– Очень неприятно, – сказал врач, пожимая плечами. – Неприятно, э-э-э… для всех сторон. Но что тут поделаешь?
Репортер поднял крышку сундука красного дерева, стоявшего на скамье в углу комнаты.
– Вы прибегаете к хирургическому вмешательству, – сказал он, увидев хранившиеся там скальпели и щипцы.
– Таксидермия, – пояснил Брандт. – Это мое хобби, мистер Морган. Вы увидите также краски, которые я использую при создании своих образцов.
Он прошел мимо, не спеша, на первый этаж, который Чарльз изучил так же тщательно, как и остальную часть здания. Затем, убедившись, что на первом этаже, как и во всем доме, за исключением, возможно, операционной, нет ничего подозрительного, он поспешил в беседку, построенную между домом и рекой, в которой была устроена открытая спальня. Там, под застекленной навесной крышей, стояло с полдюжины кроватей, и в нескольких из них спали пациенты доктора Брандта.
– Раскладушки, – с улыбкой пояснил медик.
Рядом на лужайке стояли шезлонги, и многие из них были заняты.
Подопечные этого учреждения выглядели именно так, как о них рассказали, и их внешность вполне соответствовала усилиям Брандта.
Морган был совершенно уверен в том, что доктор Брандт выполняет превосходную работу. Он эффективно управлял своим домом алкоголиков.
Чарльз беззаботно прошелся по лужайке, а потом по саду. Он заглядывал в лицо каждого пациента, мимо которого шел, и повсюду искал какое-нибудь возможное укрытие, которое могло бы послужить временной тюрьмой для обреченной девушки.
Все это время журналист боролся с предчувствием, что он совершил большую ошибку. Если бы не два факта – во-первых, что этот дом был учреждением, упомянутым в завещании полковника Энерли, и во-вторых, что катер «Морской бродяга», принадлежащий учреждению, был связан с исчезновениями – он был бы склонен отказаться от дальнейшего расследования и связаться со Скотленд Ярдом по телефону в надежде на дальнейшее развитие событий.
Как бы то ни было, он упорно продолжал поиски и проводил их с величайшей тщательностью. Он посмотрел даже на лица тех, кто занимал кровати под навесом. Это были две женщины и один старик. Старшая из женщин читала и ответила ему враждебным взглядом. Младшая уже спала.
Морган взглянул на эту молодую женщину с некоторым удивлением: было странно, что она оказалась в лечебнице для пьяниц. Ее лицо ничего не выражало, она была похожа на куклу. Ее сон был тяжелым, она дышала так неровно, что можно было сказать, что она храпит. Это была последняя пациентка Брандта, которую Чарльз видел перед тем, как выйти на пристань.
За исключением горничной и повара, которого Морган застал на кухне занятым приготовлением ужина, доктор Брандт, казалось, был единственным сотрудником во всем этом заведении.
Журналист понимал, что Брандт вполне способен выполнять свою работу без посторонней помощи. Взгляд этого человека выдавал его непреклонность. Морган не мог с уверенностью судить о его характере, но он понимал это.
У пристани, построенной на сваях, погруженных в реку и защищенной кранцами и пилонами, стояла маленькая шлюпка и сам печально известный «Морской бродяга».
Репортер поднялся на борт катера и поговорил с механиком, который чистил мотор. Во время всех этих исследований доктор Брандт оставался рядом с ним. Теперь медик стоял на пристани, широко расставив ноги и сцепив руки за бортами пиджака. Он равнодушно смотрел вдаль. Было очевидно, что расследование Моргана было для него скучным инцидентом, терпеть который его заставляла только вежливость.
Чарльз дал механику сигарету. Тот повернулся, вытирая руки о скомканную тряпку, и взял сигарету, подняв глаза. Журналист заметил низкий лоб и мощную челюсть. Это был хорошо знакомый ему тип людей. Тип больше всего соответствующий подозрениями, которые он питал в отношении дома Брабазона.
– Как он ходит? – спросил Морган о катере.
– Отлично! – ответил механик.
Он зажег спичку, которую протянул ему Чарльз, и повернулся, чтобы взять лежавшее рядом пальто из промасленной кожи. Надвигалась буря. Уже упало несколько капель дождя, но в таком пальто не было необходимости. Возможно ли, что эта одежда использовалась для маскировки?
Чарльз заметил, что уборка, которую делал этот человек, была довольно бесцельной, и его подозрения усилились.
– Ходили вы куда-нибудь на катере в последнее время? – задал он новый вопрос.
Мужчина бросил еще один взгляд из-под своих низких бровей, но такой быстрый, что молодой человек едва заметил его глаза.
– Время от времени! – ответил механик.
– А спускались вы когда-нибудь вниз по реке? – спросил Морган. – У одного моего друга есть катер, похожий на этот, он стоит напротив здания парламента. Называется «Скопа». Знаете его?
Мужчина покачал головой.
– Не могу сказать, что знаю, – пробормотал он.
Учитывая, что «Скопа» была придумана Чарльзом несколько секунд назад, это было не удивительно.
– Может быть, – предположил молодой человек, – вы никогда не забираетесь дальше Вестминстерского моста?
Сказав это, он быстро обернулся. Что могло прийти ему в голову, если доктор Брандт и механик обменялись предостерегающими взглядами? Он решил, что, возможно, ошибся. Брандт постукивал ногтями по передним зубам. Где он видел этот жест раньше?
