– Скажи на милость, на какого врача Лидия Артуровна похожа? На терапевта, гинеколога или отоларинголога?
– Что ты хочешь сказать? – насторожилась я.
– А чего тут говорить? Врача, как училку, за версту видно. Иногда просто по выражению лица определить можно. Ну, это, допустим, я так… Но мы с ней не один день общались. Анфиса, это туфта…
– Что туфта?
– Бороднянские вовсе не Бороднянские, провалиться мне на этом месте.
– А кто они?
– Не знаю. Поехали к Максиму. Эх, жаль, Ромки твоего нет, он бы в два счета…
– Молчи лучше, – проворчала я.
Она стала звонить Максиму, но тот в настоящее время был занят и велел приезжать часа через два. Я вырвала у Женьки трубку и горячо зашептала:
– Максим, у нас есть охранное агентство «Феникс», не мог бы ты позвонить туда, чтоб там нас хорошо приняли? Нам пару вопросов задать надо об одном их работнике. Очень надо.
– А это зачем? – нахмурилась Женька, когда я повесила трубку.
– Давай рассуждать логически. Валера следил за Бороднянским или Бороднянский за Валерой, значит, какой-то интерес они друг к другу имели. Если мы не в состоянии выйти на одного, может, это удастся сделать через другого?
– Не очень понятно, но ладно. Поехали в «Феникс», – кивнула Женька.
Охранное агентство выглядело весьма солидно. На входе нас встретил молодой человек и, спросив наши фамилии, препроводил в кабинет на первом этаже. Из-за стола поднялся грузный мужчина, поздоровался, представился и заявил с улыбкой:
– Какие красавицы в милиции работают. – Из чего мы заключили, что Максим на наш счет особо его не информировал.
Он предложил нам сесть, выпить кофе (от кофе мы отказались) и спросил:
– Кто из наших ребят вам нужен?
– Беляев Валерий Сергеевич.
– Валера? Хороший парень… А почему он вас заинтересовал?
– Он сейчас случайно не на задании?
– Случайно нет. В отпуске. В законном. Работал он много и успешно, так что не грех и отдохнуть.
– А он что-нибудь говорил о своих планах на отпуск?
– Собирался куда-нибудь в глубинку. Он ведь у нас художник… Талант у парня. И есть в кого. Он внук Абрамова Льва Степановича.
– Да ну? – ахнула Женька, и я, признаться, тоже здорово удивилась. Абрамов, скончавшийся лет десять назад, был очень известным художником и гордостью нашей области.
– Вот-вот, – кивнул Владимир Михайлович, хозяин кабинета, в котором мы сейчас находились, весьма довольный произведенным эффектом. – И дядя его тоже был неплохим художником.
– Это кто? – спросила Женька.
– Святозаров.
– Не помню такого.
– Ну как же, известный человек, преподавал в нашей художественной школе, усадьбу Холмогорского помогал восстанавливать. Наверное, вы слышали об убийстве? Святозаров с ним работал, а после убийства Холмогорского уже вместе со вдовой заканчивал, так сказать, труд всей жизни… Умер года полтора назад.
– А Валера давно у вас работает? Он ведь, кажется, из Москвы?
– А вот как раз полтора года. Дядя заболел, и он, получив телеграмму, прибыл, но… болезнь неизлечимая, Святозаров умер, а Валере оставил квартиру. Шикарная квартира в самом центре. Раньше она принадлежала Валериному деду, Абрамову. А у самого Валеры в Москве кое-какие проблемы были, с женой развелся… Ну, вы понимаете. Вот и подался к нам. Рекомендации у него отличные, бывший офицер. В общем, мы с радостью приняли его в свои ряды и не пожалели об этом.
Мы с Женькой переглянулись. Я пыталась придумать, чего б такого спросить еще, и не придумала, поэтому мы откланялись.
– Валера чист, аки агнец, – усмехнулась Женька, – хоть завтра за него замуж выходи.
– Он, возможно, еще не разведен. Еще какие-нибудь ценные мысли?
– Парень – блондин, красавец и просто душка.
– То, что вдруг всплыла фамилия Холмогорского, тебя не насторожило?
– Насторожило, – кивнула головой Женька. – Не поверишь, сердце прямо екнуло…
– Ни ты, ни я в случайности не верим. Значит, Валера что-то имел в виду, появившись вблизи усадьбы Холмогорского.
– И Бороднянский интересовал его не просто так. Поехали к Максиму.
Бывший Женькин воздыхатель был завален работой. Он приткнул нас за угловым столом в своем кабинете, выложил бумаги и заявил:
– Голос подавать лишь в случае крайней нужды. Кабинет я запру, чтоб вас никто не видел. Не то как бы мне по шапке не получить за мою-то доброту.
Документы, точнее справка, касались трупа без головы – Светлова Александра Леонидовича. Освободился он полтора месяца назад, далее название колонии и статья, которая, кстати, ни о чем мне не говорила. Как выяснилось, был осужден за драку с нанесением телесных повреждений. Дело выглядело так. Трое друзей прибыли в райцентр, где жил их приятель. На следующий день пошли в ресторан, где и устроили поножовщину с этим самым приятелем, нанесли ему повреждения, от которых тот слег в больницу, а дружки прямиком отправились в места лишения свободы. История банальная. Настораживало лишь то, что происходила она как раз в тех местах, откуда мы только что вернулись, в том самом райцентре, в одиннадцати километрах от усадьбы Холмогорского и в шестнадцати от Липатова.
