Вообще, моя настоящая водительская жизнь началась после одного трагического эпизода, омрачившего мой август, но одновременно давшего мне возможность чувствовать себя на дороге гораздо увереннее. Все-таки, я парадоксальный человек. Итак, в середине августа я, со всей тщательностью подготовив машину к вояжу, отправилась за продуктами. После утомительных и дорогостоящих процедур на местном автосервисе я узнала, что моя машина до меня сменила по меньшей мере трех хозяев (а не одного престарелого аккуратного гражданина, использовавшего машину исключительно в крайних случаях и только не зимой). Кроме того, машина оказалась битой практически со всех сторон, красный цвет, как ни странно, не был ее родным. В девичестве она была белой, но при полном перекрасе кузова после всех ее аварий, умные хозяева решили ее сделать поярче. Специально в расчете на дурочек, тянущихся ко всему яркому и блестящему. После подробного анализа внутренностей я выложила около тысячи долларов за новый движок, неновый, но нормальный радиатор (старый, оказывается, был засорен и безнадежно тек), свечи, насос топливного фильтра и сам топливный фильтр. Также была «продута» система впрыска топлива (интересно, они и правда туда дули?), прочищен карбюратор, подрегулированы обороты (что за обороты, я и по сей день не знаю. Может, это те обороты, по которым ходит тосол?). После всех процедур мне пообещали отсутствие катаклизмов на ближайший год и я несколько бодрее взялась за освоение московских дорог. В самом деле, если я, при всей моей физиологической невозможности без истерик расставаться с деньгами, выложила на эту железяку уже две с половиной штуки, то я должна хотя бы на ней ездить. Умею — не умею, боюсь — не боюсь, тут не катит. Я решила в тот день, в середине августа, освоить новый маршрут — Медведково — Отрадное. Там было несколько левых поворотов, но зато в конце пути меня ждал отличный вещевой рынок, где за копейки продавали всякие штаны-юбки-кофты, которые мне были необходимы для поднятия жизненного тонуса. Проверив уровень масла (ковыряешь тонкой спицей внутрь двигателя), прокачав тормоза (сидишь в выключенной машине и со всей дури жмешь на педали) и аккуратно прогрев двигатель (просто заводишься и минут пятнадцать плюешь в потолок), я, чувствуя себя уже практически профессионалом, двинула в Отрадное. Машину у меня уже совсем не дергало, как пароварку на открытом огне, в повороты я входила плавно и до места добралась за полчаса. Но вот с парковкой у меня начались проблемы. Оказалось, что таких как я любителей дешевых и красивых тряпок, съехалось на рынок достаточно. А поскольку мне для парковки необходимо было не одно, а, как минимум, два больших места, то около рынка мне запарковаться не удалось. Я поехала дальше, но, чтобы не отъезжать далеко и не переться потом пешком, я решилась въехать во дворы ближайшего к рынку дома. Там, недалеко от арки, через которую я заехала, как раз и было место, способное в себя вместить трейлер американского формата. В общем я, счастливая и довольная, с упоением побродила по рынку, накупила себе осенних шмоток, полаялась для разминки с продавцами и, в полной гармонии побрела обратно к машине. И только когда я засела на место водителя и уже даже отъехала, то заметила, что прямо рядом с аркой запарковалась жирная Газель, перегородив выезд. То есть, не совсем перегородив, но при моей неспособности к точным маневрам, задача поворота и въезда в арку для меня стала невыполнимой. Полчаса в панике я бегала по двору, стучала по колесам Газели и заламывала руки. Резюме было таким. Первое — выезд из двора был только один — через злополучную арку. Второе — Газель, по всей видимости, припарковалась тут навсегда. Третье — никто мне не поможет, все ушли на фронт. Я села и, обливаясь потом принялась встраивать машину в поворот, проходя между аркиным углом и Газелью. Не прошло и минуты, как раздался длинный протяжный звук, как будто кто-то провел когтями по жестянке. Я шарахнула по тормозам, выскочила и ахнула. Арка оказалась с подлянкой, которую я сначала не заметила. Сверху она шла без рельефов, а вот снизу, на уровне полуметра от земли шел бордюр, выступавший так сантиметров на пятнадцать — двадцать. Вот этим-то бордюром я и проехалась по своей двери со стороны пассажира. Я в панике бросилась назад за руль и попыталась отъехать от бордюра. В результате, полоса продолжилась на кузове. Чуть не рыдая, я остановилась, перегородив въезд в арку. Через пять минут в арку захотел въехать мужик на волге. Он посигналил мне, потом начал что-то орать через окно, потом, увидев, что я не реагирую, а, наоборот, подозрительно дергаюсь внутри своей восьмерки, он подошел поближе и понял всю глубину наших глубин.
— Эк тебя угораздило!
— Угу, — всхлипывала я, размазывая слезы по щекам. Как же я могла две с половиной тысячи так размазать по стене.
— Совсем ты, мать, габаритов не чувствуешь.
— Угу.
— Тут же места, чтоб три такие как ты выехали.
— Угу, — меня заело.
— Что думаешь делать? — откровенно наслаждался всей глубиной моего идиотизма он.
— Не знаю. Дальше не поеду, боюсь еще больше разодрать.
— Да уж, правду говорят, нельзя вам, прекрасному полу, за руль. Зачем полезла?
— Лучше бы помогли! — тут же озверела я.
— Это пожалуйста. И как тебя муж отпускает? Убьешься же! Ну, садись за руль и делай все, что я тебе скажу.
