— Экстрадиции, — шепотом подсказал я, но Биф даже не пожелал исправлять свою оговорку.
Уилсон снова усмехнулся.
— Как мне кажется, гораздо разумнее с вашей стороны было бы дать мне еще несколько дней, чтобы увеличить сумму до тысячи.
— Или потерять все, — оборвал его Биф. — Знаю я вас, современную молодежь. Мне самому пришлось прозябать десять лет в полиции, когда ничего не происходило, кроме кражи куриц и нескольких пьяных драк по вечерам. Неужели вы думаете, что у меня никогда не возникало желания удрать куда подальше и повидать мир? Каждый хотел бы этого, независимо от той работы, которую ему приходится выполнять. Но такое просто недопустимо. И уж точно не на украденные деньги.
— Но ведь никто больше о них не знает, — напомнил Уилсон. — Например, осведомлена ли полиция?
Биф даже немного раздулся от гордости.
— Действительно никто не знает о них. Только я. Один лишь старик Биф, которого инспектор Стьют ни в грош не ставит, догадался, что существовали две суммы по пятьсот фунтов. Одну из них сняли в то время, когда Бенсон находился в отпуске, а потому он так никогда ее и не получил.
— Но что означали регулярные выплаты денег Бенсону со счета Стюарта Феррерса? — в нетерпении спросил я.
— Это нам только еще предстоит выяснить. Но я обратил внимание на простой факт. Пятьсот фунтов оказались запертыми в ящике стола спальни Стюарта Феррерса, а между тем бумага с признанием в самоубийстве, то есть еще одна крайне важная улика, обнаружилась у него в кармане. Как такое могло произойти? Хочу вас просветить по этому поводу. Дело в том, что пятьсот фунтов, найденные в столе, не были деньгами, которые получил Бенсон тем вечером. Только и всего.
— Как же вы узнали обо всем? — удивился я.
— А я и не знал ни о чем, — признался Биф. — Зато прекрасно понял, что вот этот молодой человек утаил нечто от всех нас. Мне не впервой сталкиваться с хитрецами такого рода. — Он бросил косой взгляд на Уилсона. — Под моим началом служили констебли как раз вашего возраста и с теми же замашками. А потому я сразу подметил: вы что-то скрываете. А когда вы исчезли, сообразил, что именно. В то утро вы нашли у Бенсона пачку купюр и сунули себе в карман.
— Как вам удалось выследить меня здесь? — уже с некоторым любопытством спросил Уилсон.
— А вот это часть моих методов ведения расследований, о которых я не собираюсь распространяться, — важно заявил Биф. — Теперь я хочу знать, проявите вы хотя бы каплю здравого смысла, чтобы вернуться в Англию со мной?
— Да, — ответил Уилсон после некоторого колебания. — Я поеду с вами. Вы в самом деле считаете, что сможете уладить вопрос с Питером Феррерсом? Для меня это имеет первостепенное значение.
— Не дам никаких гарантий, — сказал Биф, — но почти не сомневаюсь в благополучном для вас исходе.
Показалось, что Эд Уилсон даже вздохнул после этого с облегчением и дал лишь обещание отправиться назад вечерним паромом.
— Будет лучше заранее передать деньги нам, — заметил Биф.
— Вы имеете в виду те пять сотен? — спросил Уилсон озабоченно.
— То, чем вы здесь занимались, меня не касается, — серьезно произнес Биф. — Мне лишь нужно вернуть деньги законному владельцу, а вам остается надеяться на его доброту.
После этого Уилсон пригласил нас к себе в отель, где обещал отдать все деньги, и мы четверо направились в «Супер-Сплендид», величественное здание, расположенное неподалеку от казино.
— А вы на себя не поскупились, как я погляжу, — бросил Биф. — Мы с мистером Таунсендом остановились в гораздо более скромном «Ливерпуле».
Уилсон улыбнулся.
— К чему было себе в чем-то отказывать? Такое могло случиться со мной всего лишь раз в жизни, а потому оно того стоило. Теперь я хотя бы прочувствовал, что значит иметь возможность жить на широкую ногу.
Биф укоризненно покачал головой.
— Вам нужно вернуться к своей обычной работе, а всю чушь выбросить из головы. — Его тон снова стал суровым. — Если не проявите осторожности, в следующий раз влипнете в более серьезные неприятности. Мне доводилось не раз видеть, как жизнь молодых парней катилась под откос из-за одного только желания курить большие и дорогие сигары. — Затем он повернулся к Роуз: — Вы способны вправить ему мозги? Иначе оглянуться не успеете, как он встанет на преступную дорожку, с его-то горячим вожделением к богатству и красивой жизни.
Роуз впервые подала голос.
— Мне все равно, — признала она невозмутимо, — только бы он не попадался и не угодил за решетку.
Биф издал звук, обозначавший возмущение, но передумал продолжать учить их жизни.
— Надеюсь, вы сами не верите в то, что говорите. В противном случае вы даже глупее, чем я думал. Но, как мне кажется, вы уже получили наглядный урок. А теперь принесите деньги и готовьтесь к отъезду домой.
Уилсон обратился к управляющему отелем, и вскоре ему вручили пакет, очень похожий на тот, что мы видели в «Кипарисах».
