Я никогда о нем не слышал.
– Продолжайте, – произнес я.
– Объект покинул ресторан вместе с Пападакисом сразу после одиннадцати вечера. Оба много выпили. В файле, который я вам вышлю, есть копия счета. Пападакис расплатился картой «Сенчуриэн». Их ждала машина «Кадиллак» последней модели. Он отвез их в квартиру Пападакиса, это недалеко, на Бич-стрит. Объект вошел в квартиру. В три часа ночи объект вышел из квартиры, и «Кадиллак» отвез ее домой. Мне продолжать?
– Прошу вас.
Берни прочистил горло.
– На следующий вечер, в пятницу, объект опять вышел из дома около восьми вечера. На сей раз она поехала на такси в центр, в итальянский ресторан в Сохо, где встретилась с человеком по имени Стивен Амброзио. Возраст – сорок два года, занимается банковскими инвестициями. Семейное положение – холост. Приметы: рост примерно пять футов одиннадцать дюймов, телосложение худощавое, бритая голова, карие глаза, бороды и усов нет, особых примет нет. Объект вышел из ресторана вместе с Амброзио около полуночи, они на такси поехали в квартиру Амброзио на Восточной Шестьдесят восьмой улице. Опять же, около трех часов ночи объект вышел из квартиры и отправился на такси домой. Я пришлю вам имейл с фотографиями Амброзио и копиями счетов. Есть вопросы?
Этого человека я тоже не знал.
– Пока нет. Пожалуйста, продолжайте.
– В субботу за объектом около трех часов заехал на своей машине «Порше» Пападакис. Я проследил за ними до Саутхэмптона, где у Пападакиса загородный дом на Окс-Пасчур-роуд. Припарковаться было затруднительно, поэтому я ограничился несколькими объездами квартала. В районе живет много состоятельных людей, его регулярно патрулирует полиция. Однако мне удалось установить, что объект и Пападакис отправились на вечеринку в дом на Дэниелс-лейн в Сагапонаке. Предположительно там употребляли незаконные вещества. Около часа ночи объект и Пападакис вернулись на Окс-Пасчур-роуд. На следующий день они завтракали в «Нелло» в Саутхэмптоне около часа дня, а потом отправились на Манхэттен. Платил снова Пападакис, могу предоставить копию счета. Объект прибыл домой около пяти часов вечера. Вчера она не выходила.
– Спасибо, Берни, – произнес я. – Очень подробно.
– Вам еще будут нужны мои услуги?
– Да, я хочу, чтобы вы продолжали следить за миссис Уинслоу. Только на сей раз, когда она куда-нибудь пойдет, прошу вас позвонить мне и сообщить, где она.
На другом конце провода воцарилась тишина. Потом Берни сказал:
– Понимаю, мистер Жерве. Я должен уведомить вас, что если вы предполагаете применить к объекту физическое насилие или иным образом нарушить ее права, я буду сочтен сообщником. Я не могу принять в этом участие, сэр.
Я смеюсь:
– Господи, да вы что! Берни, ни о чем таком не беспокойтесь. У меня нет намерения нападать на миссис Уинслоу или нарушать закон. Мне просто нужно поговорить с ней. И раз уж гора не идет к Магомету, Магомету придется идти к горе.
– Хорошо, мистер Жерве. У меня есть номер вашего сотового. Я прослежу за ней сегодня вечером и, если она куда-то выйдет, позвоню вам.
В тот вечер звонка от Берни не было. Однако на следующий вечер мой сотовый звонит вскоре после восьми.
– Добрый вечер, сэр, – говорит Берни. – Объект вышел. Я перезвоню вам, когда она доберется до места.
– Отлично. Спасибо.
Следующие четверть часа я меряю квартиру шагами, сжимая сотовый, гляжу на часы, снова и снова хлопаю себя по карманам, желая убедиться, что бумажник, носовой платок, расческа, щипчики для ногтей и ручка при мне. Когда телефон звонит второй раз, я устремляюсь к лифту, прижимая телефон к уху. Берни сообщает название и адрес ресторана в Уэст-Виллидж. Я вздыхаю с облегчением, что не где-нибудь в Бруклине. Я помню времена, когда выйти вечером к югу от Сорок второй улицы было так же сложно, как побывать на темной стороне Луны. В наши дни самые модные районы Нью-Йорка – те, что когда-то были самыми бедными. Я выхожу из дома. У дверей меня ждет машина, и я называю водителю адрес.
– Объект сидит в кабинке в глубине зала, – докладывает Берни. – Она не с Пападакисом и не с Амброзио. Я пока не установил имя мужчины. Около пятидесяти лет, волосы с проседью, дорогой костюм.
– Спасибо, Берни. Большего мне не потребуется. Если сегодня все пройдет хорошо, можете утром присылать мне счет. Пожелайте мне удачи.
– Удачи.
Около девяти часов я стою у входа в ярко освещенное бистро. Смотрю по сторонам в поисках Берни, но не вижу его. Улицы здесь все еще вымощены булыжником. Но бывшие бойни и торговые здания переделывают в бутики, отели, рестораны и ночные клубы.
Я велю водителю подождать и захожу в бистро. Внутри толпа, представляющая собой поперечный срез молодого стильного Манхэттена. Неряшливые творческие личности в футболках перемешались с молодыми банкирами, повсюду хорошенькие девушки. Я понимаю, почему здесь мало людей постарше. Тут почти ничего не слышно. Направляюсь к бару, проталкиваюсь к стойке. В костюме от Джей Пресс я выгляжу тут неуместно, словно забрел из другого фильма. Вскоре бармен обращает на меня внимание, и я заказываю мартини.
