Многие в панике спасались бегством. Бежали знатные, богатые и образованные люди. Духовенство запиралось в монастырях. В самый разгар паники Папа Римский объявил 1350 год святым. Паломникам в Рим обещался прямой путь в рай, минуя чистилище! Сотни тысяч паломников отозвались на этот призыв – по пути разнося инфекцию.
Многие пытались найти «противоядие» в талисманах, изображениях Христа и церковных амулетах. Другие прибегали к суевериям, магии и псевдомедицинским средствам. Считалось, что ароматы, уксус или особые микстуры способны защитить от болезни. Кровопускание стало еще одним излюбленным способом лечения.
Когда нависла угроза смерти, люди привычно обращались за помощью к Богу. Многие жертвовали церкви всё свое имущество, надеясь, что Бог защитит их и дарует им жизнь на небе. Так в руках церкви скапливались несметные богатства.
Другие, напротив, потеряли доверие к церкви, поскольку священники не смогли предотвратить «черную смерть». У многих появилось чувство, что церковь их предала. Мораль пришла в страшный упадок. Очумелые и полуголодные люди естественно впадали в состояние «блуждания разума». В галлюцинациях и видениях им являлись дьявол, ангелы, святые и сам Бог. Всё это для них происходило как бы наяву, без посредничества и без участия духовников. Авторитет Католической церкви пошатнулся. По мнению французского историка Жаклина Броссолле,
«упадок важнейших религиозных и образовательных центров стал одной из причин, вызвавших Реформацию».
Дух Реформации способствовал развитию индивидуализма и предпринимательства, а также сделал общество более подвижным социально и экономически, что стало предпосылкой для перехода к капитализму. Сопутствующее капитализму естественнонаучное познание раскрыло бактериальную природу страшных эпидемий. Когда враг налицо, мы можем использовать средства защиты: щит против стрелы, кольчуга – против копья, крепостная стена – против ядра, броня – против снаряда, антибиотик – против бактерий. Все эти средства хороши при фронтальном противостоянии.
Сложнее, когда враг – диссидент. Ваш лагерь – и их лагерь. Они обитают в «просветах и щелях» вашего дома. Их можно дезинфицировать и депортировать, но прежде всего их нужно выявить. В Средние века люди столкнулись с таким скрытым врагом – бактериальной инфекцией. Они оказались беспомощны. Фронтальная атака не имеет смысла. Нет фронта. Однако борьба становится еще более запутанной, когда сущность врага не столько материальная, сколько функциональная.
В 1981 году был обнаружен синдром приобретенного иммунного дефицита (СПИД). Носитель СПИД пришел к нам от африканских обезьян. Он пересек биологическую границу и вторгся в нашу страту. За последние тридцать лет от СПИД умерло 50 миллионов человек. И еще 50 миллионов стали носителем этого страшного вируса.
Если бактерия – это еще настоящая клетка, пусть и без ядра, то вирус – это уже даже не клетка. Вирус – это упакованный в белковую оболочку генетический код (ДНК или РНК). У вируса нет собственного метаболизма. Белковая оболочка прикрепляется к мембране живой клетки, и вирус «вводит» в нее свой генетический материал. Там вирусная ДНК или РНК «размножается» с помощью клеточных ферментных систем, а на ее матрице клетка начинает синтезировать вирусные белки. Из нуклеиновых кислот и белков происходит сборка новых вирусных частиц и их высвобождение путем разрушения клетки. Новое поколение вируса поражает новые клетки, вызывая лавинообразный процесс копирования вирусных структур.
Вирус, умножая одни и те же клетки, убивает организм. Единообразие – идеальная среда обитания вируса. Создавая глобальное общество, мы поощряем единообразие и тем привлекаем вирусы. Глобализация поддерживает однообразие не только во вкусах и в моде. Глобализация формирует одинаковое техническое окружение, одну платформу виртуальной реальности. Здесь, на границе материального и виртуального, мы всё чаще сталкиваемся с техногенными вирусами.
Вирус есть, прежде всего, программа. Компьютерные вирусы создает программист. Будучи созданным, вирус способен копировать себя, заражая компьютеры посредством заражения программ. Простые вирусы могут уничтожать или портить файлы.
Компьютерные «черви» – это такие вирусы, которые распространяются с одного компьютера на другой по сети. Они не столько портят файлы, сколько используют захваченные компьютеры для рассылки спама или для DDoS-атак.
«Трояны» – это вирусы, которые прячутся в других программах для проникновения в компьютеры. Трояны созданы, чтобы воровать пароли.
История компьютерных вирусов довольно туманна. Возможность создания компьютерной программы, способной к размножению, предположил Джон фон Нейман еще в 1949 году в статье «Теория и организации сложных автоматов».
