все становится simbolo de estatus social – символом социального статуса. Эмблемы и другие статусные знаки существовали всегда и всегда «растекались вниз». Представители более низких социальных слоев всегда пытались подняться до уровня вышестоящих, используя для этого отличительные знаки последних. Это наблюдение мы можем найти уже у Адама Смита в «Теории нравственных чувств» (1759):
«По причине нашей склонности к восхищению богатыми и великими, а следовательно, и к подражанию им последние имеют возможность определять то, что зовется модой. Их одежда, стиль языка, который они используют в своем общении, выражения их лиц и позы являются определяющими в вопросах моды. Даже их сумасбродства и пороки обусловливают моду; и большинство людей суверенностью подражают им и приобретают те же качества, которые позорят богатых и великих».
Появляясь в высших слоях, символы статуса распространяются и на низшие в силу того, что последние стремятся достигнуть положения первых, однако более низкие социальные слои всегда в этом процессе отстают. Нескончаемый символический поток сверху вниз не исчезает, но разбивается у нас на глазах. От удара о поверхность возникают реверсивные потоки символов. Мы оказываемся в атмосфере у подножия Ниагарского водопада – в тумане из символов.
Ничто не является столь низким, чтобы не вознестись, ознаменовав собой нечто возвышенное.
Стратификация статусных символов рассеивается у нас на глазах. Прежде всего, из-за стратификации классов на множество социальных слоев. Каждый новый социальный строй взвинчивает потребление знаковых товаров своего ряда и своего стиля. Оргия потребления, в свою очередь, стимулирует появление новых потребительских слоев, но одновременно этому сопутствует их истончение. Потребительский слой становится всё тоньше, всё фиктивней. Вырождаясь в плоскость, он достигает границ индивидуального – последнего социально неделимого элемента. В пределах столь тонкого слоя индивиду становится тесно, и происходит сдвиг, диффузия, дрейф потребления товаров смежного слоя. В этом процессе восстанавливается трехмерное потребление – потребление материального, потребление в сфере услуг (операциональное потребление) и, наконец, потребление знаков и символов. Параллельно происходит радикальный сдвиг потребительского поведения.
Индивидуализм приходит на смену коллективизму.