От них исходило тепло даже на расстоянии. Я ощутила дрожь в животе. Напряженное желание подойти ближе потянуло меня вперед, словно заблудшего путника в холодную зимнюю ночь, привлеченного далеким теплом костра.
Я вцепилась в прутья. Мои руки больше не состояли из плоти, они выглядели как тени с золотыми прожилками.
– Что ты со мной сделал?
– Именно так я воспринимаю мир, по крайней мере частично. Да успокойся ты, монашка. Если бы ты прошла обучение, то узнала бы, как это делается. Это элементарный навык. Даже священники с реликвиями теней могут это делать, хотя, естественно, чувства теней не идут ни в какое сравнение с моими. – Я открыла было рот, и он укоризненно произнес: – Молчи и слушай.
Я собралась с силами и принялась осматривать призрачное кладбище, пока снова не увидела Леандра и сестру, теперь уже как пару теневых фигур, чьи души освещали их изнутри, подобно светильникам. У кадильниц, висевших на их поясах, висела ядовито-красная дымка – благовония, сообразила я. Их голоса звучали подобно эху в длинном туннеле, слегка искаженно, но гораздо громче, чем раньше.
– Это должно случиться сегодня ночью, – говорил Леандр с раздражением.
– Вы не можете обратиться к записям собора? – поинтересовалась его собеседница.
– Я уже пытался. Документов, что я ищу, не существует.
«Или, – предположила я, – кто-то заметил, что он сует свой нос в те вопросы, в которые не следует, и спрятал тексты подальше».
– Тогда отправляйтесь в скрипторий, Ваша Светлость. Мы храним наши труды там. – Несмотря на то, что я не видела выражения лица сестры, в ее ровном голосе отчетливо слышался страх.
– Не все, – возразил он.
– Я не уверена… Это не дозволено. Только сестрам разрешено…
Фигура Леандра остановилась и развернулась.
– Да, Ваша Светлость, – нервно и испуганно пробормотала сестра.
Я не могла сказать, что произошло между ними, но увидела, как она передала ему что-то – возможно, ключ. Склонив голову, монахиня удалилась.
Теперь, когда Леандр шел один, я заметила, что в его внешности что-то изменилось. Тьма клубилась вокруг него, словно плащ, сотканный из живого дыма. Двигаясь, священник оставлял тлеющий след на всем, чего касался – на тропинке позади, на нависающих ветвях, – будто их лизало пламя. Это было противоестественно, пугающе.
– Это Старая Магия? – спросила я.
– Да. Остаток.
Я смотрела, как Леандр исчезает за мавзолеем. Вскоре свет его души заслонили спутанные тени.
– Куда бы он ни направлялся, мы должны пойти за ним.
– След, что он оставляет, укажет тебе дорогу.
Я ожидала, что Восставший будет протестовать, но за его настороженностью уловила дрожь интереса, даже возбуждения. Он хотел узнать, что задумал Леандр, так же сильно, как и я, но, возможно, по другим причинам. Я и раньше догадывалась о его увлечении Старой Магией, но теперь знала наверняка. Значит, в этом деле мне следует остерегаться не только Леандра.
Я незаметно выбралась из мавзолея, идя по следу клирика. По ощущениям Восставшего, кладбище было бесцветным под белесой луной. Живые запахи влажной земли и мха улетучились, сменившись затхлостью небытия. Я ощущала, как трава колет мои босые ступни, но оцепенело, словно ноги замерзли почти до потери чувствительности. Колеблющиеся очертания могил дезориентировали; пришлось сосредоточиться, чтобы не сбиться с шага. Если духи воспринимают мир именно так, то не уверена, что могу винить их за то, что они ищут человеческие сосуды.
По позвоночнику пробежала колючая волна, и я поняла, что не одна. Поблизости кто-то бессвязно бормотал молитву слабым и надломленным шепотом.
– Госпожа… храни… Помилуй…
Я стала оглядываться в поисках света чужой души, до тех пор, пока Восставший не обратил мое внимание на амулет, лежащий у подножия могильного камня. Я догадалась, что голос принадлежал монахине давних времен. Так же, как и в монастырских воротах, ее молитва была навечно заключена в амулет.
След Леандра прерывался у высокой, заросшей стены, окаймлявшей кладбище. Следы Старой Магии, похоже, исчезали прямо в плюще. Это было все, что я успела заметить, прежде чем волна головокружения заставила меня прислониться к ближайшему надгробию.
– Восставший, – выговорила я.
Тепло вернулось; звук и ощущения нахлынули вновь. Я прижалась лбом к надгробию, небывало остро ощутив необходимость убедиться в его реальности. Лишайник, покрывавший плиту, был влажным и пах зеленью, а шершавый камень успокаивал своей надежной твердостью. Я отчаянно глотала воздух, обеспокоенная тем, как сильно на меня повлиял этот опыт.
– Большинство людей не в состоянии выносить чувства духа дольше нескольких секунд за раз. Неплохо для первой попытки. Ты станешь лучше справляться с этим, если будешь практиковаться.
– Не уверена, что хочу этого, – честно ответила я.