Автором первого вируса, возможно, был калифорнийский студент Фред Коэн, который в 1983 году создал программу, способную к размножению. Скорее всего, Фред Коэн стал автором термина «компьютерный вирус». По мнению «The Times», сегодня он считается одним из наиболее авторитетных специалистов в области компьютерной безопасности. В 1987 году он доказал, что невозможно создать алгоритм для 100 %-ного обнаружения всех возможных компьютерных вирусов.
Первые вирусы, распространяемые по сетям, создали пакистанцы, братья Амджат и Базит Алви. Они создавали и продавали программы. В 1986 году для того, чтобы их программы не распространялись незаконно, они написали небольшую служебную программу BRAIN, которую они незаметно вставляли в свои продукты. Эта программа активизировалась при попытке незаконного копирования. Обнаружили вирус спустя год после его запуска, когда вирусом оказалось заражено свыше 18 тысяч компьютеров.
С тех пор количество вредоносных программ растет подобно снежной лавине: «Brain», «Vienna», «Cascade», «Code Red», «Morris» и t. д. Все вирусы похожи друг на друга – лезут в память, цепляются к файлам, периодически убивают программы и воруют пароли. Всё это неприятно, но еще не смертельно. Только в процессе глобализации и растущей зависимости от сетевых сервисов опасность вирусных атак может стать смертельной угрозой. Но когда глобальное однообразие достигает опасной черты, петли обратного влияния запускают процессы, обратные глобализации. Наряду с унификацией и стандартизацией набирают силу толерантность и маргинальность.
2.9. Феодальная открытость
Собор и рыцарский замок – вот архитектурные символы феодальной эпохи. И если Собор символизирует открытость (его двери всегда открыты для всех и каждого), то замок, напротив, есть символ закрытости и замкнутости (он неприступен).
Символический замок Средневековья – это крепость. Это жилая крепость сеньора, которую предпочитают возводить на природных возвышенностях – на холмах и на скалах. Замок неотделим от окружающей его среды. Французский историк-медиевист Жак Ле Гофф в книге «Герои и чудеса средних веков» пишет:
«Замок укореняет феодализм в самую почву».
Замок легко отличить и невозможно спутать. Укрепленный замок выставляет напоказ свою символическую мощь и заставляет признать себя средоточием силы и власти. Замок отделяют от его окружения глубокий ров и высокие стены. И если замок соединен с внешним миром, то только посредством подъемных мостов, а свет попадает в него через узкие окна – бойницы. Впрочем, к XV веку замок эволюционирует. Помимо функций власти и обороны, он теперь служит куртуазносги – искусству жить в роскоши и с наслаждением. Уже в «Часослове Герцога Беррийского» мы видим замок, в нижней части которого протяженные рвы и суровые стены, а на верхнем ярусе – изящные окна, щипцы крыш с коньками, изразцы с гербовыми символами герцога Жана Беррийского: лилией, медведем и раненым лебедем. Замок конца средневековья всё больше открывается во внешний мир, и дневной свет проникает в него уже через настоящие окна, пусть с решетками, но решетками скорее декоративными.
Поэтические устремления и куртуазные отношения есть своего рода инверсия жестокой и коварной средневековой реальности. Христианский мир Средних веков не был ни особенно милосерден, ни особенно человеколюбив. Замкнутость и защищенность – это естественный идеал в феодальных представлениях. Идеал, поскольку в реальной жизни не хватает безопасности. Причина не только и не столько во внешних врагах, сколько во внутренних напряженных отношениях. Всё феодальное общество построено на примате феодальной верности. Но человек – лишь человек. Любой человек грешен. И феодальной верности неминуемо противостоит предательство. И феодальное общество, весьма трезво оценивающее реальность, отдает себе в этом отчет. Предательство – вот великий грех, который тревожит Средневековье. Феодальная эпоха конструирует своих героев по формуле:
Великому образу – великий грех.
Сам король Артур – грешник, и Артура предают. Поддавшись вожделению, Артур впал в грех с собственной сестрой, и от этого инцеста родился Мордред. И он – Мордред – предает Артура. И он – Мордред – заслуживает смерть. Артур познает и предательство своей жены Гениевры, изменившей ему с его же вассалом Ланселотом, но и сам он не единожды предавал Гениевру.
Феодальная раздробленность берет свое начало не из внешних условий, но из глубинных эгоистических побуждений. К X веку феодальная раздробленность достигла своего предела. Европа покрылась густой сетью маленьких замков. Вся структура землепользования напоминала лоскутное одеяло. Дробление шло вширь, но не менее и вглубь за счет отмежевания и отделения. Королевская власть ослабла. У короля остались в подчинении лишь ближайшие вассалы.
В X веке повсюду (в Италии и в Германии в 911 г., во Франции в 987 г.) Каролинги уступили свои троны. Большие сеньоры – крупные феодалы – равняют себя по достоинству с королями. Они теперь зовутся пэрами, то есть равными королю. Эти олигархи своего времени великолепно ориентируются в феодальных джунглях, где наиболее важным и срочным делом каждого стало