– Мы проходили немного, – хрипло сказал механик, – вверх по и вниз по течению. А теперь, если вы не возражаете, сэр, я очень занят.
Морган попытался задать еще несколько вопросов, но безрезультатно. Ему пришлось покинуть «Морского бродягу», обыскав судно от носа до кормы, с неприятным чувством, что оно выглядит подозрительно, и с таким же неприятным сознанием, что в данный момент он ничего не может сделать, чтобы так или иначе рассеять свои подозрения.
Бегство
После того, как доктор Брандт проводил Моргана до входной двери, молодой человек очень тепло извинился за свое вторжение, и врач был достаточно любезен, чтобы заверить его, что это не имеет ни малейшего значения.
Они подошли к парадной двери как раз в тот момент, когда ее открывали, чтобы впустить Меллерби Блэка и его жену.
Сам Блэк многозначительно посмотрел на журналиста своими проницательными маленькими глазками и пробормотал приветствие.
– Приходите навестить доктора Брандта, а? Мы вот как раз пришли. Нет смысла помогать учреждению, если вы его не посещаете.
Морган согласился и вернулся к кэбу, который все еще ждал его.
Как только он вышел за дверь, Блэк повернулся к доктору Брандту с яростным видом.
– Что он здесь делает? Почему вы его отпустили?!
Медик без всякого волнения объяснил причину появления Чарльза и добавил:
– Он удовлетворен тем, что это место вне подозрений. В таких обстоятельствах было бы глупо делать что-либо, чтобы испортить хорошее впечатление.
Меллерби Блэк обращался к доктору почти презрительно, как никогда прежде.
– Впечатления, бабуля, от нас никуда не денутся! Мы подняли шум. Нас разыскивают, если хотите знать, за убийство. А теперь смейтесь над этим.
Доктор Брандт постучал себя по зубам этим своим странным жестом, говорящим о том, что он размышляет.
– Вы хотите сказать, – ледяным тоном произнес он, – что полиция охотится за вами и что вы, как и тот идиот, которого вы ищете, привели их сюда.
Блэк в панике ответил оскорблением на оскорбление.
– Их не нужно было никуда вести, – сказал он свирепо, – они все знают о вас и обо мне, вообще все знают. Брабазон донес на нас. Донес, чтобы спасти свою грязную шкуру. Я пришел, чтобы сделать вам доброе дело. Пришло время для побега, и я здесь, чтобы помочь вам сделать это.
– Когда мне понадобится ваша помощь, – сказал доктор, – я попрошу ее.
– Катер, – настаивал Блэк. «Морской бродяга», это ваш единственный шанс.
– Эта штука, – презрительно сказал Брандт, – вполне подходит для плавания по реке, но… – Вспышка молнии пронеслась по комнате, и раскаты грома придали смысл его следующим словам. – …но вы же не предлагаете выйти в море на сорокафутовом баркасе в такую ночь?
Стало ясно, что именно это Меллерби Блэк и предлагал. Этот человек был достаточно умен, чтобы точно знать, во что он вляпался в связи с исчезновением полковника Энерли и других. Веревка палача уже болтаясь перед его испуганными глазами, и с этой нависшей над ним угрозой он был готов на все.
Люди, отдыхавшие на лужайке рядом с домом, были загнаны внезапной бурей внутрь, и многие из них теперь прислушивались к разговору между двумя мужчинами.
Один из пациентов, явный алкоголик, подошел к доктору Брандту и что-то спросил у него. Сперва тот не расслышал его, но когда он повторил свой вопрос три раза, до врача, наконец, дошел смысл этих слов, и он схватил пациента за горло, встряхивая его, как будто таким образом можно было более отчетливо различить его жалобное бормотание.
– Что он имел в виду? – спрашивал этот человек.
Брандт снова встряхнул его.
– Кто что имел в виду дурак?
– Тот джентльмен, который только что был здесь.
– Имел в виду когда?
– Когда спросил меня, как долго девушка была здесь?
Теперь доктор выказал первые признаки волнения.
– Какая девушка? Молодая девушка под навесом?
Пациент улыбнулся.
– Да, та самая.
– Вот видите, – сказал Блэк, – он знает. Он нас раскусил. Если мы не уйдем сейчас, то никогда этого не сделаем.
Тут вмешалась Адела Блэк.
– Я думаю, вы знаете, – мягко сказала она, – что в том, что сказал мой муж, что-то есть.
Доктор мгновенно переключил свое внимание на нее.
– А что вы здесь делаете? – спросил он. – Как вы в этом замешаны?
Губы ледяной леди скривились в жестокую линию, руки сжались в кулаки.
– У вас здесь маленькая Кристина, – отрезала она.
Брандт улыбнулся.
– Ну и?
– Я хочу увидеть, – сказала, Адела – что она пойдет тем же путем, что и другие.
Медик понимающе усмехнулся.
Миссис Блэк удовлетворенное кивнула. Пожалуй, эта женщина была самой жестокой из всей банды. Она знала о страсти, которую Брандт питал к ней, и использовала ее, чтобы уничтожить свою соперницу. В ее извращенный разум пришла теория, что, если бы не Кристина, то она – Адела – возможно, влюбила бы в себя Моргана. Может, она и была права, а может, и нет, но ее сдерживаемая страсть выражалась в убийственной ярости против мисс Энерли.