Заплачешь, загрустишь…
Одуматься бы, может,
И повернуть назад.
Еще сомненья гложут,
Но как блестят глаза!
Ведь с этим иноходцем
Одно у вас в крови —
Вперед навстречу солнцу,
Свободе и любви!
«Звёздной ночью, что бывают в сентябре…»
Звездной ночью, что бывают в сентябре,
О тебе опять мечтаю, о тебе.
Мне так хочется коснуться светлых глаз.
Подарить тебе надежду в этот час.
Чтобы смог с любой ты справиться бедой,
Хочешь, стану для тебя сейчас звездой.
Среди тысячи созвездий я – одна…
Ты меня заметишь сразу из окна.
Слышишь, как из синей бездны я кричу:
– Загадай скорей желанье! Я лечу!
«Где предел, где конец этой боли?..»
Где предел, где конец этой боли?
Вновь душа изнывает в тисках:
Слишком часто, по собственной воле,
За любовь принимала я страх
Одиночества…
Горькая штука —
Предаваться душевной тоске
И лелеять душевную муку,
Как псалмы на чужом языке.
«Разлюбишь – мне не жить!..»
Разлюбишь – мне не жить!
Но, знаешь, понемногу
Я начинаю быть
Другою, славя Бога.
Пускай еще боюсь,
Но страх свой в сердце скрою.
Бесстрашию учусь
В борьбе с самой собою.
Пусть даже два пути
В единый не сольются,
Но вновь глаза твои
В глазах детей смеются.
«Откуда этот странный холод…»
Откуда этот странный холод
И неприкаянная грусть?
Я в этот сумасшедший город,
Наверно, больше не вернусь.
Где, кажется, мы все сказали,
Где наши не сбылись мечты…
Где, хоть с тобой мы и расстались,
Куда ни гляну – всюду ты.
«В покаянных моих исповедях…»
В покаянных моих исповедях
Виноват он один – неистовый,
В сумасбродствах моих, в раскаяньях
Виноват он один – нечаянный.
И тоска моя – девочка трудная —
Вновь живет ожиданием чудного.
Подосадует, успокоится.
Может, все-таки все устроится?
Завтра
А завтра не было тебя…
Проснулись старые тревоги.
Тобой забытые дороги
Я открывала без тебя.
Хотя во всем виню себя,
Но это так уже не ново:
Переживаю бестолково…
А завтра не было тебя.
«Был замок ваш построен из вранья…»
Был замок ваш построен из вранья,
Где вы – не вы, и я – уже не я.
Там собирала лживые цветы
Лишь для того, чтоб с вами быть на «ты».
Чтоб ярким светом озарился зал,
И в нём любви начался карнавал…
Но вот, когда под сенью темноты,
Мы сняли маски – умерли шуты…
«А я опять всего, всего боюсь…»
А я опять всего, всего боюсь.
Боюсь того, что я тебя не стою,
Что я тебе, наверное, кажусь,
То слишком сложною, то чересчур простою.
И места я не нахожу в тоске,
Лицом вжимаюсь в острые колени…
И твой портрет огнем горит в руке,
И, как столетья, тянутся мгновенья…
Русалка
М.Ц.
Меня русалкою не кличут пастухи,
Я слишком часто не свои пишу стихи…
Но разреши прийти к тебе тогда,
Когда чернеет стылая вода.
Вдохнув осенний аромат густой,
Прийти и попроситься на постой.
Запутать волосы у ног твоих в траве,
И растворившись в звонкой синеве,
Сойти с ума и, закусив уста,
Злорадствовать и плакать, что не та…
«Что есть любовь твоя ко мне?..»
Что есть любовь твоя ко мне?
Она – фантом неуловимый,
Она – написанное имя
На замороженном окне.
Щека, прижатая к щеке,
Немых сомнений вереница,
Крылами бьющая в руке,
Испуганная чудо-птица.
Или – безумный листопад,
Что кружится в саду осеннем,
И разнотравья аромат,
И звуки флейты, как спасенье.
«Милый мой, любимый мой…»
Милый мой, любимый мой,
Я, наверно, сумасшедшая:
Разум просит настоящего,
Сердце требует прошедшего.
Многоточие нескладно:
Возвращаться бесполезно.
Разверзается под нами
Недосказанного бездна…
Портрет
Я падаю на дно любимых глаз
Твоих, непредсказуемых, бездонных,
Я стану неродною и бездомной —
Портретом неоконченным Мадонны —
Мадонной в первый и в последний раз.
Портрет – ничто без быстрой, точной кисти
Художника, рисующего листья
На осени потрепанном мольберте,
Где только взмах – от жизни и до смерти.
И спорить, представляется, напрасным,
Что черное – трагичнее на красном.
И ты смеешься как-то невпопад,
Отводишь быстро отчужденный взгляд,
Как будто быть художником не рад…
Пусть краски вновь перемешает осень,
И с нею быть мне нравится не очень,
Позировать – желанья вовсе нет…
И, может, даже это и прекрасно,
Что черное – трагичнее на красном,
И неокончен был тобой портрет…
«Не успеваю жить…»
Не успеваю жить,
А время рушит стены.
Как будто миражи
Качаются антенны.
Не успеваю быть.
Но пульс перебивая,
Мысль заставляет плыть
Полночный скрип трамвая.
Не успеваю стать,
Чтоб навсегда остаться,
Обжечься, оборвать
И вновь к тебе прижаться…
«Ты ушёл по-английски…»
Ты ушел по-английски
По ухабам российским.
Человек, не доевший ужин,
Человек, мне не ставший мужем.
Человек, что вздыхал устало…
Что с твоею душою стало?
Нет тебя. Берегу наследство:
Два кольца и два детских сердца.
«А потом пришла зима…»
А потом пришла зима,
Или ты ушел устало…
Душу порвала сама
На цветное одеяло
Горьких и счастливых снов,
Строчек, что стихами станут…
Знаю, не вернешься, но
Ждать тебя не перестану.
«Мне не плачется, не стонется…»
Мне не плачется, не стонется —
Гостьей в дом вошла бессонница.
Села тихо на кровать,
Чтоб зарю со мной встречать.
И – минута за минутою —
Мысли все мне перепутала,
Не давая спать…
Мне не плачется, не стонется
В своем доме я – бездомница,
Беспризорница опять.
«Я не жду уже ответа…»
Я не жду уже ответа
И отчаянья в глазах.
Равновесье тьмы и света
Изначально на весах.
Убегу стремглав оттуда,
Где печалей вьется нить,
Чтоб по-детски верить в чудо,
Просто верить и любить.
И казаться только песней,
Что на все лады поют…
Жаль, не знает равновесья
Неуютный мой приют.
«А помнишь, платье на полу…»
А помнишь, платье на полу,
Фонарь струил потоки света…
Мы позабыли ночью этой
И про людей, и про молву.
Нам так хотелось в сотый раз
Упасть в объятия друг друга.
А за окном смеялась вьюга
И разносила весть о нас.
О том, что утро настает,
Что надо в сказке ставить точку…
Теперь живем поодиночке,
А вьюга всё поёт, поёт…
«Мне стало жутко от того…»
Мне стало жутко от того,
Что ты всегда проходишь мимо,
Что ты моё не помнишь имя,
А я не помню твоего.
Ты так стремителен сейчас
И так красив в своем стремленьи…
Разрушь скорей мои сомненья!
Но ты не поднимаешь глаз.
Вослед тебе несусь волной