– И что нам это дает? – вздохнула Женька.
– Ничего, – честно ответила я. – Светлов освобождается из тюрьмы и почти сразу приезжает в богом забытое место, где лишается головы. Что ему там понадобилось?
– Не что, а кто. Бороднянский. Ты ведь разговор слышала…
– Если Светлов тот ночной гость, то интересовало его нечто, к чему Бороднянский безуспешно пытался пробраться.
– Ага. И что его могло интересовать?
– А вдруг это как-то связано с Холмогорским? Ведь не зря Валера…
– Не сваливай все в одну кучу, – пресекла меня Женька. – Лучше послушай дальше, что здесь написано. Подельниками Светлова, то есть типами, которые вместе с ним устроили драку, были Шустов А.Г. и Петраков С.Ю. Последний, между прочим, родом из Фрязина. Как тебе это? Кстати, Петраков погиб в колонии. Несчастный случай.
– Очень интересно. Один погибает в результате несчастного случая, другой лишается головы, не успев оказаться на воле. Там ничего не сказано, Петраков случайно не отбывал срок в одной колонии с Шустовым?
– Отбывал…
– Дай-ка справку, – перебила я Женьку, схватила бумагу и, найдя нужную строчку, усмехнулась. – Занятно… Джип-то у нас на имя Петраковой Альбины Юрьевны.
– Она что, однофамилица погибшего?
– Вряд ли, раз здесь сказано, что Петраков был женат. Инициалы те же.
– Думаешь, это Лидия Артуровна?
– Думаю. Муженек в колонии сгинул, а она решила что-то с этого поиметь и на время сделалась Бороднянской. Джип нужен был, чтобы в Липатово добраться, вот и возникла эта генеральная доверенность.
– Так, выходит, Бороднянский – это…
– Шустов. Я почти уверена. Подавай голос, нам нужна его фотография.
Через несколько минут я уже имела возможность гордиться своей интуицией. Человек, недобро глядевший на нас с фотографии Шустова, был Владислав Петрович Бороднянский.
– У меня голова кругом идет, – вздохнула Женька. – Шустов, то есть Бороднянский, освобождается, зачем-то убив в колонии дружка, затем является к его вдове…
– Или она к нему…
– Ну, хорошо, она к нему… Лишает головы второго дружка, который не замедлил приехать в Липатово… Все более-менее понятно, даже то, зачем он эту Лидию-Альбину с собой потащил: семейная пара всегда вызывает меньше подозрений. Вопрос: зачем все это? Из тюрьмы он вышел, статья у него такая, что о дележе добычи и речи нет… Боялся, узнают, что он имя сменил, под чужой фамилией живет? Ну, узнают, что с того? Допустим, этого ему не хотелось, но дружка по такой причине убивать…
– О причине я тебе скажу, если кое-что проверим. Подавай голос.
– А что проверяем?
– Видишь, что в биографической справке? Шустов учился в нашей художественной школе.
– Ну и что?
– Надо проверить, не был ли его преподавателем Святозаров. Кстати, может, он с твоим Валерой встречался раньше, к примеру, в той же школе?
Выяснить это оказалось делом не простым, таких сведений в милиции не было. Пришлось идти в школу. В школе нам повезло. Мы смогли застать преподавателя, который прекрасно помнил Алешу Шустова. Тот в самом деле учился у Святозарова и после окончания школы поддерживал с ним отношения. Как ни странно, о самом Святозарове преподаватель отозвался без особого уважения.
– Художник неплохой, а человек так себе. Когда он из школы ушел, мы не огорчились.
А вот с Валерой я дала маху: парень родился, вырос и учился в Москве и с Шустовым никак встречаться не мог, разве что совершенно случайно.
– Допустим, Шустов знал Святозарова, – морща нос, сказала Женька. – Но ведь это не объясняет, с какой стати он людей убил.
– А ты подумай, может, и ответ найдешь, – хмыкнула я. – После убийства Холмогорского менты весь район и даже область перекрыли. Подозрительных граждан задерживали, машины обыскивали…
– Хочешь сказать, Бороднянский с дружками Холмогорского убил?
– Не только Холмогорского, но еще и сторожа. Похитили картины и деньги. С долларами проблем меньше, а вот картины… Я думаю, было так. Шустов узнал от бывшего учителя о ценностях, имеющихся в усадьбе, и решил их умыкнуть. С двумя дружками он является в райцентр (появиться в усадьбе было бы неосторожно), Петраков родом из Фрязина, и какой-нибудь завалященький друг у него в райцентре должен был найтись. Вот они и свалились ему как снег на голову. Выпили, а когда друг крепко спал, отправились в усадьбу. Может, они надеялись обойтись без убийств, но… В общем, выбраться с добычей оказалось делом невозможным, мало того, они в любой момент могли попасть в поле зрения милиции, ведь городок совсем маленький. И тогда Петраков вспоминает об острове, и добычу до лучших времен прячут там.
– А драка в ресторане? Зачем им понадобилось в тюрьму садиться? Или они что-то не поделили?
– Может, конечно, драка случайность, нервничали люди после совершенного убийства, выпили лишнего… А может, кто-то из них рассудил, что лучший способ избавиться от сурового наказания – сесть в тюрьму за менее тяжкое преступле