Степанов благодарно прижимает руки к груди. Потом отвечает на вызов. Слушает пару секунд переговорник, потом глубоко и чуть обреченно вздыхает.
— Рысев ведь, правильно? — уточняет Степанов. На этих словах легкая печать доброжелательности на лице Кошкина внезапно рассыпается. Маг словно внезапно себя осознает в приемной ректора. — Естественно, а то уж больно всё хорошо идет, слишком легко, без сложностей. Вы же хотите что-нибудь мне сообщить?
— Конечно. Это был ректор. И на это есть доказательства, — раздается голос Рысева из переговорника. — Его описал глава группы контрабандистов, которые попытались продать меня в рабство османам. Под официальную запись описал. Санкция на арест уже выслана.
Безопасник пару секунд словно не понимает, что с ним происходит, после чего с него слезает доброжелательность и день с розовыми поняшами внезапно превращается в обычный серый день оперативника. Снова. Степанов даже вздыхает обреченно.
— Господин Зимородов, вы арестованы! — произносит безопасник, оборачиваясь.
— Как же вы мне противны все, бездари, — ректор словно снимает маску. Кленов и рыжая магиня все еще непонимающе осматриваются. А вот Кошкин опять почти белеет от гнева. — И что вы мне сделаете, Степанов? У вас дажи санкции еще нет. Вот как будет — заходите, я подумаю. Хотя нет. Я подумал — утритесь своей санкцией.
Маг глубоко вздыхает, и на присутствующих словно опускается каменная плита. Зимородов отпускает свое давление магии. И сейчас всем в приемной становится понятно, что маг не так уж и далек от выхода за категории. А может уже там.
— Я пойду. Знаете ли, дел много, а с вами я только время теряю, — ректор опять доходит до сейфа, и забирает нужное себе. — Вы меня даже останавливать без санкции не имеете права, — в лицо смеется Степанову маг. И попытки ментально воздействовать бросьте — не в вашей я весовой категории, совсем. — Обрывает маг попытку Степанова взять его под контроль. — Заметьте, я бы мог вас сейчас убить, но не сделал этого! Я невероятно сдержан!
— Как вы изменили наше состояние? Я проверял себя на внушения! — спрашивает Степанов. — его точно не было, и наваждений никаких — тоже!
— Отвечу, просто из вежливости. Вы недооцениваете силу зелий, знаете ли. А пространство вокруг себя, маг моей силы может контролировать очень качественно, но вы это и так знаете, я уверен. Так что простая взвесь зелья дружелюбия с моим сигнификатором. — Ректор отворачивается от присутствующих. — Всё, я ушел.
— Вы мерзавец! — в спину Зимородову говорит Кошкин. — И Род твой, Род трусов!
Зимородов останавливается, и медленно разворачивается. Склоняет голову набок.
— Хитро, Борис Васильевич, хитро. Не вызвать я вас не могу, безусловно. Вы здесь единственный, кого проигнорировать нельзя без ущерба чести, и убивать вас всех я тоже не могу — очевидно же, что слишком много кто знает, куда вы направлялись.
Конечно же, дуэль до смерти, или потери возможности продолжать бой — эти условия вы не принять не можете, после ваших-то фраз, — спокойно довольно-таки говорит ректор. Рыжая магиня на этих словах словно просыпается и вцепляется в плечо Кошкину. — Секунданты тоже есть, вот. — Кивает на присутствующих. — Хотя, конечно, из них те еще свидетели — рылом не вышли. Все же из быдла, ну? Вы вот Кошкин, тоже граф. Почему вы с ними, а не с нами? А? Ладно. Чего вы вообще хотите этим добиться? Вы же, извините, слабосилок. Второй ранг. Вам до меня еще категория, как минимум, а то и полторы. Это же бездна, Борис Васильевич! Вы самое большее, меня притормозите минут на десять. И всё. Я пойду дальше, а вас просто больше не будет.
— Из-за вас я не мог вернуться в столицу, вы уничтожали всех моих учеников! — холодно говорит Кошкин. Рыжая магиня словно возвращается к жизни и со злобой поднимает взгляд на ректора.
— Ну да, и что? — удивляется маг. — Мне за это хорошо заплатили. И не один раз. Да и уничтожал я быдло. Кто же виноват, что вы не принимаете в ученики дворян, которых я вам рекомендую? Сами виноваты. Эти плебеи неспособны даже оценить красоту великого Дара Магии, что по недосмотру богов у них появился. Они пользователи, чернь. Так было бы кого жалеть, Кошкин! Да и кроме того, ну а кем мне прикажете замещать вашу должность? Гении на дороге не валяются. А так сразу три результата одним ударом. Вы невероятно выигрышный сотрудник… Были, к сожалению. Пойдемте уже.
Клавдия Сергеевна, и нечего на меня так смотреть. Вы не дотягиваете до меня еще больше, чем ваш объект интереса. Но вы хотя бы в бою бывали. Что ж, будете ассистировать Борису. Думаю одну из арен мы все же можем занять.
В молчании все преподаватели и безопасник выдвигаются к дуэльным аренам.
В принципе, сейчас около арен даже и лицеистов нет рано еще, идут лекции. Только обслуживающие маги что-то, как всегда, настраивают.
— Борь… — начинает магиня. Она всю дорогу пытается найти какие-то слова, но раз за разом замолкает.
— Не надо. Я в себе уверен. — Почти тепло, но все же больше равнодушно говорит Борис и заходит на песок арены. Почти. Рыжая магиня цепляется за это слово.
