– Ты тоже заметила? – обрадовалась Женька.
– Да… – неуверенно кивнула я, неуверенность относилась к тому, что конкретизировать свои впечатления я не могла, и Женька, к сожалению, тоже.
После душа мы переоделись и отправились на веранду, договорившись «смотреть в оба», то есть никакого плана у нас не было, и это тяготило. Веранда оказалась пуста, девушка, дежурившая в холле, сообщила, что вся компания отправилась на прогулку.
– Пойдем и мы, – предложила Женька.
Мы отправились к реке. Вскоре из-за ближайших деревьев показался Валера и с радостной улыбкой присоединился к нам.
– Не возражаете, если я пройдусь с вами?
– Конечно, нет. А где остальные?
– Писатель решил поработать, его супруга вздремнуть, а Иван Иванович ушел к себе. По-моему, он на что-то обиделся.
Само собой, речь зашла об убийстве, то есть о предполагаемом убийстве, раз уж труп не найден. Мы повозмущались работниками милиции, которые до сих пор не соизволили приехать, и Валера высказался в том духе, что Горемыкин каким-то образом причастен к происходящему в Липатове, хотя, почему он так думает, объяснить не смог. Чем дольше я его слушала, тем настороженнее становилась, а потом мне и вовсе пришла в голову мысль: вот мы с Женькой решили получше приглядеться к соседям, а не с той ли целью Валера увязался за нами? Приглядеться и выведать, что нам известно о происходящем? Правда, нам ничего не известно, но все равно, парень жутко подозрительный.
Словом, мы приглядывались друг к другу и занимались этим до позднего вечера, впрочем, без особых успехов с обеих сторон.
Валера проводил нас до дверей комнаты и ушел к себе. Мы слышали, как он бродит у себя, чем-то скрипит, наконец затих, должно быть, лег спать. Нас с Женькой в отличие от других постояльцев переполняла жажда деятельности.
– Интересно, Вова Татарин не вернулся? – вслух подумала она, а я кивнула:
– Еще не худо бы поговорить с внуком тетки Августы. Ближе к ночи они на осадном положении, и сейчас внучок должен быть дома.
– Заодно узнаем, не приехал ли Коля.
Держа кроссовки в руках, мы выбрались из комнаты и через кухню вышли на улицу. В окне комнаты Валеры свет не горел, а вот писатель, как выяснилось, бодрствовал. Мы не смогли удержаться от искушения и подобрались к окну. Сквозь тюлевую занавеску было видно, что Владислав Петрович лежит на постели с книгой в руках, а Лидия Артуровна нервно расхаживает по комнате.
– Когда это кончится? – вдруг спросила она, останавливаясь перед кроватью.
– Заткнись, – спокойно ответил он и добавил, пожав плечами: – Тебя здесь никто не держит.
Закусив губу, Бороднянская подошла к окошку, отодвинула занавеску, вглядываясь в кусты напротив, мы с Женькой замерли, а потом сочли за благо удалиться, хотя я бы с удовольствием послушала разговор супругов, о чем и сообщила Женьке.
– Подслушать бы стоило, – согласилась она. – Но, во-первых, писатель, по-моему, говорить не расположен, а во-вторых, если нас застукают… – Женька сморщила нос и пожала плечами. Я кивнула, и мы потопали к деревне. Было еще светло, оттого шли мы быстро и без опасений.
Деревня выглядела вымершей, суровые условия жизни приучили жителей рано ложиться спать. На крыльце одного из домов сидел участковый и курил, мы подошли и спросили, не вернулся ли Вова Татарин. Оказалось, нет.
– А Коля?
– Какой Коля? – не понял Василий Иванович.
– Внук Валентины.
– А он куда уезжал?
– Не знаем, уехал на мотоцикле, еще днем.
– Значит, вернулся. Вон мотоцикл стоит.
И в самом деле, возле крыльца Валентины мы увидели мотоцикл.
– Знать бы, куда он ездил, – пробормотала Женька.
– А вдруг мы все напридумывали? – вздохнула я. – Вдруг этот Коля вовсе ни при чем?
– Как же ни при чем, – начала злиться Женька и рукой махнула. – Пошли к Августе.
В кухонном окне горел огонек. Постучав, мы услышали голос Василия:
– Кто?
– Мы это, Анфиса и Евгения. – Через минуту дверь открылась, мы поднялись на крыльцо и увидели тетку Августу. – Иван спит? – спросила Женька.
Августа пожала плечами:
– Должно быть, спит.
Спал Иван Бородин на терраске, и мы, воспользовавшись замешательством тетки Августы, рванули туда. Дверь была заперта на крючок изнутри, мы постучали, но ответа не дождались, постучали громче, и тут Августа начала волноваться.
– Ванька, ты что придуриваешься? А ну открой, кому говорят! Или натворил чего? – Иван молчал, и мы устремились на улицу, чтобы проверить окно терраски. Оно было прикрыто неплотно, а постель пуста. – Куда ж он делся-то? – испуганно пролепетала Августа, а мы с Женькой полезли к ней с вопросами.
– Есть у него какие-нибудь излюбленные места?
– Гнездо…
– А кроме гнезда?
– Бывшая весовая. Куда ж он ночью-то? Совсем с ума сошел.
– Вы не беспокойтесь, – попробовала я утешить Августу Поликарповну. – Мы его отыщем.
