– Да это азбука Морзе, – перешла на шепот Женька.
– Ты знаешь азбуку Морзе? – не поверила я.
– Это каждый знает – точка, тире… ну и так далее…
Мы сошли с тропинки и направились к кустам, откуда шло свечение.
– Он вроде удаляется, – опять зашептала Женька. И в самом деле, огонек удалялся. Мы достигли кустов, и тут он совсем погас.
– Куда он делся? – испугалась я.
– Не знаю… вон… опять.
Уже не таясь, мы бросились бежать в ту сторону. Под ногами вдруг зачавкало, но я не сразу оценила возможную опасность, пробежала еще метра три. Моя нога неожиданно скользнула между кочек, и я провалилась в вязкую жижу по самую грудь.
– Анфиса! – закричала Женька и бросилась ко мне.
– Стой, где стоишь, – рявкнула я, – не подходи близко. Осторожно вернись к кустам и найди длинную палку.
– Анфиса…
– Ты поняла? И не паникуй. На воде, при пожаре и на болоте люди гибнут прежде всего из-за паники.
– Ага, – пролепетала Женька. – Пошла за палкой. А ты вообще-то как?
– Нормально, – ответила я, решая, сейчас заорать во всю мощь легких или еще немного потерпеть.
Женька скрылась в направлении кустов, а я, стараясь не делать резких движений, огляделась. Огонек исчез. «Господи боже, да нас нарочно заманили в болото, – подумала я, – а мы такие дуры…»
– Женька! – отчаянно закричала я. – Женя, будь осторожней.
Звук моего голоса как-то странно расходился в разные стороны, от этого почему-то сделалось еще страшнее. Впереди у кустов кто-то странно всхлипнул, и сделалось тихо, я, боясь пошевелиться, прислушалась. Стояла жуткая тишина, слышно лишь мое собственное дыхание, затем вскрикнула птица у реки, и вновь тишина. Я не выдержала и позвала:
– Женька! – Она не ответила. Я позвала еще раз, с тем же успехом. Как бы подружка ни трусила, бросить меня в болоте она не могла, это я знала доподлинно, оттого похолодела от страха, хотя и до того момента мне было совсем не жарко. Стало ясно: с Женькой случилась беда.
Воображение рисовало мне картины одна страшнее другой, Женьку медленно затягивает трясина, а она даже закричать не может, парализованная ужасом. Мысль о моей непутевой подруге заставила меня действовать. Надо срочно спасаться самой и спасать Женьку.
– Главное, не спешить и не дергаться, – наставительно изрекла я, уцепившись руками за ближайшую кочку, она показалась мне крепкой, я ухватилась другой рукой за соседнюю кочку и начала медленно подтягиваться. Дело это оказалось не таким уж и трудным. Выбравшись наполовину, я легла на бок и смогла чуть откатиться в сторону, передохнула, затем нащупала кочки по соседству и откатилась к ним. Я помнила, что шли мы сюда с правой стороны, туда и следует перемещаться. Только почувствовав под собой твердую почву, я рискнула встать на ноги. Дышала я с трудом, колени сгибаться не желали, кроссовки увеличились в массе в несколько раз, то ли вода, то ли жидкая грязь стекала с меня ручьями, но мысль о подруге придала мне сил, и я припустилась по тропе в сторону кустов, именно там скрылась подружка, когда я видела ее в последний раз.
Я осторожно приблизилась к кустам и позвала:
– Женя…
Она не ответила. Стараясь вновь не угодить в топкое место, я на ощупь сделала несколько шагов. Не похоже, чтобы здесь было болото… Что же тогда приключилось с Женькой? Я выскочила из кустов, обо что-то споткнулась и полетела на землю. Рядом со мной кто-то застонал. Я встала на четвереньки и вскоре нащупала джинсы, свитер и волосы ежиком.
– Женечка, – прошептала я, тут подружка пришла в себя и заголосила:
– Анфиса… – И вцепилась в мои плечи обеими руками. – Живая… выбралась, слава тебе господи.
Мы наконец-то поднялись с земли, и я спросила:
– Что с тобой случилось?
– Не знаю, – как-то растерянно ответила Женька. – Видно, споткнулась, очень уж я торопилась, и башкой, наверное, ударилась, когда падала. Искры из глаз посыпались. Только и успела, что о тебе подумать. – Женька захлюпала носом, а я повлекла ее к дороге, на которую через минуту мы благополучно и выбрались. Женька истово крестилась, продолжая благодарить господа за наше чудесное избавление от опасности, а я задумалась. Женька считает, что споткнулась в темноте и ударилась головой… Возможно, так оно и было. А если не споткнулась, то есть споткнулась отнюдь не случайно и головой ударилась тоже не просто так? Я начала тревожно оглядываться и ускорила шаги. Женька едва поспевала за мной. Наконец мы вошли в калитку пансионата, и я с облегчением вздохнула.
Дом был погружен в темноту, не доносилось ни звука, мы поднялись по ступенькам, дверь легко открылась. Выходит, никто ее не проверял и нас, соответственно, не хватился.
Мы поднялись на второй этаж, я пошла в комнату за полотенцами, а Женька сразу юркнула в ванную. Мыться в абсолютной темноте занятие не из самых приятных, к тому же вода была теплой, а отнюдь не горячей, но грязь с себя мы все же смыли. Обмотавшись полотенцами, вернулись в комнату и обессиленно рухнули в постели.
– Мама моя, – пробормотала Женька и вскоре отключилась, а вот мне не спалось.
