По возвращении выяснилось, что связи по-прежнему нет.
Команда освежилась, немного отдохнула и собралась в столовой на ужин. Проходил он оживлённо. Идеи насчёт происхождения обелисков соревновались в фантастичности. Лишь капитан не участвовал в беседе, неохотно ковыряя ложкой питательную смесь.
Кошта снова затянул национальную песенку. Пилот уже начинал доставать Выхина вокальными упражнениями.
Арнольдыч шушукался с Жюли. Внезапно девушка воскликнула «Мон дьё!» и свалилась со стула.
Оторвавшись от тарелок, все с удивлением посмотрели на экспедитора.
– Милочка, ты чего? – спросил Арнольдыч, помогая Жюли подняться.
– О, мне показалось, я увидела привидение, – сказала испуганная француженка. – Возле той стены.
– Это нервы, усталость, – не переставая ковыряться в тарелке, заметил Выхин. – Семён, дай ей успокоительного на ночь.
Райбман кивнул.
Закончился ужин без происшествий.
Выхина разбудил громкий крик. Напялив штаны и выхватив из кобуры бластер, капитан выбежал из каюты. Крик повторился – он раздавался из комнаты Жюли. По пути Юрий встретил не менее взволнованного Алексеева. Вдвоём они вломились к француженке.
Перепуганная девушка забилась в угол комнаты. Ноги поджаты к груди, тело бьёт сильная дрожь, а на лице застыло выражение ужаса.
– Жюли, что такое? – спросил подошедший к ней старпом.
Выхин внимательно осматривал каюту.
– Призрак… – выдавила девушка. – Я его видела. Он был здесь…
– Ага, призрак. Замечательно. – Выхин сунул бластер за пояс.
– Что тут у вас? – Внутрь заглянул Арнольдыч.
– Призрак, – иронично ответил капитан и собрался уже уйти, когда по кораблю разнеслось пение Мигеля. – Одна кричит, другой поёт… Блеск. Станцевать, что ли? Вася, тащи этого баритона к Семёну, а мы придём туда с Жюли.
– Будет сделано.
Арнольдыч исчез.
Выхин с Алексеевым взяли девушку под руки и повели в медблок. Жюли выглядела очень растерянной, не упиралась.
Перед каютой Райбмана ожидал новый сюрприз. Не успели они постучать в дверь, как послышался голос врача: Семён громко с кем-то спорил.
Когда дверь открыли, еврей тотчас повернулся к капитану. На лице медика читалось непонимание.
– Что вы бродите посреди ночи да такие озабоченные? – изумился Райбман. – Надо спать – не мне вам рассказывать, насколько это важно для космонавта. А тут ещё стрессовая ситуация, лишний час в сутках, акклиматизация… В общем, полный комплект.
– Семён, ты с кем разговаривал? – спросил Выхин.
– Я? – Райбман недоумённо нахмурил брови. – Вы, верно, ошиблись: я молчал.
– Но мы втроём слышали.
Алексеев и Котияр подтвердили слова капитана.
– Да не с кем здесь разговаривать. А вы в порядке? – Только сейчас взгляд Райбмана остановился на перепуганной Жюли. – Что случилось с девочкой?
– Нужна твоя помощь. Снова призрак.
– Призрак? Как мило. Но излечимо. Закатайте ей рукав.
Доктор достал из шкафчика ампулу и пневмошприц.
– А почему раньше не вколол? – недовольно пробубнил Выхин, оголяя плечо девушки. Безвольная Жюли, кажется, не до конца пришла в себя.
– Необходимости не было, – ответил Райбман. – Я же её осмотрел. – Он сделал быстрый и безболезненный укол. Затем пояснил: – Успокоительное и снотворное, подействуют минут через пять.
– Отлично… – Капитан не успел продолжить: в медблок вошли Кошта и Арнольдыч. – А, вот и ты, Мигель! Где пропадал?
– В раздевалке, собирался на прогулку, – ответил за провинившегося механик и взгоготнул.
– Короче говоря, ещё одна песенка, и будешь спать под открытым небом.
– Но я же пел совсем тихо, – попытался защититься Кошта.
– Да ты орал на всю… чёрт, как планету-то называть?
С предложением выступил Арнольдыч:
– Мы тут заперты, так что имя Клетка, думаю, подходящее.
– Зоопарк это, блин, а не Клетка! – не выдержал Выхин. – Да что с вами стало? Надышались? Так здесь и цветов нет. Дыма тоже. Чёрт, да ничего тут нет!
– Капитан, успокойтесь. – Райбман положил пухлую ладонь Выхину на плечо.
Тот покивал.
– Угу. Сохранишь с вами спокойствие, пожалуй. Ведёте себя хуже дебилов. Ладно, сейчас пройдёт.
– Может, обыщем корабль и повторно просканируем местность? – сказал Алексеев. – Мало ли что упустили. Токсин какой.
– А помните то странное излучение? Вдруг оно виновато? – выдвинул гипотезу Кошта.
– Вот это дельная мысль, – похвалил Выхин. – Лучше, чем дурацкие песенки в разгар ночи. Расследование проведём завтра. Семён, пусть Жюли побудет в медблоке, только не забудь забрать у неё бластер и включить систему безопасности. Она от горючки работает, но уже нет смысла экономить. Будем посменно кормить девушку, следить, чтобы не навредила себе. Арнольдыч, отведи Мигеля в его каюту. Ну всё, по койкам.
