Иногда удается цепь превращений устроить по-иному. Есть минералы, которые при нагреве сразу испаряются, не становясь жидкими. Стоит подогреть их через скважину, и на поверхность пойдет пар. Охладив его, мы получим кристаллы мышьяка, селена, теллура — редких и ценных для техники элементов.
Человек освоит морское дно. По дну поползут самоходные буровые установки. Скважины откроют дорогу нефти и газу наверх. Работу поведут автоматы. Они же будут сажать и убирать водоросли на подводных плантациях, собирать конкреции, охотиться на глубоководных животных и рыб.
Но за автоматами должен наблюдать человек. Поэтому на дне возникнут поселки — дома из прочной пластмассы, снабженные всем необходимым для жизни под водой. В них будут жить океанологи, биологи и геологи.
Эпизодом далекого-далекого прошлого кажется нам сейчас одно примечательное событие, случившееся в конце пятидесятых годов вашего, двадцатого века.
Что наш собеседник имеет в виду? Ну конечно же, то, о чем нам мог бы рассказать советский ученый А. Даванков:
«…На ладони у меня была горсть зерен янтарного цвета. Вот они брошены в раскаленный тигель. Вспыхнул сизый дымок, и в комнате запахло горящей смолой. Найдем ли мы то, что ищем в кучке остывшей золы?
Она высыпана на стекло. Осторожно, несмотря на все нетерпение, разравниваем пинцетом пепел.
И в бурой пыли что-то тускло сверкнуло. Золото? Да, это было золото! Крохотная частица драгоценного металла, размером с маковое зернышко, — она была для нас дороже любого увесистого самородка, найденного где-нибудь в Саянах… Нам удалось выделить золото из морской воды. Не из меди или серебра, о чем мечтали все алхимики, а из обыкновенной морской воды…»
Молекула ионита состоит из заряженных частиц противоположного знака, и часть их способна переходить в раствор, меняясь местами с ионами растворенного вещества. Крупинка ионита — этой чудодейственной смолы — словно магнитом притягивает ионизированные атомы.
На ионитовых шариках, пленках, стержнях оседают неуловимые, затерянные среди бесчисленного множества молекул воды ничтожные количества нужного нам вещества. Но профильтруйте сотни и тысячи кубометров воды, насыщенной всевозможными примесями, — и из малого получится большое.
Я говорю здесь о драгоценном металле, но только потому, что этот пример особенно нагляден, да и с него берут начало истоки морской гидрометаллургии. Задачи же ее, конечно, не будут ограничены лишь одной клеткой менделеевской таблицы. Океан безмерно богат. Иониты, кстати сказать, после промывки готовы работать снова и потому могут долго нести свою службу.
Эту службу они понесут не только в океане. И геолог из будущего упомянет об ионитах как о непременных помощниках металлурга, добывающего металлы из растворенной руды. Даже если руда бедна, иониты все равно сумеют извлечь из нее все полезное, вплоть до последнего атома.
— У нас, — продолжит геолог следующего века, — работают и живые ловушки химических элементов — бактерии и растения. Мы вывели микроорганизмы, способные по нашему выбору добывать тот или иной элемент. Размножаются они неимоверно быстро и потому создают россыпи руд, подобные конкрециям, только не за миллионы лет, а куда скорее.
Кстати, искусственные руды вообще тоже не новинка. Мы сумели воспроизвести то, что происходит в глубинах земли.
У нас приручены вулканы. Наши металлургические, вернее, химико-металлургические комбинаты возникли близ кратеров настоящих огнедышащих гор. Там идет добыча и переработка расплавленной магмы, которая составляет едва ли не главное богатство глубоких недр. Практически все элементы, вся химия земли используется нами.
Мой рассказ был бы неполон, если бы я не сказал еще об одном — о растениях, — добавит наш собеседник.
Собирать, накапливать по крохам, чуть ли не по отдельным атомам, могут не только микроорганизмы. Этим свойством обладают и растения, и насекомые, и животные. Два последних вида «сырья» для переработки, правда, непригодны. Зато растения использовать можно.
На огромных площадях обжитого дна у нас выращиваются водоросли, которые отправляются не на пищевые фабрики, а прямо на металлургический комбинат. И выводят там растения не простые, а буквально «золотые», вбирающие в себя атомы, скажем, золота, да и конечно, не его одного.
Здесь — участок ванадиевый, подальше — молибденовый, и так далее: питомники любого нужного металла, по заказу. Все работы в морском растениеводстве механизированы — вплоть до уборки урожая, который, правда, не идет к столу.
Не надо, однако, думать, что с расцветом геотехнологии всему остальному пришел конец. Нет, буры по-прежнему продолжают добираться до мантии, только — иные, иным путем.
На смену обычному буру приходят совершенно новые способы проходки.
С небес на землю спустился реактивный двигатель. Скважины стали бурить огнем, раскаленной газовой струей прожигать породу. Эта струя, которая со сверхзвуковой скоростью мчит самолеты, разрушает самые твердые пласты земли. Ослепительный факел горелки рушит, плавит и вырывает из скважины частицы разрушенных пород.