Я оглядываю ресторан в поисках Мэдди, молясь, чтобы она не увидела меня первой. Это сложно, потому что сидячие места от бара не видны. Наконец я ее замечаю. Она сидит в углу с седым мужчиной, как и сказал Берни. Оживленно разговаривает, так бывает, когда она выпьет. Я вижу, что возле стола в ведерке со льдом стоит бутылка вина.
Я сразу опускаю голову, чтобы меня не заметили. Поворачиваюсь спиной и стараюсь изобразить веселье, что мне удается с трудом. Но вскоре меня отодвигает локтем молодой человек в шляпе, который несколько дней не брился. Он заказывает напитки для компании друзей, и я позорно отступаю в угол. Ясно, что тут я больше болтаться не могу. Нужно действовать или уходить.
Я допиваю мартини и решительно ставлю бокал на стойку. Оставляю банкноту в двадцать долларов и двигаюсь в глубь зала. Я отправляюсь не прямиком к столику Мэдди, но притворяюсь, будто пытаюсь отыскать кого-то за одним из столов. Поднимаю подбородок, принюхиваюсь, как заплутавший медведь. Актер из меня плохой, но это и не требуется. Мне нужно убедить только одного человека.
– Мэдди! – восклицаю я.
Она поднимает голову – удивленная, прекрасная. Ее голубые глаза открываются шире.
– Уолтер? Что ты тут делаешь?
Седой мужчина кажется смущенным и явно не испытывает удовольствия от моего присутствия. Не могу сказать, что виню его.
Я наклоняюсь и целую Мэдди в обе щеки.
– Встречаюсь за ужином с клиентом, – объясняю я. – Хотел посмотреть, почему все твердят об этом месте. Но только что получил имейл, что клиент опаздывает.
– Уолтер, позволь представить тебе Ричарда, – произносит Мэдди, указывая на Седого, как будто то, что я встретил ее в бистро с посторонним мужчиной, – самая обычная вещь. Он похож на генерального директора из голливудского фильма. Гранитная челюсть, отличные зубы, густые волосы, золотые часы. При ближайшем рассмотрении я вижу, что ему лет за шестьдесят.
– Рад знакомству, – говорю я, пододвигаю пустой стул и спрашиваю: – Не возражаете?
Я уже сижу, так что им ничего не остается, кроме как сказать «да», иначе это будет грубо. Они пока держат в руках меню, значит, не успели сделать заказ.
– Ничуть, – отвечает Седой, великодушно улыбаясь. – Друзьям Мэдди всегда рады.
– И не просто друзьям, – вставляю я, – а ее старейшему другу. Познакомились совсем малышами, правда, милая? Итак, – игриво продолжаю я, поворачиваясь к ней и глядя на нее в первый раз с тех пор, как сел к ним за столик. – Где ты пропадала? Я пытался тебя поймать, но ты в последнее время очень занята.
Она косо смотрит на меня:
– Да, Уолтер, занята. Прости, что меня было трудно найти.
– Видимо, я искал не в тех местах.
– Уолтер, могу я вас угостить? Что выпьете? – спрашивает Седой.
Он, похоже, принадлежит к людям, которые верят, что лучший способ контролировать ситуацию – это платить.
– Спасибо, Рич. Так мило с вашей стороны.
Я поднимаю руку и прошу официанта принести мне мартини с «Бифитером» – со льдом и цедрой.
– Простите, что встрял в компанию. Вы вообще давно знакомы?
Мэдди молча злобно смотрит на меня.
– Мы познакомились на вечеринке в Саутхэмптоне, на прошлой неделе, – отвечает Седой.
– Саутхэмптон? Хорошее местечко. Давно там живете?
– Лет десять. Купил старую ферму и построил на ее месте дом. Представляете, у них там была всего одна ванная! Риелтор сказал мне, что там жила семья из семи человек. Вот у них по утрам была очередь! – говорит он с отрепетированным смешком.
Я его, конечно же, ненавижу, но отмечаю, что он обаятельный. Я часто сидел за столом с такими, как он, проворачивал их через мясорубку, чтобы получить свой фунт мяса. Я бы мог это делать весь день – или всю ночь. Это все равно что мух бить.
Я улыбаюсь ему дежурной улыбкой и обращаюсь к Мэдди:
– Как Джонни? Давно его не видел.
– У него все в порядке.
– Может, я бы заглянул как-нибудь вечером, повидался с ним, раз уж тебя теперь часто дома не бывает? – говорю я ей и поворачиваюсь к Седому: – Он мой крестник. Ему девять лет. Чудесный мальчик.
Прежде чем он успеет вставить какое-нибудь пустячное замечание о достоинствах девятилетних мальчиков, я снова обращаюсь к Мэдди:
– Я тут выяснил, что у нас есть общие друзья.
– У нас они всегда были, милый, – парирует она.
– Да, но это новые друзья.
– Правда? Я счастлива, что ты заводишь новых друзей. Тебе давно пора расширить круг знакомств.
– Ну, тебе я, судя по всему, того же сказать не могу. Ты охотно заводишь новых друзей.
– Мне многие нравятся.
– Естественно. И судя по тому, что мне рассказывали, ты весьма популярна. Наверное, это приятно. Быть популярной у многих людей. Я слышал, ты чуть не каждый вечер заводишь новых друзей.
– Иди к черту, Уолтер, – цедит Мэдди.
Игры кончились.