— Здесь все, что я должен, — сказал он. — Выиграв вчера вечером, я полностью возместил все прежние расходы. И вообще, в любом случае собирался отправить их хозяину по почте.
Позже вечером, когда мы с Бифом стояли вдвоем на палубе парохода, пересекавшего пролив в обратном направлении, зная, что Эд и Роуз тоже находятся на борту, сержант выдал насмешивший меня комментарий. Впрочем, вполне для себя характерный.
— А в этой рулетке, должно быть, действительно что-то есть. Выиграть двести двадцать фунтов всего за два дня! Жаль, у нас не было времени попытать счастья.
Глава 18
Возвращение в Лондон ознаменовалось взрывом активности со стороны Бифа. Он решительно заявил, что нам пора браться за дело всерьез, хватит ходить вокруг да около, и у него созрело желание завершить работу, если никто больше не собирался помогать в этом. Поскольку же до начала суда над Стюартом Феррерсом оставалось всего около двух недель, его намерения выглядели, безусловно, своевременными, и я только спросил, способен ли чем-то облегчить стоявшую перед ним задачу. И с удивлением услышал в ответ: «Да, вполне способны».
— Я бы хотел, чтобы сегодня вечером вы пригласили поужинать с вами Питера Феррерса и Шейлу Бенсон. В какой-нибудь действительно фешенебельный ресторан, — добавил он.
— А что насчет расходов?
— Пусть они вас не волнуют, — ответил Биф. — На подобные траты у меня все еще остаются деньги.
— То есть вы предлагаете мне устроить для Питера Феррерса роскошный ужин за его же счет?
— Прежде всего, пока еще нельзя считать эти деньги его собственными, — возразил Биф. — И они никогда не будут принадлежать ему, если мне удастся добиться оправдания Стюарта, что я твердо намерен сделать. Позвоните ему и пригласите, а потом и ее тоже. Можете использовать как предлог желание сообщить им нечто очень важное по поводу Уилсона.
Я кивнул и сразу направился к телефону. Мне было удивительно, что они охотно и быстро согласились: Питер вполне спокойно, а Шейла не удержалась от выражения громкого энтузиазма по поводу предстоявшей нам встречи. Затем Биф проинструктировал меня. Насколько я понял, ему необходимо было «осмотреть жилище Питера Феррерса» в отсутствие хозяина, и именно в этом он считал мою помощь неоценимой. Причем схема, изобретенная Бифом для своего проникновения в квартиру Питера, выглядела настолько изощренной, что я невольно задумался, не напрасно ли считал героя своих книг таким уж простаком. В тот вечер мне следовало заехать к Питеру и сообщить ему, будто бы мы с Бифом заметили в ювелирном магазине неподалеку от его дома человека, очень похожего по описаниям на Орпена, или Оппенштейна. Необходимо срочно выяснить, он ли это, и потому Питеру следовало немедленно отправиться в магазин за углом и под предлогом изучения выставленных в витрине драгоценностей разглядеть, тот ли это человек, который наносил им визиты несколько лет назад. Питеру пришлось бы покинуть здание, а я должен был впустить в его квартиру Бифа, спрятать где-то, а потом вместе с Питером уехать ужинать. Биф в таком случае получал почти неограниченное время на свой негласный обыск.
— Значит, вы в чем-то подозреваете Питера? — спросил я.
— Совершенно не важно, кого я подозреваю. Если выполните мою просьбу, скоро сами разберетесь в положении вещей.
Ровно в семь пятнадцать я нажал на кнопку электрического звонка квартиры Питера в том огромном доме, который он описал нам, давая свой адрес. Дверь открыл он сам, причем пребывал в отменном настроении и, кажется, действительно был рад меня видеть, довольный, вероятно, отчасти тем фактом, что Биф сегодня не составлял нам компании. Он угостил меня аперитивом. Я же пустился в рассказ о том, что натворил Эд Уилсон, хотя Питера, как всегда, более всего остального интересовала судьба брата.
— Все действительно указывает на то, что Стюарта шантажировали, — сказал он. — Никак не могу разобраться в этом. Но тем не менее я организовал для всех нас встречу с ним в четверг, и, возможно, тогда хоть что-то прояснится.
— Но как все-таки быть с Уилсоном? — допытывался я, поскольку меня всерьез заботила дальнейшая судьба молодого человека и его жены.
— Что касается меня, то мне нечего добавить к сказанному прежде. Он вернул деньги. По его собственному признанию, он похитил их у Бенсона, и если, как я уверен, Стюарт сумеет объяснить ситуацию с шантажом, расскажет, почему выплачивал доктору эти суммы, то последнее слово должно будет остаться за Шейлой. Ей решать, как поступить дальше. Хотя у меня нет оснований думать, что она не разделяет моего мнения. Поступок Уилсона, безусловно, предосудителен, но его мотивы понятны. Глупый мальчишка вбил себе в голову сумасбродную идею непременно посмотреть мир, и пятьсот фунтов в кармане мертвого человека оказались для него непреодолимым соблазном. Для меня его попытка выглядит тем более жалкой, что уже закончилась она в таком провинциальном месте, как Остенде, едва начавшись. Он даже до Парижа не успел добраться.
— Мне это представляется весьма разумной позицией, но, кстати… — И я поведал ему нашу выдумку про мнимого Орпена.