— Добрый день. Вы Ольга Николаевна?
— Да, — подтвердила я и испугалась. Алексей был молод, всего лет двадцати пяти, не больше. Джинсы, кожаная куртка, узкое лицо, худой, словно воробушек на тонких длинных ножках. Он вызвал у меня скорее приступ материнской любви, нежели желание собеседовать, проверять и ловить на чем-то.
— Вы сказали, что предлагаете партнерство. В чем оно заключается? — он жевал жвачку. Интереса в глазах было немного.
— Я хочу сделать фирму, маленькую, как вы понимаете, которая будет обслуживать моих клиентов по рекомендации, но это второе.
— А первое?
— Я хочу сделать интернет-проект. Агентство Недвижимости он-лайн.
— У многих агентств есть сайты. Я работал в МИЭЛе — там прекрасный сайт.
— Да, верно. Но я хочу немного другого. Я попытаюсь поэтапно завоевать публику сети, оказывая услуги прямо через Интернет. Консультируя через чат-окна, это что-то типа Аськи, только без инсталяции. Размещать частные объявления, заявки. Предлагать на сайте выбор риэлтера.
— Интересно. — Вдруг отреагировал он.
— Конечно. — Загорелась я, — мы разместим на сайте фотографии всех риэлтеров из числа тех, с кем мы работали. Тех, кто делает дела честно и без набросов в наглую.
— И дадим аннотацию к каждому, предложим выбор.
— И им не придется увольняться из своих агентств, они просто будут получать дополнительно клиентов как члены нашего сайта.
— Клуб профессионалов, — сгенерировал он.
— Клуб профессиональных риэлтеров «Ковчег», — подредактировала я.
— Почему ковчег?
— Это наше название, — пояснила я. Так мы с Алексом начали работать вместе. Как и почему он на меня повелся, непонятно. До него я встречалась с несколькими маклерами, но никому из них не было интересно развивать новое дело вместе со мной. Одни боялись бандитов, другие налоговой, третьи риска и финансовой неопределенности, я ведь не платила зарплату. В общем все по разным причинам оказались трусами. Я их не осуждаю, их интересовал только объем заказов от клиентов и возможность крутить клиентов за моей спиной. К концу февраля мы с Алексом стали практически неразлучны. Он прекрасно владел компьютером и мы вместе с ним нарыли в ресурсах сети бесплатные шаблоны для изготовления сайтов.
— Вот это да! — отрекомендовал мне свою находку Алекс.
— А что, нормальные шаблоны? Сайт с них можно сделать нормальный?
— Да те же самые шаблоны, что и у программистов.
— Вот уроды. А такие деньги ломят.
— Пятьсот баксов за сайт из одного массива текстов. И без права администрирования. — Иногда у меня возникало ощущение, что мы с Алексом говорим на своем, птичьем языке, понятном только нам. Но еще он прекрасно заменял меня на переговорах и показах квартир, я прекрасно заменяла его при работе над сайтом. Не сказать, чтобы от этого всего у нас с ним прибавилось денег, но… Первый договор, тот, который я заключила с знакомыми Ирины, заканчивал он, и перед международным днем признания женщин за людей мы с ним поделили пять штук. Ему полторы, как маклеру, мне три с половиной, как боссу. Забавно — я босс. И как хороший босс, я тут же эти деньги вложила обратно в дело. Начала давать рекламу и ежедневно уговаривать тех немногих смельчаков, что позвонили в никому не известный малюсенький (даже в измерении газетных объявлений) Ковчег. Чудеса вежливости и профессиональности вкупе с полным сервисом и принятием на себя всех расходов дали свои плоды. Мы заключили еще два договора. Не так много, но до конца сезона продержимся. А там, глядишь, и Интернет даст свои всходы. Не зря же я, в конце концов, трачу кучу денег на баннеры и ссылки. Не зря же уговариваю всех знакомых маклеров запечатлеться у нас на сайте. Упрашиваю, обещаю халяву, успех и всенародную славу. К концу марта у меня, наконец, появилось ощущение, что я владею маленькой перспективной фирмочкой с динамично изменяющимися показателями. На большом, вызывавшем у меня душевный трепет и восторг, сайте висели фотографии семи маклеров. Каждого из них я отнесла бы к разряду лучших. Лучших для клиентов, так как Лукин тоже был лучшим в ИНКОРСе. Избави Бог мою фирму от таких лучших.
Глава 3Доказывающая, что аккуратность — путь к счастью
Моя дорогая мамуля с удовольствием наблюдала весь февраль, как я страдаю от неразделенной любви. Я выслушивала от нее:
— А что ты хотела? В твоем возрасте не так просто завязать длительные отношения.
— В каком таком моем возрасте? — интересовалась я.
— Женщины под сорок… — тут я взвивалась. Мне нет еще и тридцати пяти, но моей мамочке хотелось бы, чтобы я состарилась как-нибудь в скоростном режиме и присоединилась к ней. Мы бы вместе мазались бесполезными кремами от морщин, повышая самооценку, пили бы бальзамы от всех болезней и щебетали целыми днями.
— Ой, что-то сегодня у меня давление скачет.
— А у меня что-то нервишки пошаливают.
— И суставы крутит.
— Говорят, завезли новое лекарство от печени. Поедем, купим? Можем устроить маленький праздник: бульон, ферменты для пищеварения, в качестве аперитива бальзам из алтайского гербария на спирту, на закуску гепатопротекторов. И коктейль от давления, от бляшек, для повышения иммунитета.
