Она подошла к графине и взяла ее за руку.
— Мадам, соберите все ваши драгоценности и деньги и спрячьте на себе и детях. Мы не можем позволить вам взять что-то еще. Помните, для чужих мы везем вас в Харфлер, на суд Комитета общественной безопасности. Если нас по дороге остановят, именно это мы и будем утверждать. Самая правдоподобная сказка, какую мы только смогли придумать.
— Кто вы? — осмелилась спросить графиня.
— Я герцогиня Седжуик. Этот джентльмен — мой муж, а остальные — наши друзья. Женщина с повязкой на глазу — Онор, моя горничная.
— Но почему вы решили нам помочь?!
— Ваши тетя и дядя были крайне удручены, узнав о постигших вас несчастьях, тем более что они уже советовали вам немедленно перебраться в Англию после смерти мужа. Моего брата тоже казнили в Париже, потому что он отказался покинуть свою нареченную, хотя ему, как англичанину, и предлагали свободу. Это мой способ отомстить негодяям и помочь своим друзьям Беллингемам.
— Так вы пришли спасти меня и детей в память брата, мадам? Вы безумны, но, впрочем, мой папа часто говаривал, что все англичане — безумцы. Как мне отблагодарить вас?
— Но мы по-прежнему в опасности, — напомнила Аллегра. — А теперь идите и соберите все ценное.
— Погодите! — воскликнула графиня, умоляюще глядя на Куинтона. — Я не могу оставить моих служанок. Они поедут со мной.
Герцог грустно усмехнулся:
— Была не была! Семь бед — один ответ, как говорится!
Разумеется, мадам, ваши служанки могут ехать с нами. Вряд ли я осмелюсь спорить с той грозной старухой, которая не моргнув глазом прикончила месье Ренара.
Графиня прикусила губку, но не выдержала и тоже рассмеялась.
Вернулась Тереза с внучкой и детьми. Анн-Мари, спустившись сверху, наскоро объяснила им, как обстоят дела, разделила ценности между всеми, велела спрятать и добавила, что это все, чем они располагают.
— Боюсь, только на это нам и придется жить, — вздохнула она.
— О нет, мадам! — вмешалась Кэролайн. — Я ваша кузина. Вы остановитесь в нашем доме и не будете ни в чем нуждаться.
— Вы моя родственница? — всхлипнула Анн-Мари. — Ах, подумать только, что оставшаяся в Англии почти незнакомая родня позаботится обо мне и детях, а посторонние люди рискуют жизнью, чтобы прийти к нам на помощь! Спасибо! Спасибо!
Она стиснула Кэролайн в объятиях.
— Нам пора, — предупредил герцог. — Сейчас не время для бесед.
— А что делать с этим? — скривилась Аллегра, ткнув своим сабо тело Ренара.
— О нем позаботятся, мадам, — мрачно буркнула Тереза. — Я поговорила с отцом Анри, и он все сделает. Ублюдка Ренара не слишком-то любили в деревне. Его зароют в чаще леса, чтобы никто и никогда не нашел следов.
— Обратный путь на побережье займет больше времени, — заметила Аллегра. — Боюсь, придется почти всю дорогу идти пешком. Графиня с детьми могут ехать на телеге, а двое из нас будут по очереди к ней подсаживаться. Остальным придется плестись на своих двоих.
— Простите, мадам, — вставил герцог, — но мы должны вывести вас из дома под конвоем. Все должно выглядеть так, словно вас увозят силой.
Анн-Мари согласно кивнула.
Мнимые крестьяне вывели «арестованных» из дома и грубо толкнули на телегу. Юнис и Кэролайн тоже уселись. Кэролайн постаралась устроиться так, чтобы поболтать с новообретенной родственницей. Герцог и лорд Уолворт вызвались править лошадьми. Остальные покорно зашагали рядом. Время от времени они видели работавших на полях крестьян: те пахали землю под новый урожай.
— Vive la revolution![14] — кричали путники.
— Vive la revolution! — откликались крестьяне, отводя глаза от графини д'Омон и ее детей. Очевидно, всем было ясно, что последует за арестом, и люди стыдились собственного бессилия.
Телега медленно тащилась по ухабистой проселочной дороге. Пасмурное утро перешло в серый, унылый денек. Лил холодный дождь, превращая дорожную пыль в жидкую грязь.
Англичане захватили с яхты немного хлеба и сыра и остановились у подножия невысокого холма, чтобы дать отдохнуть лошади и накормить замерзших, напуганных детей, так до конца и не поверивших объяснениям матери.
В первые же часы путешествия Кэролайн поведала кузине, какова степень родства между ними.
— Я знала, что у отца было два брата, — кивнула Анн-Мари. — Но кроме этого, мне мало что известно. Только дядя Фредерик писал нам регулярно.
— Вы говорите по-английски? — спросила Кэролайн.
— Ни слова, — с сожалением призналась графиня.
— Ничего, научитесь, и дети тоже. Не знаю, правда, как насчет вашей свирепой Терезы.
— Ее семья несколько столетий служила д'Омонам. Когда началась революция, ее дочка сбежала с солдатом, осталась только внучка, Селина.
В конце дня, когда до побережья было совсем недалеко, впереди показался небольшой отряд кавалерии.
— Пойте! — велела Аллегра спутникам и громко затянула:
— Aliens, enfants de la patrie. Ie jour de gloire est arrive![15] — И, весело помахав всадникам, воскликнула:
— Vive la revolution, граждане!