Я крутилась с боку на бок, размышляя о наших ночных приключениях. Чем больше я о них думала, тем меньше они мне нравились. Одно дело пугать людей всякими глупостями, и другое – заманить на болото, где они вполне могли погибнуть. Это уже не шутки. Я села, поглядывая в окно. Близился рассвет, но в парке из-за деревьев было еще темно. Я подумала, что неплохо бы закурить. Который год я героически борюсь с вредной привычкой и почти победила ее, но бывают такие моменты, когда без сигареты никак нельзя. У Женьки такие моменты тоже бывают, но в отличие от меня она к ним готовится, значит, в сумке у нее должна быть пачка сигарет. Так и есть – сигареты, зажигалка. Я открыла балконную дверь, решив покурить на свежем воздухе, чтобы дым не шел в комнату. Я как раз вышла на балкон и чиркнула зажигалкой, когда услышала внизу шорох. Видимо, сказалось напряжение сегодняшней ночи, забыв про сигарету, я тут же опустилась на четвереньки и замерла в не совсем удобной позе.
Внизу в самом деле кто-то шел, точнее, не шел, а пробирался, то и дело осторожно замирая: три шага, пауза, опять три шага. Я боялась пошевелиться, чтобы тот, что крался внизу, меня не услышал. Однако любопытство пересилило страх, я начала потихоньку приподниматься, подумав: «Господи, если там опять кто-нибудь в балахоне, я не выдержу, честно, не выдержу…» Я подняла голову над перилами, когда внизу раздался стук, кто-то легонько постучал по стеклу.
Человек внизу замер, и я замерла, прислушиваясь. Вновь стук, затем какой-то шорох, открылась рама (открывали ее осторожно, но рама была старая, давно не крашенная, и сделать это беззвучно не смогли). Голос Владислава Петровича звучал испуганно:
– Кто здесь?
– Я.
– Ты что, спятил? – Страх из его голоса исчез, теперь в нем слышалась злость и раздражение чужой глупостью. – Какого черта ты сюда приперся?
– А куда мне прикажешь деваться?
– Мы же договорились…
– Ничего мы не договаривались. Ты сидишь здесь уже несколько дней…
– Я же тебе объяснял, туда невозможно пройти.
– В прошлый раз это было совсем нетрудно.
– Хорошо, попробуй сам, если не веришь мне. Тебе ничего не стоит поселиться здесь и…
– Ладно, не кипятись.
В этот момент я перегнулась через перила, пытаясь разглядеть человека, с которым разговаривал Владислав Петрович. Проклятая зажигалка выскользнула у меня из рук и полетела в траву.
– Тихо, – сказал Владислав Петрович. – Вот что… – Он перешел на шепот, а я вновь оказалась на четвереньках и при всем старании ничего не услышала.
Пятясь точно рак, я внедрилась в комнату и попыталась привести свои чувства в порядок. Женька, переворачиваясь на бок, вдруг открыла глаза и испуганно отпрянула.
– Это ты?
– Конечно, я. Только говори тише.
– Почему?
– У нас гость… Точнее, у нашего писателя.
– Слушай, может, тебе стоит отдохнуть? – забеспокоилась подружка.
– Может, – кивнула я, забралась под одеяло и дала себе слово ни о чем не думать.
Когда я открыла глаза, в окно вовсю жарило солнце. Дверь на балкон была распахнута настежь, а Женька отсутствовала. Я взглянула на часы. Половина одиннадцатого. Что ж, пора встречать новый день. Позевывая, я встала, накинула поверх пижамы халат и побрела в душевую. Стоило мне щелкнуть выключателем, как вспыхнула лампочка над дверью, выходит, вчерашние неполадки уже устранили.
Приняв душ, я почувствовала себя проснувшейся и почти бодрой. Вдруг почему-то вспомнила Романа Андреевича и приуныла. Интересно, чем он занят? Мог бы, кстати, позвонить. Правда, сотовый у меня отключен, но все равно мог бы… не знаю как. Если мужчина любит женщину, он должен быть способен на поступок. А Ромка не звонит, потому что меня не любит, ну ни капельки. Я вытерла набежавшую слезу и вернулась в комнату.
Женька ставила поднос под белой салфеткой на стол.
– Привет, – сказала она, улыбаясь во весь рот. – Здесь завтракают рано. Я тебя будить не стала. Тебе вчера так досталось, что ты под утро заговариваться начала. Вот я и подумала, не худо бы тебе выспаться, а завтрак попросила оставить. Хочешь кофе в постель?
– Хочу, – кивнула я, укладываясь на постель.
– Пожалуйста. – Женька пристроилась рядом. – А чего ты кислая такая? Ромку вспомнила?
– Очень надо мне его вспоминать, – презрительно усмехнулась я.
– Да ладно…
– При чем здесь «да ладно»?
– Я просто…
– Мне неинтересно…
– Да угомонись ты, Анфиса, – жалобно попросила Женька. – Ромка твой поди места себе не находит. Ты его малость помучай и прощай. Он больше не будет. Я имею в виду…
– Заткнись, а? – сказала я печально, и подружка замолчала.
– Как кофе? – поинтересовалась она минут через пять.
– Нормально.
– Ну, слава богу. А я вчера башкой здорово тюкнулась. Когда голову впотьмах мыла, не обратила внимания, а сегодня стала расчесываться… Вот, посмотри. – Женька сунула мне под руку свою голову с синей шевелюрой и ткнула пальцем в затылок, затем схватила мою руку, и я смогла нащупать здоровенную шишку.