– Возможно, к лучшему. Некоторые из моих сосудов не заметили бы приближающейся опасности, даже если бы она пронеслась перед их носом.
Я догадывалась, к чему он ведет.
– И все они в итоге умерли в ужасных муках?
Восставший не ответил. Саркастического замечания, похоже, не предвиделось. Мне почему-то вспомнилось, как перед Бонсантом я спросила духа, сколько его сосудов погибло.
– Их учили не слушать меня, – наконец произнес он. – Они и не слушали.
– Но для тебя это не было помехой, да?
Только не Восставший. Сама мысль была смехотворной.
–О, еще какой, но я не молчал. – В голосе духа прозвучала нотка, которую я не смогла истолковать, в ней крылось что-то опасное, как в том его ласковом тоне, прошлой ночью возле кухни. – Существует техника, позволяющая полностью блокировать голос духа. Хочешь, я поделюсь с тобой и ею тоже?
Меня пробрала дрожь. Я представила, как он бушует в своих сосудах. Затем умоляет. Пытается предостеречь, но крики его попадают в безразличные уши. Теперь понятно, почему он так удивился, когда я ответила ему в крипте. Сколько же времени его никто не слышал?
– Нет, – откликнулась я.
Воцарилось молчание. Я не могла сообразить, с какой целью Восставший задал этот вопрос. Были лишь ощущение едва предотвращенной опасности и необъяснимой тяжести в груди при мысли о том, что сосуды Восставшего обращались с ним подобным образом.
– Посмотри туда, – примирительно предложил он, прежде чем я успела разобраться в этом чувстве. – Священник вошел в дверь.
Приблизившись к стене, я убедилась, что он прав. Лестница вела вниз под арку, увитую плющом, со спрятанной внизу дверью, заваленной листьями. То, что я смогла различить, было древним, покрытым ржавчиной, выкованным из освященного металла. Я почему-то знала, что это вход в священные покои монастыря, хоть и не видела подобной двери в Наймсе.
Но затем в памяти всплыли воспоминания о незнакомом проходе, о статуях, что провожали меня невидящими мраморными глазами, когда кто-то проносил меня мимо. О столе, покрытом цепями, о воздухе – горячем, пропахшем благовониями и густой медной вонью высыхающей крови.
Мне уже доводилось бывать в священных покоях. Меня отвела туда матушка Кэтрин в ночь моего экзорцизма.
Я отступила от стены, оцепенев от ужаса.
Неподалеку раздался шорох крыльев, сопровождаемый вспышкой белого цвета в темноте. Беда сделал круг над моей головой, а затем приземлился на плющ над дверью. Он внимательно изучал меня в странной тишине, его взгляд выражал ожидание. Послание было ясным.
Меня охватил прилив горечи. Если Госпожа того желает, то я пойду. Двигаясь быстро, чтобы не растерять храбрости, я спустилась по ступенькам и потянулась к двери. Леандр оставил ее открытой. Она тяжело распахнулась, обнажая изогнутую, плохо освещенную лестницу.
– Будь осторожна, – предупредил Восставший, когда я переступила порог. – Это место неприветливо к Мертвым.
Глава пятнадцать
– Мои чувства будут не слишком-то хорошо работать здесь, внизу, – продолжил Восставший. – Слишком много освященного камня. Иди медленно, и я предупрежу тебя, если замечу что-нибудь необычное.
Лестница напомнила мне ту, что вела в крипту в Наймсе, извиваясь под землей по крутой спирали. Только эта была явно еще старше, камень весь в выбоинах, словно старая кость, там, где его не сгладили ноги. Подобные тончайшей паутине тени, населяющие ее, двигались медленно и почти не имели черт, едва реагируя, когда я ныряла между ними.
Я спускалась по лестнице осторожно. Внизу меня ожидал коридор с низким потолком, с узором в незнакомом мне стиле. Тут и там в нише стояли статуи святых со сложенными в молитве руками. Ощущение древности в воздухе было столь же густым, как и здешняя пыль. Над головой туманными, неподвижными сгустками, будто само время сковало их, плавало еще больше теней.
– Они стары, – объяснил Восставший. – У теней изначально мало сознательного разума, и даже он исчезает со временем без человеческого общества.
Мысль о том, что разум теней медленно разрушается, остудила больше, чем окружающий холод. Я подумала, не будет ли милосерднее уничтожить их. Но не могла – мне требовался их свет, чтобы видеть.
Я понизила голос, охваченная жутким чувством, что слишком громкая речь может пробудить нечто спящее.
– В какую сторону пошел священник?
Слева от меня был затененный арочный проем, справа – еще одна лестница.
– Туда. – Он обратил мой взгляд на брызги свежей крови на камнях прямо перед нами.
Она могла принадлежать лишь одному человеку. Я остановилась, чтобы внимательнее осмотреть окружающее нас пространство, но не увидела ничего, что могло бы ранить Леандра. Восставший был занят тем же самым. Его внимание задержалось на статуях.
– Взгляни на третью статую слева. Будь осторожна.
Я двинулась вперед, радуясь, что на мне нет ботинок. Мои босые ступни позволяли двигаться без единого звука. Когда я