Солдаты помахали в ответ и проскакали мимо. Теперь дорога была пустынна. Кому придет в голову пускаться в путь в такую погоду? К тому же поднялся ветер, доносивший запахи морской соли и гниющих водорослей.
Наконец они добрались до того места, где было ведено оставить лошадь с телегой. До берега отсюда было с полмили.
Лошадь распрягли и отвели в сарай.
— Теперь придется всем идти пешком, — объявил герцог.
До перекрестка было всего несколько шагов, когда вдали послышался стук копыт.
— В канаву! — прошипел герцог, и все мгновенно повалились в грязь, пряча головы.
По дороге в Харфлер галопом пролетела группа закутанных в плащи всадников. Едва они исчезли из вида, герцог жестом велел всем подняться. Мокрые, дрожащие, перемазанные грязью путешественники выбрались на дорогу и поспешили к берегу. Узкая песчаная тропинка вела на вершину холма, а оттуда снова устремлялась вниз. Уже была видна привязанная к колышку шлюпка, опасно колыхавшаяся на волнах прилива.
Граф Астон кубарем скатился к подножию холма, растянулся и едва не потерял сознание. К счастью, у него хватило времени в последний момент схватиться за обрывок линя и удержать шлюпку. Остальные уже были рядом и помогли французам устроиться в крохотном суденышке. Туда же втиснулись граф, которому предстояло грести, Юнис и Кэролайн. Лорд Уолворт и герцог столкнули лодку на воду и долго смотрели, как она сражается с волнами, подходя все ближе к бухточке, где в клубах тумана стояла на якоре «Морская чайка».
— Удалось! — торжествующе воскликнула Аллегра.
— Рано радоваться, — покачал головой Куинтон. — Подожди, пока не окажемся на борту. Не будет мне покоя, пока я снова не увижу Англию, родная.
— Повезло, что нам не пришлось иметь дело со стражей.
Но как была великолепна Онор с черной повязкой на глазу!
Онор довольно хихикнула:
— Мне всегда казалось, что люди пасуют перед повязкой на глазу, миледи. Мне ничего не стоило запугать того гнусного типа. Знаю я эту породу! Хам и наглец, а таких легче всего прижать к ногтю!
Они повернулись к морю как раз в тот момент, когда шлюпка подошла к яхте. Крохотные фигурки одна за другой взобрались по трапу, и шлюпка снова направилась к берегу. На этот раз на веслах сидел капитан Грант. Не прошло и получаса, как все оказались на борту и поспешили сбросить свои маскарадные лохмотья и поскорее переодеться в сухое платье. Бобби забрал одежду французов, чтобы просушить на камбузе. Остальные отдали им свои теплые плащи.
— Мы немедленно поднимаем якорь, милорды, — объявил капитан Грант, входя в каюту. — Боюсь, возвращение будет нелегким. Море нынче неспокойное, так что ждите качки. Кроме того, поднимается норд-ост, но думаю, что штормить будет не слишком сильно.
После его ухода Бобби принес цыпленка и хлеб с сыром.
Детей уложили спать на узкие койки. К этому времени их одежда почти просохла. Графиня вместе с Юнис и Кэролайн последовала их примеру, потому что едва держалась на ногах после трудного дня. Мужчины устроились в уголке и о чем-то тихо переговаривались. Селина и Онор оживленно трещали между собой. Француженка пришла в восторг, узнав, что горничная-англичанка знает ее язык.
Аллегра села рядом с Терезой.
— Этот человек, Ренар, он мучил графиню? — прошептала она. — Может, стоит послать за врачом, когда приедем в Англию?
— Да, миледи, — кивнула старуха. — Хотя я не спрашивала, а она не говорила, я уверена, что он ее изнасиловал. Всегда вожделел к жене брата, трусливая свинья! Но я позабочусь о ней, мадам. Пока мы с Сединой рядом, госпожа больше ни в ком не нуждается!
— Понимаю, — вздохнула Аллегра. — Мы не будем навязываться ей с вопросами, Тереза.
— Вы, англичанки, такие храбрые! Что, если бы вас поймали? — заметила Тереза. — Думаю, появись вы два дня назад, все прошло бы не так гладко, но, слава Богу, мы в безопасности! Эта Онор — смелая девушка! И сообразительная. Она ваша горничная?
— С самого моего детства, — откликнулась Аллегра. — Родилась в поместье моего отца.
Тереза кивнула.
— Традиции — вещь хорошая, мадам. Революционеры хотят уничтожить наши обычаи и нашу страну. Не такого ждал месье граф от революции. Он мечтал о равенстве и справедливости, а начались грабежи и кровопролитие. Зачем убили короля с королевой? Бедняги! Я молюсь за упокой их душ.
Старуха со вздохом перекрестилась.
— Перемены иногда не обходятся без жестокости, — согласилась Аллегра.
— Ах, и вы тоже пострадали от революции! Мадам графиня мне говорила, — прошептала Тереза, сочувственно погладив руку Аллегры. — И несмотря ни на что, рисковали собой ради нас. Вы очень похожи на своего брата, мадам герцогиня!
Аллегра поднесла руку ко рту, чтобы заглушить крик. Как она возмущалась, расписывая окружающим, что брат совершил глупость, пожертвовав собой ради любви! И все же она сама не побоялась смертельной опасности во имя дружбы с четой Беллингемов.