Ленн в упор посмотрел на знакомого.
– Правда, что ли?
Мэлли-Молли фыркнул.
Я взгоготнул.
– Вот и проверим! – И, хлопнув в ладоши, направился к центральным дверям.
Бус приземлился, мы вывалились из него, как игрушки из перевёрнутого мешка, и быстром шагом почапали к дельфинарию…
… – Где ты научился вскрывать замки? – поинтересовался Мэлли-Молли.
– Бурная молодость, – небрежно произнёс я. – Которая ещё не закончилась. Погоди, через пару лет я и не на такое буду способен.
Симпатяга «перевёртыш» одарил меня загадочным взглядом. Я счёл за лучшее не расшифровывать эдаких вот скрытых посланий и первым ступил в темноту дельфинария.
– Ты знал, что он это умеет? – услышал я за спиной голос Мэлли-Молли.
– Он удивляет меня всё больше и больше, – в тон ему, негромко, отозвался Ленн.
Ха. Что-что, а слух у меня прекрасный.
– Где здесь выключатель?
– Попробуй голосовой набор.
– Умник. Если б я знал код…
– Скопируй голос одного из работников.
– Ты долго думал, прежде чем это предложить? Откуда я…
– О, нашёл!
Под потолком вспыхнули десятки мелких лампочек, на пару секунд ослепив нас.
– Сенсор?
– Сенсор.
– Чудесно.
– Ага, чудесно.
– Ну… тогда вперёд, навстречу приключениям…
…Дельфинарий пустовал, что, как говорится, характерно: ночь всё-таки на дворе. Беззвучные постоянно разветвляющиеся коридоры, беззвучные камеры под потолком, беззвучные палатки с попкорном.
Ленн перепрыгнул прилавок. Поозирался. И, не придумав ничего лучше, разбил стекло попкорн-машины предусмотрительно прихваченным коротеньким ломиком.
– Хы, – в изумлении выдал я. – В тихом омуте…
Пока очкарик жрал горстями холодную воздушную кукурузу, Мэлли-Молли куда-то задевался. Я окинул взглядом спящий коридор – для проформы, не более. В конце концов, Мэл-Мол взрослый мальчик, сможет за себя постоять в случае чего.
Оставив Ленна наслаждаться трапезой, я двинул… ну, вообще-то по случайному маршруту. Как выяснилось, вёл случайный маршрут прямиком к дельфиньему домику. Он и правда назывался «Домик Дельфинов». Крупные буквы, днём светящиеся, а ночью погасшие, не давали усомниться – я стою перед alma mater заслуженных артистов водного театра.
Двери, за которыми, надо полагать, мирно спали уработавшиеся млекопитающие, защищал замок более хитрый и сложный, чем на входе. Да-а, логика… И всё равно спасибо тому, кто за это ответственен: веселуха без малейших трудностей скучна и банальна… В общем, повозился с замком я изрядно, чуть не вспотел, но – та-да-ам! – годы тренировок дали себя знать. Двери разъехались, пропуская нежданного гостя в тайную, напоённую мраком обитель.
Понимаю, звучит некомильфо. Так ведь я же первый раз в дельфинарии! В смысле, ночью. В смысле, незаконно.
Я шёл осторожно, чтобы, не дай бог, не удариться обо что-то, не споткнуться или, того хлеще, не свалиться в воду. Нащупал стену. Стал двигаться вдоль неё, нашаривая сенсорный выключатель.
– Где же эта хре…
И тут меня ослепило во второй раз – за весьма непродолжительный, надо заметить, отрезок времени. Машинально прищурив глаза и поднеся к ним руку, я вдруг увидел картину, от которой остолбенел.
Даже не так: офигел!!!
Какой-то дельфин сидел на краю бассейна – НА самом бассейне, а не В нём! – и пялился на меня. Да, чёрт побери, пялился! Во все свои круглые зенки.
– Э-э-э? – глубокомысленно изрёк я.
– Подойди сюда, Джейд Хакил.
Это было уж слишком! Дельфин говорил: он общался со мной, внутри моей головы!!..
Я стал отступать, медленно, чтобы не разозлить болтливую рыбёшку. Кто знает, что творится у неё в башке?
«Как бы покрасочнее обрисовать эту ситуацию Ленну с „подружкой“, чтобы они не подняли меня насмех, а умерли от зависти с восхищением?» – подумалось мне.
– Не надо бояться, Джейд.
– А я и не боюсь, – решился я. – Просто не люблю, когда со мной разговаривают животные!
– Ты же не против, я знаю.
– Против чего?
Хорошенькое дельце… М-да, будет о чём потрепаться с друганами. Настолько неправдоподобной штуки со мной ещё не приключалось.
Если бы я хоть догадывался, что последует дальше…
– Не беспокойся – я подлечу к тебе.
А дальше последовало вот что:
ПОЛНЫЙ БРЕД
!!!
Дельфин приподнялся с бортика… сам… и, нет, не встал на хвост, а… завис над полом! Примерно в полуметре. И полетел ко мне!..
Я то ли вжался в стену, то ли замер, не в силах двигаться – не помню точно. А вот кульминация всего этого действа, этого театра абсурда, зафиксировалась в моём мозгу до отвращения реалистично и до ужаса фантасмагорично. Дельфин сделал резкий рывок в мою сторону – один из правых плавников летающего телепата изменился неким неведомым образом – вытянутое мокрое тело поравнялось со мной – неуловимо взмахнуло конечностью – и что-то вонзилось мне в голову. В область лба.