— А может, вы сами? — робко попросила я.
— Э нет. Твоя машина, ты и разбирайся. — Я завела мотор и, сквозь слезы десять минут дергалась, трогалась и крутила руль так, как он показывал. Вернее, он крутил сначала руками, а потом и всем телом и орал.
— Раскручивай вправо! Да не едь, просто руль крути. Вправо! Где у тебя право? Ты какой рукой кашу ешь?
— Давай потихоньку. Стоп! На меня, выворачивай влево. Лево — там, — он махал рукой, уже не надеясь на мои знания о том, где лево.
— Еще немного на меня, не дергай. От так! Молодца. Дальше ровняй колеса и езжай с Богом. А лучше пешочком, и для здоровья полезнее. И нервы сбережешь. — Под его диктовку я вырулила, не увеличив рану на теле машины. Но и без этого она была ужасающая.
— Мам, ты же сказала, она только на двери? — возмутилась Шурка, увидев результат моего шоппинга.
— Ну не на двери, а чуть дальше. Какая разница?
— Да это не царапина, а удар.
— Я только процарапала!
— Ты только шарахнула машину со всей своей дури об стену. Это надо так уметь въехать в дом!
— А дом-то хоть цел остался? Не упал? — ерничала мамуля.
— Слышала, бабуль, про чеченских террористов? Так наша мать пострашнее будет.
— Таранит недвижимость.
— Сначала продает, потом таранит, — угорали они. А я вдруг расслабилась. Вот она — моя первая авария, действительно похожа на дебилизм, но, какая есть. И что произошло? Ничего. Подумаешь, царапина. Да мой Боливар, если верить мастеру, был бит со всех сторон неоднократно. Так что ничего для него нового.
В общем, я как-то успокоилась и решила — пусть я и обезьяна с гранатой на дороге, а теперь я буду ездить на машине всегда и везде. Пусть я ее убью вообще. Лишь бы научиться. Лишь бы она на меня работала, а я перестала бояться дороги. Я стала выезжать из дому на час раньше, но каждый день садилась и ехала до работы на автомобиле. Самое интересное, что ни в какую крупную аварию я не попала, так как в итоге оказалось, что езжу я очень аккуратно, боюсь всего на свете и разбираюсь в дорожных знаках (спасибо нашему Малюте Скуратову из автошколы). Вот так я и стала водителем, через почти год после того, как начала учиться этому искусству. А неважно — быстро или нет. Важен результат. Когда я в районе сентября впервые в жизни подрезала ИЖ-каблук, чтобы перестроиться в левый ряд, то поняла — дело сделано.
В сентябре наметились существенные перемены в моем положении на работе. А до этого весь август Алина Текова водила меня показывать руководству, как медведя на рождественской ярмарке. Сначала она повезла меня в головной офис показать начальнику департамента развития, железной женщине по фамилии Молотова.
— Так это вы разрабатываете техническое обеспечение идеи нашей Алиночки, — ласково спросила она, перебирая тонкими пальцами мой, уже довольно толстый фолиант.
— Да. И на сегодня мы уже закончили статистическое исследование проекта, — мямлила я.
— Да, Алина говорила. Она показывала свои раскладки, — еще бы, если эти раскладки я ей лично позавчера вложила в руки.
— Эффект может ожидаться такой, что обеспечит работой около двадцати маклеров.
— Неплохо. Но у вас пока хромает информационно — технологическая проработка.
— В смысле, — удивилась я. Вроде, уже все проработано за лето, уже наизусть я знаю любую технологическую часть.
— Ну, вы здесь с Алиной только визуально раскрываете, как должны выглядеть изменения на сайте. А где реальные разработки программистов?
— Так мы за этим и пришли, Ника. — Влезла Телкова. — Нам нужен допуск к программистам, чтобы составить… — она умоляюще посмотрела на меня. А, страшила, не можешь без меня, язык отнимается!
— Чтобы написать программы под конкретные окна сайта. — отчеканила я. Молотова посмотрела на меня с интересом.
— Хорошо. Я дам им указания относительно вас. Можете им позвонить и договориться уже сегодня, — да, Молотова действительно была женщиной умной. И сразу же начала действовать. Через неделю были готовы примерные версии сайта, хотя ради этого мне пришлось практически изнасиловать программистов. Эти худосочные ленивые парни, сидящие на зарплате, очень отрицательно относились к работе как к таковой. А уж к неплановой работе еще хуже. И только мои угрозы настучать Молотовой, которую боялись все, и мои понукания возымели успех. Я стояла у них над душей всю неделю и к концу августа, после еще пары согласований у Молотовой и пары совещаний у нас в отделении мы с Телковой были допущены к императору. Генеральный директор уделил нам ровно пятнадцать минут, к которым я была полностью готова. Я устроила целое представление, я поставила на демонстрационный компьютер диск и красноречиво, с огоньком рассказала, как вся моя (пардон, наша) система будет работать. На красочных таблицах я продемонстрировала расчеты, подтверждающие однозначный успех этого дела. Я была убедительна, как никогда. Директор, невзрачного вида мужчина моих лет, выслушал меня и сказал, что подумает. Ни особого интереса, ни желания что-то понять в его глазах я не увидела. После этого разговора у меня в душе осталась какая-то пустота. Я автоматически приходила в офис, автоматически работала с клиентами, автоматически проводила сделки. Но на самом деле я ждала одного — реакции. Три месяца каторжного труда, и что, вот это тишина в ответ? Если им не нравится, пусть хотя бы объяснят — почему?