Огневое бурение не единственный путь. Есть еще вибробур. Он наносит удары с огромной силой и частотой — сотни раз в минуту. Не выдерживает, трескается и разрушается порода.
А разве можно было забыть про взрыв? И он стал проходчиком. Заряд делают такой формы, что вся мощь взрывной волны устремляется узким пучком в одну сторону. Скорость газовой струи достигает космических величин — десятков километров в секунду. Перед ее разрушающей силой не может устоять даже самая крепчайшая порода.
Можно и по-другому рушить взрывом породу. Взрывчатка подается в скважину в крошечных ампулах, и не один, а десятки взрывов (лучше сказать — микровзрывов), десятки взрывных буров действуют не хуже, чем один большой.
Не обязательно для взрыва нужна взрывчатка. Искровой разряд тоже вызывает взрыв в миниатюре. Прирученная молния — еще один наш буровой инструмент, и не только простая молния, но и шаровая. Вихревой разряд в газе, раскаленный шар, искусственно вызванный нами, врезаясь в породу, проходит в нее легче, чем в масло нож.
Токи высокой частоты, водяная струя с давлением в тысячи атмосфер, ультразвук — таковы еще бурильщики, которые нам помогают. На основе работ советского ученого академика Петра Леонидовича Капицы мы создали сверхмощные электронные приборы, и электромагнитную энергию можем без изоляции, прямо по трубам направлять в буровые скважины на большие глубины. Там эта энергия помогает добывать серу, нефть и другое сырье.
Но, пожалуй, едва ли не меньше, чем руды, нефть, газ, подземное тепло, нас привлекло еще одно. Вы только мечтали об этом. Мы же, начав решительный штурм глубин, мечту сделали явью.
К новым электростанциям — океанским, которые запрягли в упряжку приливы и отливы; к термоядерным, которые пользуются тяжелой водой тех же океанов; к геотермическим, которые работают на даровом земном тепле; глубинным полупроводниковым, которые утилизируют разницу температур разных слоев земли, — прибавились станции иного типа.
Непрестанные колебания нашей неспокойной планеты энергетики научились переводить в ток с помощью кварцевых кристаллов. Они чутко отзываются на механические перемены, сжатие и расширение, вызванное дрожью Земли. Непрерывные колебания недр стали источником электроэнергии. Земля-магнит стала и Землей-электростанцией.
А перевороты в недрах, когда освобождается накопленная энергия, нас уже не пугают. Море предупреждает о наступающем шторме, посылая неслышимые сигналы. Лишь приборы способны их поймать. И Земля тоже колеблется; перед тем как разразится «шторм» внутри планеты, сильные толчки станут сотрясать земную кору. Приняв эти тревожные вести, можно узнать о надвигающемся землетрясении, предстоящем бедствии.
Как служба цунами оповещает о приближении разрушающих волн, так и служба землетрясений сигнализирует о надвигающейся катастрофе. Заранее начинают по-иному вести себя недра, и об этом предвестнике грозящих бед сообщают запрятанные на глубинах сейсмографы.
В обиход скоро войдет новый вид энергии — геологический. Эта энергия накапливается в глубинах, и временами наступает ее выход, разрядка. И мы учимся снимать энергию с обкладок глубинных конденсаторов, расположенных в активном, «кипящем» слое Земли. Мы на подступах к овладению энергией, но только не внутриядерной, а внутриземной.
Наконец, мы ищем пути вмешательства в сложную жизнь планетных недр. Пора перестать быть простыми свидетелями свершающихся событий. Выявляются очаги где скапливается энергия, ее оценивают, за ней следят. На нее пробуют воздействовать так, чтобы она приносила не вред, а пользу, чтобы она работала на нас.
Только тогда, когда в нашей власти окажется возможным управлять тем, что происходит на больших глубинах, можно будет сказать: людям полностью покорилась Земля!
Во всю ширь развернулась уже не разведка, а освоение континента, скрытого под водой, — перешел бы наш гость из будущего к другой теме.
Построены самоходные батисферы, которые проходят по заданным им маршрутам, проводят наблюдения, делают измерения, собирают образцы.
Уже давно инженеры задумывались над проектами таких батисфер. На дне ведь не всюду ущелья и горы, есть и обширные равнины. По ним на широких гусеницах вполне можно пройти. Проектировались тогда самоходные гусеничные машины даже для поездок по изрезанной вдоль и поперек Луне, ну, а о ровных участках морского дна тогда уж нечего и говорить. По песчаным отмелям мелководья подводным танкам ползать легко.
Опущенный с судна на дно танк затем отцепляется от троса и путешествует, потом он возвращается на свою плавучую базу. Подобный танк нужен подводным земледельцам для работ на небольших глубинах, где появились плантации водорослей. Он нужен и морским геологам-разведчикам, например, для поисков нефти в прибрежных районах дна.
Но сумеет ли самоходная батисфера бродить по дну в открытом море вдали от берегов? — возникал вопрос. Там тоже надо разведывать залежи недр. Трудно добыть пробу грунт