Свет моментально померк, правда, отнюдь не из-за неисправностей в проводке. И потолочные лампы никто не выключал – даже тот, кто их активировал… кем бы он ни был… Нет, просто голова раскалывалась от боли, а под кожей лба нестерпимо зудело, и необъяснимое нечто давило на черепушку…
– Надо было расслабиться, Джейд Хакил.
Ага, и получать удовольствие.
Правда, фраза эта осталась непроизнесённой, а по-настоящему прочувствовал ситуацию я лишь после. Все мысли выветрились, будто их прогнал злой сквозняк. Я широко и глупо улыбнулся, представив порыв ветра, врывающийся в одно ухо, а вырывающийся из другого…
…и упал.
Не буду утверждать, что последним на сетчатке отпечатался образ левитирующего, обладающего даром телепатии дельфина. Ничего похожего я не увидел. Лишь, в миг потеряв под ногами опору казавшейся столь надёжной реальности, поразительно резко и банальнейшим образом отключился.
31 июня 223. года. 22:00
Господи, ну и длинный же выдался день! Просто нереально длинный! И такой… сумасбродный.
Сейчас я почти на все 100 % уверена, что схожу с ума. Но возможно ли это? То есть, может ли человек, который сходит с ума, осознавать происходящее? Вроде бы сумасшедшие пребывают в убеждении, что они-то как раз самые нормальные. А вот те, кто пытается отправить их на лечение, – настоящие психи.
Значит, я не больна. Сумасшедшим не разрешают пользоваться ИЖами. Потому что невозможно предсказать, чего они пожелают и куда отправятся. Вместо них заполнением дневников занимаются медсестры. К тому же в лечебницах используют специальные «ижики» – жестко и напрямую законнекченные к чипам-браслетам, с отключенной функцией письма: не дай бог больные чего-нибудь надумают.
Получается, все события не плод изменённого сознания.
Но я сейчас сижу за столом у себя комнате. И пишу все это в новеньком ВС-1325, который подарили родные в честь окончания колледжа.
Я сижу в своей комнате?! А точно ли это мой дом? И где мои родные? Наверное, я все-таки сделала что-то не то и попала в один из «лоскутов». МАМА!!! Мне страшно!
Джила, не надо плакать.
Я этого не писала! НЕ ПИСАЛА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! Откуда это взялось в дневнике?
Джила, не волнуйся. Я же тебе все объяснил. Ты должна успокоиться и проанализировать полученную за день информацию.
Шарки?! Это ты, чертов дельфин, мать твою?! Ты так и будешь преследовать меня?! Как ты забрался в мой ИЖ?
Ну да, конечно, если я чокнутая, значит, и с дельфинами могу разговаривать… Выходит, Шарки нету – это мой бред. БРЕД!!!
Нет, не бред… Я была в дельфинарии, я видела Шарки. Я с ним фотографировалась.
Успокоилась?! Вот и умница. Я понимаю, сегодня на тебя свалилось слишком много. Не нервничай. Ты – прекрасный маркетолог-аналитик. Сядь, запиши, что случилось, и разложисведения по полочкам – тебе не привыкать.
Хм… Ну ладно. Попробуем прислушаться к Шарки. Даже если он порождение бреда, советы дает вполне разумные.
Итак.
Я проснулась утром и очень удивилась, что не сработал будильник. Хотя прекрасно помнила: сегодня 1 июля, мой первый рабочий день. И как назло ужасно болела голова.
На часах 7:30, а это означало, что я ужасно опаздываю. Я побежала в ванную и с полдороги вернулась, удивившись странной тишине в доме. В это время Томми обычно уже не спит: у него дополнительные летние занятия по ментальному контролю. Да и мама на кухне должна готовить завтрак для папы – он уезжает в офис около 8.
Однако в доме было непривычно тихо. Даже не успев ни о чем подумать, я сбежала по лестнице вниз: в кухне тоже царило безмолвие. Я пробежала по всему дому, звала маму, папу и брата – но никто не откликнулся.
И вот тогда стало по-настоящему страшно: я всё же где-то ошиблась. И меня занесло черт знает в какой лоскут пространства-времени. Я выбежала на улицу в пижаме и увидела тетю Дору – она, по своей многолетней привычке, поливала цветы в палисаднике.
Так, уже легче. Если тетя Дора на месте, значит… да ничего это не значит! Если я в другом мире, тут всё возможно. И кто-то, похожий на тетю Дору, спокойно себе живёт и здравствует. Или мои друзья – которые совсем не те, кем кажутся. Может, и родные встретятся… только это будут не они, а непонятно кто.
АААА!!! Хочу домой!
Я села на пол в прихожей и разревелась.
И тут услышала знакомый голос, но теперь он звучал гораздо ближе и четче:
– Джила, ты никуда не перемещалась. Ты у себя дома. Но сегодня – не 1 июля, а 31 июня. Мы специально добавили в календарь Пандоры этот день, чтобы у тебя было время привыкнуть к «новой себе». Тебе нужно попробовать познакомиться с Джейдом. Я помогу. А сейчас умывайся, завтракай, одевайся и пойдем на улицу.
– Стой, Шарки! Ты же ничего не объяснил! А мне нужно столько всего спросить.
Мне почудился тяжкий вздох в голове.
– Ну давай, спрашивай. Только побыстрее: у нас много дел.
– Как можно добавить в календарь лишний день?
– При истончении пространственно-временной матрицы, которое наблюдается на Пандоре, это не так уж сложно: небольшое искривление волнового фронта – и пожалуйста. Завтра утром ты проснешься дома, и все будет по-прежнему. Предвосхищая следующий вопрос: с твоими родными ничего не случилось, они находятся в другой временной матрице.