Ректор спокойно снимает амулеты и отдает распорядителю переговорник. И тоже заходит на песок. Легко, даже радостно вздыхает.
— Борь, а хорошо ведь, а? — улыбается маг. Легко переступает ногами, чего совсем не ожидаешь, при его-то комплекции. — Не ожидал, да? — смеется. — Что может быть лучше схватки? Как же мне надоело сидение в кабинете, ты бы знал! — улыбка резко пропадает. — И про Род ты зря сказал, Борис. Так бы умер быстро.
Глава 14
Говорю со Степановым, и с каждым словом мне становится чуть беспокойнее. Не сильно, но довольно заметно. И это довольно странно — вроде не с чего. Даже оглядываюсь. Тревожно. В Поле опасности тоже никакой нет, ладно. Прислушиваюсь к себе. Нет, точно не непосредственно. Ближайшее будущее вроде безопасно, кораблю нормально, находящимся здесь вроде тоже. Нет. Со мной непосредственно не связано.
Слышу тихий разговор на повышенных тонах. Так. Вхожу в кают-компанию.
У входа пятеро военных чего-то эмоционально доказывают Стасу. Тот с ними соглашается, но в тоже время, не пускает их дальше предбанника. И готов идти на конфликт, но не пускать. При этом все эти повышенные тона и эмоции проходят шепотом, так как целители продолжают работать, и военные этому уделяют больше внимания, чем непонятному флегматичному, в общем-то парню, стоящему у них на пути.
— Что случилось? Кто вы? — быстро пересекаю кают-компанию. Нет, тревожность не связана с этими ребятами. Это отдельное чувство.
— Мы команда на перегон. — Тихо, но настойчиво говорит главный в этой пятерке. — Пацан, позови хозяина корабля, или просто начальство. Мы доложимся и уберемся к чертям, раз мы не нужны. Нас и так из увольнительной сдернули.
— Спокойно, господа, — слегка улыбаюсь я. — Я хозяин, а вызвал вас представитель имперской безопасности, так что и отпустить может только он. — военные подбираются. — Сейчас он занят. Правда. Там допрос, и его вам лучше не прерывать. Но вы можете расположиться здесь, подождать, если не будете мешать нашим целителям.
— Да, я вижу, что у вас тут лазарет. Не боись, не побеспокоим, — кивает военный. Представляется. — Можешь меня звать Климом, парень. Ты точно хозяин этого агрегата?
— Да. Документы пока не покажу, но распоряжаться могу.
— Тогда я тут посижу, а моих орлов может проводишь в рубку и машинное отделение, а? Надо посмотреть, с чем работать придется. — Клим оглядывается.
— Не вопрос. Кто идет в рубку? — спрашиваю у военных. Один из них кивает. Киваю в ответ. — Так, тогда вы со мной, а остальные со Стасом. — Обращаюсь к сокоманднику Ольги. — Поможешь? — тот кивает. Машет рукой, и трое из военных тихо, почти на цыпочках, проходят мимо целителей к двери на лестницу в машинное отделение.
Клим устраивается на одном из стульев, а я запускаю в рубку еще одного военного.
— Так. Примерно понятно, — окидывает взглядом рулевую аппаратуру. — Куда простраивать путь?
— Примерно к Смоленску-2. Или к ближайшему воздушному порту с ангарами для хранения кораблей рядом. Там нужно будет оставить корабль на долговременное хранение, вам вернуться, а нам, почти двум десяткам людей, добраться до Смоленска-2. Вот такие примерно задачи.
— Понял. Мне нужно полчаса, я предложу варианты. Там не просто — зона охраняемая, не везде пустят парень.
— С представителем Имперской безопасности на борту? — удивляюсь. — Везде пустят, думаю.
— Ты думаешь он с вами полетит? На этой колымаге…ммм… — бросает на меня взгляд, чуть пожимает плечами, усмехается, — на этом корабле? Не обижайся, парень. Хорошая машинка, надежная. Но медленная. А они белая кость, с простыми смертными не катаются.
— Может вы и правы, — соглашаюсь. — Посмотрим.
Военный кивает. Достает из баула какие-то карты.
— Я тогда пару вариантов предложу, — тоже соглашается со мной. — Чего только в мире не случается.
Снова киваю в ответ и выхожу опять в кают-компанию.
Тихо заглядываю в капитанскую каюту. Похоже как раз успеваю к концу допроса. Закрываю за собой дверь. Матвей с крупными каплями на лбу, уточняет какие-то имена из списка. И по-видимому, делает это уже во второй раз. Десятки щупов менталиста буквально прошивают бандита насквозь. Он, кажется не столько по ним собирает информацию, сколько поддерживает разум бандита от распада.
Тихо присаживаюсь. Мешать сейчас не самая лучшая идея. Работа безопаснику очевидно дается непросто.
Наконец, бандит словно делает выдох, и обмякает у стены. Кажется этот тоже закончился.
Матвей тяжело переводит дух.
— Устал я чего-то. — оборачивается. — А, Макс! Там переводчик не пришел?
— Нет, только перегонщики вас ждут. Я просил их не беспокоить пока.
— Это хорошо. Спасибо. Сейчас минутку только передохну, — безопасник поднимается на ноги. — Это хорошо, что не пришел. Два таких вмешательства подряд я бы проводить не хотел бы. Нужно пойти поесть что ли. У тебя с этим как на борту?