– Никогда ночью-то из дома не выходил, – бормотала она, но я, сказать по чести, теперь в этом сильно сомневалась.
Василий к происшедшему отнесся спокойно, махнул рукой, заявив: «Найдется», – и идти с нами не захотел, что и неудивительно, раз на столе стояла банка с самогоном. Августа тоже не решилась отправляться на поиски. В итоге мы отправились вдвоем, выяснив, что за весовая такая и где ее следует искать.
Так называемая весовая – шаткий навес, готовый рухнуть в любую минуту, – находился за деревней, причем довольно далеко. Рядом размещались строения из кирпича, которые когда-то были фермой, далее нечто высокое и странное по конструкции. Женька, которая лучше меня разбиралась в сельском хозяйстве, сообщила, что это как-то связано с зерном. Я кивнула, понимая, что в настоящее время ни о каком зерне и речи быть не может, вокруг царили упадок и запустение, на полях обильно произрастала крапива, и нога человека давно здесь не ступала.
Последнее утверждение оказалось ошибочным. Едва мы миновали весовую, как заметили слабое свечение, идущее от ближайшего кирпичного здания. Мы подошли и поняли: в развалинах горит костер. В стене зияла большущая пробоина, точно после артобстрела, к ней мы и направились. И тут нам не повезло, под ногами валялся всякий мусор, осколки кирпича и прочее, пройти здесь бесшумно было невозможно. Мы уже достигли отверстия, как кто-то совсем рядом бросился в противоположную сторону.
– Там ворота, – сообразила я и побежала вдоль стены, не обращая внимания на крапиву, но споткнулась и упала. Обошлось без увечий, однако к воротам я выбралась поздно: убегавшего и след простыл. Впрочем, ему ничего не стоило залечь по соседству и наблюдать за нами.
– Анфиса, – позвала Женька, и я вошла в здание бывшей фермы. В дальнем конце ее горел костер, Женька сидела перед ним на корточках и что-то разглядывала. – Посмотри, – ткнула она пальцем. Я нахмурилась, не сразу сообразив, что передо мной. Прежде всего я увидела брусок из глины с коническим отверстием посередине, формой напоминающий крохотную ракету, затем чугунок, стоящий на кирпичах, под которым и был разложен костер. В чугунке оказалось что-то твердое и явно несъедобное. Женька сбила чугун ногой на землю, перевернула, после чего откатила в сторону, теперь мы смогли рассмотреть его содержимое как следует.
– Это ложки, – первой догадалась я. – Скорее всего серебряные, те самые, что пропали у Валентины.
– Он хотел отлить пулю, – кивнула Женька и добавила: – Бедный ребенок…
Мы беспомощно огляделись. Ивана надо было срочно найти. Что-то подсказывало мне: мальчишке известно многое из того, что здесь происходит, потому что по ночам он не спит, как считает его бабушка, а бродит по округе и мог что-то увидеть, следовательно, стать свидетелем, а это всегда опасно.
– Иван, – дружно крикнули мы, – пожалуйста, выходи…
Тут мы одновременно вспомнили, что парень не в себе и неизвестно, как отнесется к нашей просьбе.
– Иван, – выразительно посмотрев на меня, начала Женька сольное выступление, – мы на твоей стороне. Слышишь? Мы тоже ищем оборотня. И почти уже поймали. Нам нужна твоя помощь. У нас есть ружье в городе, твоя пуля без ружья еще ничего не значит. И втроем мы его скорее одолеем, ведь он очень хитрый, и выслеживать его придется долго… Ох, бред какой, – тихо пожаловалась Женька и опять возвысила голос: – Мы будем дежурить по очереди, двое спят, один на посту, и выследим его. Помоги нам, пожалуйста.
– А какое у вас ружье? – спросили из-за моей спины.
– Не оборачивайся, – шепнула Женька, и я замерла. Подружка скроила мне физиономию, мол, не стой как пень, ответь человеку, и я брякнула первое, что пришло в голову:
– «Винчестер».
– Откуда у вас «винчестер»? – насторожился мальчишка.
– У меня муж – полковник спецназа. Если хочешь, я тебя с ним познакомлю.
– «Винчестер» – это хорошо, – пробормотал парнишка, влезая в окно. – А я хотел у дяди Васи ружье взять. Но у него ружье старое, он его в сундуке прячет…
– О ружье не беспокойся, – встряла Женька, – ты лучше скажи, как идут дела… В смысле, как ты думаешь пулю отливать? На костре вряд ли получится, нужна высокая температура.
– Уголь нужен, – кивнул Иван Бородин.
Бедный парень не имел ни малейшего представления ни о диаметре пуль, ни о технологии их изготовления, впрочем, я тоже об этом представления не имела, так что нечего умной прикидываться.
– Давай поговорим об оборотне, – предложила я.
Женька сделала недовольное лицо, и я испугалась, что все испортила, но Иван Бородин, присев у костра на стопочку кирпичей, кивнул:
– Вы его видели?
– Огромный такой, похож на волка, только очень лохматый?
– Ага. Воет, жуть.
– А в человечьем обличье ты его встречал?
– Конечно.
– Когда?
– Давно.
– Вчера? Два дня назад? – продолжила я допытываться, но мальчишка повторял:
– Давно. – И стало ясно: представление о времени у него свое собственное, и «давно» может быть как неделю назад, так и год.
– А как он выглядит, когда человеком становится? – зашла я с другого края.