— Прекрати издеваться, — кричала моя мать, когда слышал от меня подобное. Каюсь, на фоне личной драмы я становилась все более зловредной и ехидной. Меня вполне устраивало, что даже после самого насыщенного рабочего дня, лишенная еды, испытывающая постоянный стресс, я засыпал через пять минут после того, как снимала сапоги, ела за двоих и не толстела сверх положенных мне природой восьмидесяти кило. А еще, я вообще не понимала значение слов — магнитные бури, боли на погоду, женские недомогания. До климакса было далеко, настроение было боевое. Все это деморализовывало мою маму. Она любила болеть и жаловаться, но еще больше она любила, жалеть и лечить. И вот, после многомесячного ожидания: ну, когда же я наконец нажрусь таблеток из-за неразделенной любви и она примется меня героически откачивать, она поняла — не дождется. Работа — лучшее лекарство, когда хочется выть. Руслан не звонит? Пойди и составь из пяти чужих договоров на услуги один свой и, считай, минус пять-шесть часов есть. Вспомнила, с каким лицом он вез тебя домой? Пойди и дай рекламу в шесть-семь печатных изданий, расположенных в разных концах города. Вдруг подумалось, что не иначе, как из-за твоих постаревших жировых складок случился эротический облом Руслана? Хочется покопаться в себе? Пойди и покопайся в бухгалтерской документации. Вот поистине сфера, исцеляющая все. Как можно страдать, если после проведения одной простой операции типа оплаты рекламного места я должна была изготовить незнакомые мне накладные, фактуры, отчеты… Или получить, а не изготовить? А если получить, то что в них проверить? А еще мне в аудиторской консультации сказали завести книгу покупок и продаж, непонятно чего. И еще вести непонятный баланс. Да, Я не спорю, все это — работа бухгалтера, но у меня его не было. Я искала его, а пока использовала бумажную тмутаракань для релаксации. И маме это совсем не нравилось. Тогда она решила наехать на мою работу.
— Сколько можно работать, если мы все равно живем в помойке.
— Почему? — не поняла я.
— Я хочу вернуться на Покровку. Ты столько работаешь, что должна зарабатывать достаточно.
— Достаточно для чего?
— Для выплаты кредита.
— О чем ты? Пока фирма не выйдет на нормальные обороты, я не желаю слышать о Покровке.
— А я ничего не желаю слышать о твоей дурацкой работе.
— Ах так? Но деньги мои ты берешь с удовольствием.
— А я сижу с твоими детьми. Я их кормлю.
— А я отвожу Аньку в школу и таскаю сумки с продуктами.
— На машине.
— Которая ломается через раз!
— Ты не участвуешь в домашних делах.
— Я?
— Да! Вспомни, когда ты последний раз убиралась? Оглянись вокруг — мы живем в пещере циклопа! — я оглянулась. Квартира, и без того не представлявшая из себя чудесного пристанища усталого путника, действительно как-то сильно заросла.
— А почему вам не приходит в голову разобраться немного? — я заинтересовалась происходящим.
— А почему в детской все валяется на полу? Одежда? Она больше Шурке не нужна? — поддела я ногой ее лучшую блузку.
— Нужна. Но у них упала стенка в шкафу. И полка упала.
— Это что же они такое делали, если у них развалился шкаф?
— Почему сразу они, — занервничала мама. — Может, он сам развалился, от старости.
— Ага. И проломился посередине двери он сам. — Я пошла дальше.
— А почему у нас вообще весь дом в руинах?
— А потому что ты ничего не видишь, кроме своей работы. — Она была права. Я, честно говоря, не люблю, когда маман права. Как-то это неправильно.
— А вы не могли хоть немного держать себя в руках? Кто теперь шкаф чинить будет? — спросила я, но понимала, что некому. Никто, кроме меня. И я подумала, если мой дом, который не совсем, правда, мой, будет разрушаться на глазах, то к концу аренды я останусь должна не только за свои проблемы с любителем пиццы Серым, но и за эту ущербную хатку. Подобное развитие событий меня не устраивало совершенно.
— Знаешь, маман, я готова исполнить одну твою мечту и лично привести в порядок этот сарай, в котором вы барахтаетесь. Но прошу помнить следующее — я не несу ответственности за то, что могу там повыбрасывать или покалечить.
— Да выкидывай хоть все, — одобрила покладистая мать мой порыв.
— И лекарства, имей в виду.
— Лекарства выкидывать нельзя!
— Я не гарантирую. Я не говорю, что обязательно выкину, но могу. Это понятно? Что нужно попрятать особо любимые таблетки.
— Я больной человек, как ты так можешь? — оскорбилась она.
— Вот я и говорю, прячь дозняк. А то может и не достаться. И, между прочим, наркоманы тоже больные люди. И тоже сидят на колесах.
— Прекрати, — заорала она. Я, довольная эффектом, продолжила.
— Требование второе. Я не желаю таскать пылесос под твои вопли, что я тебе мешаю … что-нибудь там важное делать. И музыку я тише делать не буду. Так что, если ты желаешь уборку а-ля Оля Петрова — завтра, прямо с утра ты эвакуируешься и возвращаешься только после обеда, чтобы забрать с продленки Шурку и пойти за Анькой.