«Идеи становятся настолько действенными, что нельзя более выводить их из сущего, но приходится, наоборот, производить из них сущее».
Символический обмен – это, прежде всего, обмен полезной информацией. И это – первая волна символического обмена. За ней следует вторая волна – волна эмоционального обмена. Смесь рационального и эмоционального нам хорошо знакома. Это любовный соблазн. К его естественной искусности стремятся, чтобы навязывать другим свой выбор. «Эликсир соблазна» еще не найден, но дайте время, и смесь сексуального, социального и сенсуального станет волшебным зельем.
И очень возможно, что для этого потребуется квантовая логика. Ведь квантовая логика не где-то там далеко, за пределом разрешения наших приборов. Квантовые эффекты всё решительнее проявляют себя в нашей повседневной реальности. Мы живем в интенсивном мире. В медиапро-странстве на немыслимых скоростях факты сталкиваются с фикциями. После столкновения появляются новые факты и фикции. Информационные агентства не только передают и фабрикуют новости. Они конструируют галлюцинации, подозрительно похожие на реальность. И эти галлюцинации изменяют реальность.
Фикции прирастают фактами, а факты обрастают фикциями.
Теперь факт всё труднее отличить от фикции. К тому же и тот, и другой сохраняются и передаются посредством битов. Граница между фактом и фикцией, между наблюдаемым и воображаемым становится очень тонкой, почти эфемерной. Построенные в воображении воздушные замки, маниловские фантазии и реалити-шоу ведут не за пределы, но в самую гущу реальности. Конструкции, возникающие в воображении, оказавшись в ладу со структурой физической реальности, всё чаще реализуются. И в этом нет ничего странного. С архаических времен известно, что идея проистекает из мира, который она преображает. И эту мысль в Древней Греции стали понимать так, что идею можно родить самим и поселить в мир.
Идея мир преобразует. Происходит чудо.
3.4. Греческое чудо
Великий перелом произошел в разных местах почти одновременно – в VI в. до н. э. Внезапно появились разбросанные по Земле группы людей, идей, мысленных и духовных построений, устанавливающих способы жизни. Это стало называться потом мировыми религиями. В Персии, в Индии и в Китае возникают религии в новом метафизическом формате.
Новые религии отличаются от этнических, локальных, архаических религий тем, что в исходном своем пункте являются религиями личностного спасения. Эти религии фиксируют имена их создателей – Заратустра в Персии, Будда в Индии, Лао-цзы в Китае. Примерно в это же время в Греции возникают философские школы. Прежде всего – Элейская (Ксенофан, Парменид, Зенон). Парменид из Элеи был политическим деятелем. Свои взгляды он выразил в поэме «О природе». Суть его учения лаконична:
«Бытие есть, а небытия нет».
Размышляя и взвешивая, он пришел к выводу, блестяще и неопровержимо доказанному в сорока апориях его учеником Зеноном: истинно сущее не наблюдаемо, наблюдаемое не существует. Простая логика языка – бытие есть, небытия нет – влечет к неопровержимому выводу: всё, что причастно к небытию, к смене форм, к движению, всё, что бренно, текуче, всё, что то есть, то нет, всё, что различно, множественно, – всё немыслимо, внелогично, в конечном счете, неистинно. Есть поистине лишь бытие, пусть потаенное, но вечное, неизменное, целокупное, бесчастное, однородное. Остальное – иллюзия. Видимое не есть бытие, бытие невидимо. Вещественное и явленное не могут свидетельствовать о существовании бытия. Остается уповать на то, что бытие умопостигаемо.
Учение Фалеса из Милета положило основание ионийской или милетской философской школе (Фалес, Анаксимен, Анаксимандр). Фалес был философом. Но в реальной жизни он был купцом, инженером, изобретателем астрономических приборов. Он прославился в Греции тем, что сделал удачное предсказание солнечного затмения 585 г. до н. э. Его последователь Анаксимандр был профессиональным картографом. Первые философы, как видим, люди практические. В отличие от пророков, шаманов и жрецов, мыслители Древней Греции не были уполномочены своими общинами активировать потайные силы природы и духа. Цицерон («О государстве» 1, 7) утверждал:
«Те семеро, кого греки называли мудрецами, почти все, как я вижу, вращались в центре государственных дел».
Зная цену расчету не понаслышке, они игнорировали строгость прямолинейной логики. Они интуитивно чувствовали, что логика нелинейна и много сложней логики здравого смысла. Их высказывания часто недосказаны и звучат, скорее, как вдохновенные пророчества. Их прозрения, еще не оформленные в системы, их допущения, логически едва обоснованные и часто противоречивые, сходятся в одном пункте.
Хаос – это то, что само по себе возможно, а порядок – почти невозможен. Но он бывает.