– Юра, как думаешь, проблема в монолитах? – спросил Алексеев, когда они возвращались в свой сектор.
– Да фиг знает. – Выхин отпер дверь каюты электронным ключом. – Хотя вполне допускаю, что камни воздействуют на сознание.
– Ты серьёзно?
– А что? О глыбах-то пока ничего не известно. И есть ли другие версии?
– Ну… Например, непривычное давление влияет на мозг.
– Возможно… Как бы то ни было, древняя мудрость гласит: только гриппом вместе болеют, а с ума поодиночке сходят. Следовательно, причина есть, даже если мы её не видим.
– Опять поддерживаю.
Устало пожелав друг другу спокойной ночи, они с Алексеевым разошлись по каютам.
«Конечно, самая правдоподобная версия – токсин», – размышлял Выхин, ложась в постель.
Если космические дальнобойщики чем-то надышались, это легко объяснило бы их поведение. Кроме того, организм каждого человека уникален, из-за чего люди по-разному переносят отравление. Правда, в токсине ли дело? Выхин не мог побиться об заклад, к тому же он кое-что скрыл от команды.
Когда экипаж возвращался с прогулки, капитан уловил краем глаза быстрое движение. Выхин повернул голову и на долю секунды заприметил покрытое серой шерстью тельце с длинными ушами. Создание юркнуло за валун. Под предлогом, что хочет выкурить сигарету, Юрий отстал от команды, осторожно подошёл к камню и заглянул за него. Там было пусто. Но куда исчез похожий на зайца зверёк? В нору спрятался, а выход забросал землёй? В воздухе растворился?..
Или Клетка действительно населена призраками? В зонах сверхъестественной активности, если верить рассказам, часто происходят необъяснимые вещи. Планета даже могла специально прятаться от людей, потому-то и не появилась на карте…
Фантазия разыгралась. Десятки неподтверждённых догадок громко гудели в голове, мешая спать. Выхин перевернулся набок и, несмотря на смутное беспокойство, вскоре заснул.
Наутро атмосфера вновь сгустилась. За завтраком члены экипажа старались смотреть в свои тарелки и никуда больше. Космонавты упорно молчали, не считая редких просьб передать соль или сахар.
Выхин подсел к Райбману, чтобы пообщаться, спросить совета, но судовой врач только мыкал да угукал. Командир, собираясь с мыслями, непроизвольно обвёл взглядом столовую. Раньше он не замечал, что все сидят на таком расстоянии друг от друга, будто сторонятся коллег.
Выхин с громким стуком опустил ложку на стол.
– Что происходит?! – громыхнул он. – Мы похоронили кого-то? Или на борту началась «холодная война»? Тогда почему мне об этом не доложили?
Экипаж продолжал молчать, однако ел уже не столь шумно. Кое-кто, слегка повернув голову, косился на командира.
– Я спрашиваю, по какому поводу траур? – Не дождавшись ответа, Выхин рывком поднялся из-за стола. – После завтрака – в комнату отдыха. Не пришедших считаю дезертирами. Даю полчаса.
И он покинул столовую.
Сбор в комнате отдыха не улучшил общего настроя. Арнольдыч смотрел в пол, отстукивая пальцами по коленке почти неслышный ритм. Смитсон с каменным выражением лица взирал на искусственное растение в горшке. Райбман периодически покашливал в кулак. Прочие тоже ничем не выдавали заинтересованности, даже если она была, в чём Выхин сильно сомневался.
Пауза затягивалась, перевозчики облегчить душу не спешили. Пришлось капитану в очередной раз взять слово:
– Я вас слушаю, очень внимательно. В чём дело, ребята? Расстроились из-за Жюли?
Молчание. Выхин предпринял новую попытку:
– Да, мне самому её жалко. Но в таком состоянии Жюли может что-нибудь натворить, потому я и приказал закрыть её в медблоке. Еду она получает регулярно. А что касается странностей нашего экспедитора… кто не без этого?
В уютном помещении по-прежнему царила давящая тишина. Терпение Выхина иссякло.
– Чурбаны бессловесные! Ёжики пугливые, а не космонавты! Ну-ка быстро все высказались или тоже отправитесь в отдельные апартаменты! До конца полёта!
На сей раз безмолвие длилось недолго. Откашлявшись, заговорил Райбман:
– Да вы не сердитесь, командир, просто обстановочка на судне… как бы поточнее выразиться…
– Нервная, – закончил мысль врача Алексеев.
– Верно, – подтвердил Смитсон. – И непонятная.
– Гнетущая, – добавил Арнольдыч.
«Хоть что-то», – подумал Выхин.
– Парни, что бы ни происходило, разберёмся. Уже бывали в переделках. Важно вместе держаться и духом не падать. Скоро прилетит дозаправщик, и мы отсюда свалим. Главное, до того не наделать глупостей. Согласны?
Экипаж закивал.
– Рад, что разобрались. За Жюли чья очередь смотреть?
– Моя, – неохотно произнёс Арнольдыч. – Но я не могу: надо шестерёнки в корабельном движке проверить, больно уж стучат.
– Ладно.
Когда механик ушёл, к капитану приблизился Райбман.
– Во внутренностях корабля, – шепнул он на ухо Юрию, – нет ни единой шестерёнки, помните?
Ситуация повторялась, а Выхин к тому же жутко сглупил. Капитан испытал крайне неприятное, особенно для руководителя, чувство стыда.
– Все за мной, – приказал он. – А ты, Семён, раз не самый мускулистый, иди в медсектор.