Их главное прозрение в том, что под хаосом наших ощущений лежит единый порядок и, более того, что этот порядок можно почувствовать и понять. Мир пластичен, и, помолившись богам, его можно прогнуть. Можно изменить этот мир «под себя». Законы можно познавать и можно их устанавливать. В процессе многократных заклинаний и повторений могут появится и закрепиться новые устойчивые связи. В этом смысле закон способен изменить мир. И, главное, такое изменение создает условия для новых законов, о которых и помыслить до того было невозможно.
Интерпретация реальности изменяет саму реальность.
Учение о становлении Гераклита продолжает это направление греческой мысли. По традиции считается, что благодаря Гераклиту появилась диалектика. Греки понимали, что есть такие явления, которые не могут возникнуть как звено причинно-следственной цепи. Словом «диалектика» они обозначали те условия, при которых явление возникает в воронке, окруженной натяжениями противоречий. Противоположности сопрягаются в вихревом движении. Вихрь производит просвет, проблеск, в котором может случиться вспышка. И если вспышка случается, то только целостно – всё и сразу предстает в новом свете. Гераклит считал, что мысль нельзя разложить на фразы, мысль можно только навеять. Гераклит – философ для философов. Он не формулировал мысли, но как бы подготавливал акт понимания, используя все средства для активизации мыслительной деятельности. Он ошарашивает, он озадачивает, он выбивает опору из-под ног.
Гераклит оставил короткие афоризмы. Он говорил:
«Из всех вещей одно и из одного все вещи. Единство – по ту сторону всего».
«Нельзя дважды войти в одну и ту же реку: на входящих в одну и ту же реку течет в один раз – одна, в другой раз – другая вода».
«Ослы солому предпочитают золоту».
Всё видимое относительно, всё зависит от ракурса обзора. Наблюдаемое переменчиво. И все же по ту сторону всего есть нечто единокупное. В этой точке учение Гераклита соприкасается с учением Пифагора.
Пифагор был первым мыслителем, кто по преданию назвал себя «любителем мудрости» – философом. Пифагорейцы нашли опору в числе. Они замечали, что одно и то же число воплощается во многих вещах и во многих явлениях. Более того, вещи и явления не бытуют «а бы как». Они случаются сообразно некоторой внутренней организации, которая выдает себя тем, что повсеместно обнаруживаются и повторяются регулярные цифровые ряды. Ряд цифр в числе Пифагора тг, например.
Пифагорейцы, быть может, первыми осознали силу числа – символа в его самом чистом смысле. Числа не имеют веса, присущего веществу. У чисел нет импульса, присущего всему деятельному. При этом числа присутствуют во всём материальном и во всём деятельном. Пифагорейцы обнаружили числа в геометрических формах и в музыкальных произведениях. Пифагор, по свидетельству Ксенократа, определил «самую совершенную гармонию» звуков.
Она задается четверкой простых чисел 6, 8, 9, 12. Здесь крайние числа образуют между собой октаву, числа, взятые через одно, – две квинты, а края с соседями – две кварты. Половина струны звучит в октаву, 2/3 – в квинту, 3/4 – в кварту с целой струной. В представлении Пифагора числа связаны с геометрическими формами. Треугольники со сторонами, кратными числам 3:4:5, называли в древности Божественными. Еще одна известная в древности тройка—5:12:13.
Для этих троек справедлива теорема Пифагора: сумма квадратов сторон прямоугольного треугольника, прилежащих к прямому углу, равна квадрату третьей стороны – гипотенузы. Эта связь была известна, по крайней мере, за 1200 лет до Пифагора. Она приводилась в клинописных текстах Междуречья.
Однако пифагорейцы открыли в этой истине «второе дно». И это открытие пифагорейцы хранили в тайне. По легенде карой за разглашение тайны было предусмотрено погружение в «пучину возникновения, не знающую покоя». Столетия спустя Евклид в X книге «Начал» поведает пифагорейскую легенду о гибели при кораблекрушении Гиппаса Месопотамского. Последний нарушил запрет и выдал тайное знание пифагорейцев. Что же так строго пифагорейцы держали в тайне? Нечто необычное. Они обнаружили, что есть числа, которые нельзя выразить посредством пригоршней из камешков или конечным набором цифр. Сегодня мы называем эти числа иррациональными. Иррациональные числа проявляют себя повсюду.
Рациональное пронизано иррациональным.
Рациональные числа неотделимы от чисел иррациональных. Они образуют непрерывный ряд действительных чисел. Эту связность иллюстрирует теорема Пифагора. Как? Всё просто. В прямоугольном равнобедренном треугольнике квадрат гипотенузы равен удвоенному квадрату любой из сторон. Предположим, что каждый катет равен единице. В этом случае длина гипотенузы равна л/2.
Эту величину нельзя выразить дробным числом. Значит, какую бы единицу длины мы ни выбрали, существуют отрезки, которые не находятся в точном числовом отношении к этой единице. Также несоизмеримы длина окружности и ее радиус – число it нельзя представить отношением двух целых чисел. Ряд рациональных чисел не пересекает ряд чисел иррациональных. Они проницают друг друга.